Вторая половина декабря и начало января выявили глубокое разложение существующей системы управления практически на всех уровнях.

         Началось с того, что интернет-блогеры выявили на фотографиях участников уличных беспорядков, вспыхнувших из-за убийства болельщика Егора Свиридова, очевидного провокатора — молодого человека по фамилии Арзуманян. Он то изображал из себя жертву «националистов» (напомним, что митинг на Манежной площади 11 декабря перерос в беспорядки именно после избиения при неясных обстоятельствах четырех человек, двое из которых вроде бы были братьями Арзуманяна), то под камеры журналистов вскидывал руку в фашистском приветствии, то едва ли не обнимался с руководителем московской милиции.

         Последнее вызывает не менее серьезные вопросы, чем вся национальная политика государства.

         Это может быть провокацией в отношении данного руководителя.

         Это может быть несчастной случайностью.

         Наконец, это может быть тем, чем кажется — классической «зубатовщиной». Напомню, что перед первой русской революцией начальник Московского охранного отделения Зубатов создал целую сеть псевдореволюционных структур для удержания под контролем государства набирающего силу рабочего движения. Тогда очень быстро выяснилось, что, создав такие структуры, «стражи порядка» для повышения своего авторитета, увеличения финансирования и обеспечения «фронта работ» объективно оказываются заинтересованными в их развитии, активизации и, что самое главное, радикализации. В итоге руководство полиции не только оказывается заложниками этих структур, но и начинает работать на разрушение государства, которому вроде бы служат.

         История с Арзуманяном может быть чем угодно, но в любом случае ставшее достоянием гласности личное общение руководителя столичной милиции с явным и очевидным провокатором, успешно разжигающим межнациональную рознь в столице многонациональной страны, требует внятных разъяснений.

         И вот их-то как раз и не последовало, если не считать таковыми арест В. Квачкова или осуждение М. Ходорковского и П. Лебедева.

         В условиях, когда специалист по связям с общественностью имеется едва ли не в каждом отделении милиции, такое бездействие можно объяснить единственной причиной — глубочайшим равнодушием милицейского руководства к тому, что думает о нем и о правоохранительных органах в целом народ России.

         А учитывая, что порождаемое таким бездействием презрение к государству само по себе является важным фактором разрушения общественного порядка, это равнодушие оказывается и равнодушием к исполнению своих непосредственных служебных обязанностей по поддержанию этого порядка.

         Еще более убедительно и однозначно продемонстрировали разложение системы управления чудовищные последствия «ледяного дождя» в Центральной России.

         И дело даже не во вскрывшихся, насколько можно судить, фактах многочисленного (чтобы не сказать повсеместного) воровства, так как количество деревьев и ветвей на проводах вызывает стойкое ощущение, что просеки вдоль линий электропередач в целом ряде случаев не обновлялись, — на подрезку деревьев просто списывались деньги.

         Главное — твердое ощущение, что после колоссального стихийного бедствия почти никаких чрезвычайных усилий не предпринималось.

         Раздробленность электроэнергетической отрасли в результате ее реформирования «по Чубайсу, а не по уму», насколько можно судить, привела к тому, что структурные подразделения вместо преодоления чрезвычайной ситуации валили ответственность друг на друга. Наша специфическая управленческая культура — не только энергетиков, но и государственных, и местных властей — привела к тому, что отключения в Подмосковье (включая ближнее) продолжаются до сих пор и завершатся полностью, как ожидается, лишь к концу января.

         Особенно поражает ситуация в аэропорту Домодедово, энергоснабжение которого, как выяснилось, не соответствовало международным требованиям (аэропорты такого уровня должны иметь не менее трех независимых источников энергоснабжения, причем один из кабелей должен обязательно быть подземным и проложенным на значительной глубине).

         При этом резервная система энергоснабжения, как теперь выясняется, все-таки частично работала и даже обеспечивала взлет и посадку самолетов — но не пограничный контроль и не службу безопасности, проверяющую пассажиров. О степени безразличия руководства аэропорта и его менеджеров на всех уровнях к исполнению своих обязанностей свидетельствует то, что за все время кризиса (более 4 суток) они, похоже, не сделали даже попытки запитать часть терминалов погранслужбы и службы предполетного контроля от системы энергоснабжения, обеспечивающей взлет и посадку самолетов. Так как энергопотребление погранслужбой и службой безопасности сравнительно невелико, это было возможно и позволило бы принимать и отправлять пусть небольшую, но все же часть рейсов. Но менеджменту аэропорта, долгое время считавшегося лучшим в России, это, по-видимому, оказалось просто не нужно.

         Схожее поведение (хотя и приведшее к менее тяжким последствиям) наблюдались в Шереметьево (где менеджмент не обратил внимания на нехватку антиобледенительной жидкости) и Внуково (где происходило то же, но в меньших масштабах и задержку рейсов удалось скрыть, списав на плохую погоду).

         Эти и многие другие примеры представляются не отдельными анекдотами, а проявлением качественно новой корпоративной культуры российского госуправления и смежных с ним секторов, заключающейся в полном равнодушии управленцев к своим обязанностям. На высшем уровне управления это связано с тем, что главным занятием менеджеров, по всей видимости, являются коррупция, воровство и передача существенной части добытых средств «старшим товарищам». На среднем и низшем уровнях таких обязанностей, как правило, нет (если не брать «правоохранительные» органы), но руководство здесь старательно подражает своим непосредственным начальникам в том, что им доступно — равнодушии к своим служебным обязанностям даже в чрезвычайной ситуации.

         Широкое проявление в различных сферах такой управленческой культуры, в общем-то, не совместимой с жизнью, свидетельствует о возросшем потенциале нестабильности и о больших, чем предполагалось, рисках разнообразных катастроф уже в 2011 году.

         Система управления, где даже на низовом уровне не интересуются исполнением своих формальных обязанностей, напоминает больного СПИДом: у нее нет иммунитета даже к самым слабым и случайным воздействиям и для нее может оказаться фатальным то, что у здоровой системы вызывает не более чем легкий насморк.

Автор - председатель партии «Родина: здравый смысл»

Фотография www.stringer.ru