Михаил Бергер, экономический обозреватель:

Важно отметить сам тренд, то, что санкции продолжаются, а не сворачиваются. Видимо, практика показала, что многие компании нашли способы обходить уже введённые ограничения. И теперь американцы залатывают эти дыры. Никакого заметного экономического эффекта это не окажет, потому что ничего нового не произошло, это просто новое подтверждение устоявшегося курса. Но в самом решении о новых санкциях можно увидеть свидетельство того, что заметного разворота в отношениях ожидать пока рано, как с той, так и с другой стороны. 

Дмитрий Орешкин, политолог:

Первое: очень важно, что санкции чётко дозированы по персоналиям. За последние 20-30 лет Запад здорово научился пользоваться этим инструментом. В советские времена санкции были страновые, а теперь — персональные. Большинству населения проблем с выездом не создают, только конкретным людям. Соответственно, говорить, что это санкции «против России», довольно трудно, это — санкции против конкретных персонажей. Бьют не по площадям, а точечно.

Вторая важная составляющая — поэтапность, растягивание во времени. Потому что санкции эффективны не столько как механизм прямого давления, сколько как механизм предупреждения. Условно говоря, принимая дальнейшие решения, путинская власть будет представлять, что за этим последует та или иная реакция. Вот сейчас провели референдум и знают, что за этим последует маленький, формальный, не очень жёсткий ответный шаг: двум десяткам чиновников ограничили въезд и заморозили активы. Неприятно, но не смертельно. Зато даёт повод задуматься, что будет, если неопознанные летающие военнослужащие распространятся из Крыма на всю остальную восточную Украину. А то, что они хотели бы это сделать, не вызывает у меня сомнений. Но их начальникам придётся взвешивать, какой будет следующий этап санкций, который уже более-менее ясен. А всего таких этапов — четыре. Вводят не сразу всё, а жизнь осложняет каждый следующий шаг.

Третья составляющая санкций — то, что они реализуются на фоне и так ухудшающегося положения российской экономики и социальной сферы. У нас уже не очень хорошо с пенсионными делами, оборонными затратами, социальными выплатами, экономика шаркает килем по дну, деньги уходят, инвестиции не появляются, рубль падает. А санкции добавляют этому и величины, и протяжённости. Потому что нужно быть очень экзотически мыслящим инвестором, чтобы вкладывать деньги в страну под санкциям, принимая риск, что они могут быть просто заморожены, конфискованы и так далее. А то, что Россия нуждается в инвестициях, может быть даже сильнее прочих государств, ни для кого ни секрет.

Четвёртая особенность — санкции опираются на накопившиеся за длительное время претензии к Москве. Речь не просто о том, что Россия сделала шаг и против неё сразу принимают меры, это растянутый во времени процесс. Кремль копил негативное отношение к себе, и у властей складывалось ощущение, что это очень хорошо: они делают какие-то сомнительные или прямо незаконные вещи, а Запад глотает. В результате у вождей появляется ощущение, что так можно поступать бесконечно, но на самом деле неприятные ассоциации в отношении России накапливались. Когда посадили Ходорковского — все отвернулись и сделали вид, что не видят. Когда утонул «Курск» — в конце концов, это личное дело государства. Когда были Беслан и «Норд-Ост» — ну и чёрт с ними, не вмешиваться же. Когда отравили полонием Литвиненко — все тоже решили не раздувать конфликт. А потом была ещё Грузия. И вот в какой-то момент стало уже слишком. А товарищ Путин, наоборот, думает, что Запад испугается и не решится вступать в конфликт.

И здесь мы приближаемся к пятой составляющей санкций — то, что Западу вообще выгоднее «наказывать» Россию мирными средствами. Воевать они не хотят, не могут и не будут, и Кремль это прекрасно знает, поэтому единственное, чем Путин может выиграть у Запада, это даже не применение вооружённой силы, потому что у Запада она более развита, а использование того, что степень наглости там не такая высокая и уровень допустимых потерь на два порядка ниже. На Западе каждый погибший морской пехотинец — это серьёзная проблема для политиков, для глав государств, для прессы. А у нас — подумаешь. Поэтому мы можем себе позволить такие авантюры, а Запад отвечать на этом же языке не может. Но стоит им перевести сопротивление в мирную плоскость, как он выигрывает, начиная постепенно изматывать кишки. Введёт ограничение на торговлю нефтью, на поставку вооружений, аккуратно, не спеша, постепенно выбирая правильные точки, на которые надо нажать. Такая политическая акупунктура. Спешить им некуда, в экономическом смысле Россию они уже давно обогнали. А что ей делать в ответ? Опять вводить куда-нибудь войска? Можно и ввести, и что дальше? Южная Осетия разве начала процветать? Молдавия хоть как-то идёт вперёд, а Приднестровье деградирует. Завоевать много чего можно, а вот управлять, да ещё и под санкциями, слишком дорого, ресурсов на это не хватит.

Так что санкции — вещь гораздо более серьёзная, чем кажется нашим начальникам, и имеет тенденцию накапливаться. Сначала один килограмм положили в портфель, потом десять, потом сто, а потом ты уже пошевелиться не можешь, хотя вначале казалось, что гори всё огнём, я сильный, я всё вынесу.

Маша Липман, главный редактор журнала Pro et Contra, сотрудник московского бюро «Вашингтон пост»:

С самого начала было объявлено, что санкций будет три волны, так что можно ожидать ещё одну их часть. Сейчас обсуждаются самые разные варианты. Насчёт серьёзности ситуации вопрос, скорее, к России, а не к Америке, но вообще нет больших сомнений, что какие бы санкции на сегодняшний день ни были объявлены, результат будет одним и тем же: Россия будет заявлять, что для нас это не опасно, ничто не заставит её сойти с выбранного пути, власти уверены в своей правоте и никакие меры их не запугают. Оценить, насколько это действительно болезненно на сегодняшний день для российской стороны, невозможно, но ожидать, что какие бы то ни было события заставят Россию отступить, да ещё и объявить об этом, не приходится. Президент Путин — не тот человек, который отступает под давлением, тем более после того как он радикально изменил внешнеполитический курс и пошёл на такие шаги, которых от Москвы никто не ожидал. Но звучит это, действительно, очень серьёзно. И точно так же, как и шаги России, которые привели к этому, это не могло даже обсуждаться никем ещё месяц назад.

Сложно сказать без опросов общественного мнения, как рядовые американцы видят ситуацию вокруг Крыма. Как и любое общество, американское не слишком в курсе происходящего, есть только общее представление о российской агрессии, экспансии и о том, что часть украинской территории была захвачена. Точно есть опросы о том, сколько людей в мире видят в России угрозу, и по сравнению с предыдущими опросами динамика довольно значительная. Россия сегодня в гораздо большей степени рассматривается американцами как угроза. Это, разумеется, результат телевизионного освещения, как и вообще любые мнения, не касающиеся непосредственно затрагивающих жизнь явлений. Но сам факт того, что Белый дом вводит против кого-то санкции, является сигналом для американцев, что эта страна представляет угрозу и крайне недружественна Соединённым Штатам.

Само это решение принято исполнительной властью, президентом лично, это не решение Конгресса. Всегда существуют и гораздо более жёсткие сценарии, например, неизменно радикальную антироссийскую позицию занимает сенатор Маккейн. Но, судя по тому, что на сегодняшний день принимается уже вторая волна санкций, противоречия в американском обществе несколько смягчились и представители противоборствующих партий сблизились.

Борис Немцов, РПР-ПАРНАС:

Это уже серьёзный список, в который попали все подельники Путина из кооператива «Озеро», включая долларовых миллиардеров: Тимченко, Роттенберг, Якунин, Ковальчук. В принципе это удар по финансовым возможностям Путина, а для воровского режима это очень чувствительно. Сложно сказать, насколько эффективно это будет работать и успели ли все эти граждане переправить свои активы куда-либо, но в принципе они владеют очень крупным империями, носящими интернациональный характер, и теперь важно, примут ли аналогичные санкции европейцы, потому что большое количество недвижимости и собственности этих господ находится в Европе.

Оттуда, кстати, параллельно пришла ещё одна новость — депутаты Европарламента вносят в Еврокомиссию предложение о санкциях в отношении пропагандистов, которые являются наиболее лживой и наиболее циничной частью режима. В этот список попали Лесин, Соловьёв, Мамонтов, Киселев, Эрнст, Добродеев, в общем, вся бригада. Если эти санкции действительно будут приняты, это нанесёт удар по всему режиму. Пока что на экономическую ситуацию в стране эти меры не повлияют, но это является серьёзным сигналом, потому что путинские олигархи оказались под прессом. И, возможно, на этом всё не закончится, и в дальнейшем ожидается замораживание активов их компаний, а не только личных счетов.

Но сам пахан пока что всё-таки без санкций, а он начал бы реагировать, только если бы в отношении него самого принимались меры. Сейчас он, скорее всего, успокаивает всех своих, говорит, что ничего страшного и что он обо всём договорится. Но для него сейчас наступает серьёзный момент: дело в том, что он оценивает обстановку и мир не очень адекватно. Он видит себя руководителем всего мира и считает, что может переломить любую ситуацию. И в какой степени он готов осознать серьёзность положения — судить сложно.

Александр Рыклин:

Нужно понимать, что европейцы не смогут слишком далеко отойти от тех стандартов санкций, которые ввели американцы. Они вряд ли их точно скопируют, но список людей будет примерно совпадать, сейчас или немного позже. Нежелание вводить экономические санкции сейчас вполне понятно, потому что Европа ещё не готова к таким тяжёлым мерам против России. Предстоит решение чрезвычайной серьёзной диверсификационной проблемы газа, на данный момент почти треть газа, потребляемого в Европе, приходит из России, и сразу наложить эмбарго не получится. Уже были какие-то сигналы, что газ может начать поставлять Америка, но пока это скорее проекты и никакие танкеры из США в Европу не идут, хотя порты уже построены, в том числе в Прибалтике.

Вообще американцы прекрасно осведомлены о том, как обустроена российская власть, для них никогда не являлось тайной, кто реально является тут главными политическими персонажами. Скорее всего, финансовое положение этих людей им также прекрасно известно, потому что многие из них, если не вообще все, держали свои деньги не в «Сбербанке» и вообще не в России. Другое дело, что эти люди, как мы видим, уже предпринимают какие-то меры, например, Тимченко вчера продал свою долю в компании Gunvor,но встаёт вопрос, насколько эта сделка будет признана легитимной. Этим будут заниматься мировые финансовые регулирующие органы, в том числе европейские.

То, что европейцы включили в список тех, удары по кому будут самыми болезненными, — не удивительно. В дальнейшем меры будут ужесточаться и их объём будет увеличиваться, потому что, как мы понимаем, в вопросе Крыма Путин назад на сдвинется, весь мир просто поставлен им перед фактом. Так что санкции будут нарастать, и скорее всего довольно быстро скажутся на экономическом состоянии России. Причём это будет не просто существенное обрушение фондового рынка, свидетелями которого мы стали уже сегодня, но и глобальные макроэкономические проблемы, которые несомненно будут возникать. Можно ожидать существенный спад в экономическом росте, проблемы с платёжным балансом, с курсом рубля.

Мария Липман, главный редактор журнала Pro et Contra, сотрудник московского бюро «Вашингтон пост»:

Эта мера — самая ожидаемая из всех, о ней говорили ещё до того, как были объявлены первые санкции. Было бы действительно странно, если бы после референдума и присоединения Крым, осуществлённого, несмотря на заявления западных лидеров и целого ряда западных экспертов, что это происходит в нарушение всех мыслимых правовых норм и международных соглашений, встреча «восьмёрки» прошла бы с участием России, и тем более — на российском территории, в Сочи. Об этом стали говорить сразу, до того как появилась перспектива санкций против конкретных людей.

Что такое изоляция — вопрос непростой, она не работает как выключатель, «есть» или «нет», на сегодняшний день говорить о полной изоляции России не приходится. Полная изоляция существует сейчас в отношении Северной Кореи, а у России на сегодняшний день ещё много чего остаётся: свободный выезд, свобода передвижения для граждан, иностранцы также могут приезжать сюда, по всем улицам стоят обменные пункты, где можно продать и купить иностранную валюту, и так далее. Но видно, что события движутся в сторону самоизоляции России и встречных мер со стороны западных стран, и в этом направлении события будут развиваться и дальше. Как далеко всё зайдёт, мы не знаем, потому что всё, что происходило и продолжает происходить в течение этого месяца, это вещи, которые нельзя было предсказать и предвидеть ещё совсем недавно.

Вполне возможно, в какой-то момент все эти события начнут затрагивать жизнь рядовых граждан: множество вещей, которые ещё недавно казались немыслимыми, сегодня уже наша действительность. Что осуществится и в какие сроки — сказать трудно, но все идеи, звучавшие со стороны широкого круга российских законодателей — и об отмене хождения доллара в России, и о выходе из международных платёжных систем с последующим созданием своих собственных, и об отказе от импорта товаров, а объём российского импорта чрезвычайно велик и разнообразен, — всё это шаги к самоизоляции, на которые Запад отвечает аналогичными мерами. Сейчас невозможно сказать, как далеко это может зайти.

Вообще действия России для Запада оказались сюрпризом, это видно и по заявлениям политиков, и по тому валу аналитических материалов, которые можно найти в западной прессе. Все пытаются понять, был ли Путин всегда такой или это неожиданный поворот политики, с чем этот поворот связан, какой у него основной мотив. Возможно, в качестве некоего маловероятного сценария что-то такое и рассматривалось — любое государство создаёт планы на всякий случай для самых фантастических сценариев, — но реальное развитие событий несомненно стало сюрпризом.

Скорее всего, оно стало сюрпризом и для самих российских властей — всё-таки едва ли предполагалось, что в конце зимы 2014 года президент Янукович будет вынужден спасаться бегством. Для Кремля это стало такой же неожиданностью и послужило возможной причиной или толчком для политики, которую Россия осуществляет с тех пор.

Георгий Сатаров, политолог, президент фонда «ИНДЕМ»:

Изоляция — не пустая угроза, это уже происходит, и речь идёт не только об изоляция, но и о самоизоляции, что особенно существенно. Это процесс обоюдный, кооперативный мат, как говорят шахматисты, и началось это задолго до украинских событий.

Михаил Бергер, экономист:

Вообще любое ответственное правительство должно иметь планы на случай любого возможного развития ситуации. Это совершенно необязательно должно быть связано с международным положением, ситуацией в Крыму и другими политическими соображениями. Просто власти обязаны исходить из того, что, например, цены на нефть могут быть не только 110 долларов, но и 60, и 150. Ситуация на рынке может поменяться, изменяется внутренняя конкуренция, вводятся и отменяются ограничения на разных рынках. То есть обстоятельств всегда много, и сценарий для любого варианта развития событий должен быть. Я не думаю, что эти сценарии взяли и написали именно сейчас, возможные действия на случай жёстких или мягких ограничений на рынке всегда прорабатываются, сейчас эти планы просто «достали с полки» и корректируют.

Шувалов заявил, что в этот раз поддерживать будут не всех, но господдержка в принципе не может не быть выборочной, потому что давать деньги всем поровну, без учёта реальных факторов — это полный бред, и такого не было никогда, даже при социализме и плановой экономике. В этом и заключается смысл политики — если бы всё всем раздавалось поровну, никакая политика не была бы нужна. А нет никаких гарантий, что в результате станет толчком для модернизаций и инноваций. Скорее всего, в каких-то сегментах да, в каких-то нет, но в принципе связь тут не прямая. Модернизация — это всё-таки высокие технологии, а Россия, к сожалению, в этой области лидером не является, и многое строится на приобретении комплектующих и технологий за рубежом. Если в этом будет отказано, то это нанесёт вред модернизации, а не поспособствует ей.

Что касается предложения о «преодолении зависимости от рейтинговых агентств», то надо понимать: можно ставить какие-то реальные задачи, а всё остальное — просто пропаганда. Можно поставить задачу избавиться, условно говоря, от импортного маргарина или от импорта ананасов. Но единственный способ избавиться от потребления ананасов — перестать их потреблять, заместить их нет возможности, ананасозамещение в России невозможно. А заместить маргарин возможно, и эта была бы реальная задача, она может быть поставлена и может быть выполнена — и теоретически, и практически. На процесс определения рейтингов Россия никак не влияет, кроме как состоянием своей экономики, банков и рисков. Рейтингозамещение невозможно. Можно создать собственное рейтинговое агентство, оно будет ставить России высокие рейтинги, американцам — низкие, сирийцам — высокие, немцам — низкие. Но от этого наша зависимость от рейтингов никуда не денется, потому что она связана с планами иностранных, не российских инвесторов, которые будут доверять тем, кому они уже привыкли доверять. Независимость от рейтингов — это их отсутствие, вот СССР был полностью от них независим.

Дмитрий Тренин, политолог:

Само по себе прекращение сотрудничества НАТО с Россией носит символическое значение, потому что, хотя это сотрудничество развивалось и было полезным, оно оставалось чисто техническим. Ни для НАТО, ни для России, за исключением вопроса афганского транзита, сотрудничество не являлось жизненно важным. В целом, это продолжение курса на дипломатическую изоляцию России, происходящую «по всему фронту». Я разговаривал с российскими дипломатами в Европе, и они говорят, что их перестали приглашать на обычные, рядовые приёмы.

Существует баланс между сотрудничеством и соперничеством, и если он очень сильно кренится в сторону соперничества, то действительно есть основания говорить о том, что идёт какой-то вариант «холодной войны». Конечно, по формам это, в основном, не будет похоже на то, что было в 40-80-е годы, но по содержанию окажется довольно близко.

Теперь все зависит от того, насколько быстро решатся задачи, которые, так или иначе, ставят перед собой стороны. Эти задачи, хотя и не совсем публичны, достаточно очевидны. Для России это то, о чём говорил президент Путин: создание «русского мира» и, более того, ревизия итогов распада СССР. Конечно, не полная ревизия, никто не говорит о том, что восстановить группу советских войск в Германии и так далее, но очевидно, что Путин стремится создать вокруг России мощный геополитический блок, который мог бы на равных соперничать, а в случае нужды и сотрудничать с США, Евросоюзом и Китаем. И Украина в этом смысле очень важна. Скорее всего, противостояние будет довольно долгим, вряд ли ситуация разрешится в этом году или в следующем, вопрос стоит о несколько годах как минимум. Но при этом борьба проходит не по «границы конфронтации», а внутри стран-участниц, в частности, России. Многое зависит от того, как будут идти дела здесь, какой будет социально-экономический, политический климат. Запад будет стремиться усиливать экономические давление, преследуя цель изменения российской политики, что, скорее всего, будет связано с уходом людей, которые сегодня эту политику определяют. Так что это крупный, затяжной конфликт с очень решительными целями. Если суммировать, Москва стремится «переиграть» итоги «холодной войны», а Запад «холодную войну» стремится «доиграть». Потому что РФ, хотя и меньше, чем СССР или Российская империя, по-прежнему представляет серьёзную величину, проводящую неподконтрольную Западу политику.

Украина будет основным объектом этого противоборства, во многом борьба будет идти на поле украинской политики, экономики, в умах украинцев. Здесь будет серьёзное столкновение интересов и хотелось бы надеяться, что не дойдёт до вооружённого противостояния, но исключать ничего нельзя. Какой будет Украина хотя бы через год или два сейчас с уверенностью не может сказать никто, даже сколько будет «Украин» не очень ясно.

Одновременно в Грузии и Молдавии усиливаются голоса за присоединение к НАТО. Но при этом сама Молдавия, ещё до момента основания независимого государства, находилась в состоянии внутреннего раскола, который фатально углубился после крымских событий, кроме этого есть ещё гагаузская проблема. И ответа на вопрос, будет ли вообще молдавское государство существовать через три или пять лет или станет частью Румынии, потеряв Гагаузию и Приднестровье, у меня нет.

Что касается Грузии, то у России тут есть потенциальная возможность переиграть НАТО, если удастся предложить такую схему, при которой восстанавливается общение Тбилиси с Абхазией и Южной Осетией. Со стороны Москвы уже высказывались какие-то идеи насчёт «Кавказской Федерации» или «Конфедерации». И если что-то в этом направлении будет двигаться — и грузины поверят в то, что такая конфедерация сможет ответить их национальным чаяниям, получив при этом экономические выгоды от более тесной ассоциации с Россией, а абхазами и осетинами это не будет восприниматься как предательство — то ситуация может измениться сменой главного вектора с западного на северный. Но это — просто потенциальная возможность, речь не идёт о вероятности высокого уровня, грузинская элита направляется «на Запад» уже давно. Но, с другой стороны, они увидели, что происходит с Украиной и с Крымом, насколько Запад в состоянии помочь, кроме этого, в Грузии тоже понимают, что в экономическом плане перспектив стать Швейцарией у неё нет. Нет даже перспективы стать Польшей. После очень многих трудов, пота и слёз есть возможность стать Болгарией, но сейчас эта страна по уровню жизни и процветанию находится существенно ниже Российской Федерации. Так что выбор тут не очень очевиден.

Алексей Арбатов, политолог:

Это символическая мера, имеющая большую политическую нагрузку. Конечно, Для России это неприятно, как и прекращение переговоров по многим другим вопросам, включая экономические. Но реально сотрудничество России и НАТО на 90% — это Афганистан и «афганский транзит». И тот факт, что тут были сделаны исключения, демонстрирует всё-таки символический характер этого решения министров иностранных дел Североатлантического альянса. Эта мера отражает достаточно высокую степень неприятия того, что произошло с Крымом, но не свидетельствует о готовности оборвать все связи, действительно имеющие значение, прервать сотрудничество полностью и встать на путь конфронтации, вроде той, которая была в годы «холодной войны».

О приёме в свой состав Украины, Молдавии или Грузии НАТО также пока вопрос не ставит, тем более что все эти государства имеют не урегулированные территориальные проблемы. У альянса есть правило, не записанное в Североатлантическом договоре 1949 года, но сложившееся в ходе жизнедеятельности этой организации, что они не принимают государства с нерешёнными пограничными и территориальными вопросами, чтобы не взваливать на себя бремя по их урегулированию, что иногда может иметь даже военные коннотации. Так что НАТО в данном случае противоречит себе. Принять Украину — значит объявить об отсутствии у неё территориальных проблем, то есть признать, что Крым является частью России. На это они тоже не пойдут. То же самое относится к Осетии и Абхазии, а также к Приднестровью. Но сотрудничество будет продолжаться. Вооружения НАТО поставлять не будет, но какие-то вспомогательные технические системы пойдут. Размещать базы или подключать к совместному планированию военных операций и к совместным учениям также не будут. Это всё на повестке дня не стоит, если дело ограничится Крымом. Но если развал Украины пойдёт дальше и какие-то новые события затронут южные и восточные области, Одессу, Херсон, тогда будет перейдена черта, и НАТО вступит на путь прямой лобовой конфронтации с Россией, наращивания военного присутствия в Восточной Европе и всемерного противодействия по модели «холодной войны». Но пока этого нет, и даже объявленное увеличение войск в Балтии, Болгарии, Чехии, Словакии и Румынии носит характер чисто символический, а не наступательный.

Высказывания о том, что НАТО устарело и пытается реанимировать себя за счёт этого конфликта, несколько скоропалительны. Конечно, напряжённость, возникшая сейчас, беспрецедентная со времён «холодной войны», несколько сплотила страны НАТО и хотя бы виртуально поставила перед ними новые задачи обороны себя и сопредельных стран от России. Но преднамеренно тут ничего не делалось. Всегда, когда происходят крупные события, политики пытаются заодно решить и свои сопутствующие задачи. НАТО, особенно государства Европы, очень сильно сокращало свои военные расходы в последние годы. И сейчас США пытаются использовать этот кризис, чтобы прекратить сокращение. О наращивании пока речь не идёт, но сохранение военных бюджетов стран НАТО уже предлагают как временную меру, связанную с ситуацией и вокруг Украины.

Мыкола Вересень, журналист, общественный и политический деятель (Киев):

Акции, направленные против российских товаров, носят заметный характер. Я сам недавно ехал мимо заправки ЛУКОЙЛа, рядом с которой стояли люди с плакатами, призывающими не покупать российское, и по-моему, сама заправка даже была закрыта. В интернете периодически вывешиваются различные списки, перечни фирм и названий товаров, произведённых в России. Впрочем, сказать, что это имеет всеукраинский характер, нельзя, но народ смотрит в эту сторону и, возможно, кто-то действительно не покупает. Совсем недавно одна моя знакомая была на дегустации чая, и один мужчина, узнав, что его чай российской расфасовки, поблагодарил сообщившую ему это женщину и выбросил стаканчик в урну.

Если говорить об отношении к России украинцев в целом, то на западе и в центре оно всегда было доброжелательно-подозрительное, с таким «ленинским прищуром». Тут ничего особо нового нет. А на востоке сейчас налицо растерянность, это подтверждают социологи, с которыми я вчера говорил. Одесса потихоньку начинает дрейфовать в сторону Киева, мысли там уже скорее прокиевские, а не просоветские. Даже у представителей Партии регионов, бывшей главной начальственной партии, некоторый ступор в силу того, что у них плохо с аргументацией. Совершенно непонятно, как теперь выстраивать линию дружбы с Россией. Раньше это было ясно, но после истории с Крымом, после перемещения войск на российско-украинскую границу, на фоне того, что главный вопрос, который сейчас обсуждается в Киеве и по всей стране, пойдёт ли Кремль дальше, «ограничится» ли восточными областями или захватит ещё и южные, а кто-то утверждает, что они дойдут до «матери городов русских», Киева, — в таких условиях приводить какие-то аргументы любому, даже очень лояльному в отношении России человеку тяжело. Раньше всегда понимали, что есть Кремль, а есть Россия, если провластный истеблишмент, а есть русский народ. А сейчас всё воспринимается очень болезненно и негативные чувства к российской власти отчасти переносятся на народ, подозрительность заметно возросла.

Корни различия России и Украины уходят очень глубоко, это Магдебргское право, протестантизм и проникновение всех этих явлений и на запад, и на восток страны, влияние поляков, австро-венгров, румын. Но в принципе, если не считать, что Майдан организован на деньги Госдепартамента США, то понятно, что украинцы сейчас достаточно мобилизованы. Потому что выстоять четыре месяца для этого огромного числа людей было не так просто. Конечно, не все сидели там с утра до ночи неделями, люди приезжали и уезжали, но мобилизация очевидна. В принципе, «пассионарность» присуща людям с запада примерно до линии Полтавы. Эти люди готовы что-то делать. А дальше уже большее влияние российской, а не европейской традиции, и здесь своё мнение могут высказывать только на кухне. Впрочем, говорят, что после бегства Януковича и в Донецке начали вести себя решительнее, но опять-таки в проукраинском, а не пророссийском плане.

И в Киеве, и в Донецке все отдают себе отчёт в том, что если бы не было русского влияния, если бы не инкорпорированные туда или подготовленные на месте люди, то никаких массовых шествий в поддержку России не было бы. Ни разу восточные украинцы не смогли собрать свой честный, не проплаченный Майдан и простоять со своими идеями, например, неделю. Всегда было понятно, что это кем-то оплачивается, они стоят двое суток, а потом расходятся, потому что оплата осуществляется по дням. При Ющенко, надо заметить, митинги «майдановского», оранжевого типа тоже собирались за деньги. Но сами руководители таких акций в ноябре, когда стали собираться сотни тысяч людей, были удивлены, что такое число людей вышло без денег. Так что политизированы сейчас все, но по-разному. Одни остаются на уровне кухни и своего двора, где они играют в шахматы и в Чапаева, а другие, поиграв в Чапаева, могут потом пойти на площадь и выдвигать какие-то требования, действовать.

Михаил Делягин, экономист, директор Института проблем глобализации:

Это хорошая коммерческая инициатива, потому что УЭК — система Сбербанка и понятно, что увеличение объёмов расчётов, которое неминуемо произойдёт, если придать УЭК статус национальной платёжной системы, доработав её соответствующим образом, принесёт Сбербанку хорошую прибыль. Позиция государства тоже понятна: можно создавать систему на пустом месте или путём интегрирования нескольких имеющихся систем, но и то, и другое дело сложное и хлопотное, а так есть уже нечто работающее общенационального масштаба, принадлежащее государству. Если даже Сбербанк приватизируют, эту систему можно будет вычленить и оставить государственной. Так что здесь наблюдается совпадение частных интересов и интересов власти, и как бы плохо мы ни относились к Сбербанку, это логично и разумно для обоих участников.

Нельзя исключать того, что там будут монопольные злоупотребления, завышение тарифов и всё, что положено, кроме того, лично мне не очень нравится качество работы банкоматов Сбербанка и их платёжных терминалов. К ним довольно много нареканий, которых не стало меньше после увольнения главного айтишника, но тем не менее, это работающая система, ориентироваться на которую вполне правильно в ситуации, когда необходимо торопиться.

Экономически каких-то очень заметных последствий не будет. Мы уже давно хотели сделать такую систему, но испугались вкладываться в долгосрочный инфраструктурный проект. Меж тем свои системы сделали Китай, Южная Корея, и стало ясно, что это неплохой бизнес. Перспективы для этой системы стать международной вполне вероятны: русские довольно много ездят по миру, и платёжная система, если она не окажется слишком дорогой, станет вполне доступна в тех странах, которые часто посещают российские туристы, по сугубо коммерческим соображениям.

Если говорить о проекте дедолларизации, то нужно обращать внимание на три основных соображения. Во-первых, это естественный процесс ориентации экономики на национальную или на чужую валюту. В ситуации, когда рубль резко ослаб, доверие к нему естественно упало, а ослабление шло ещё с середины декабря месяца, и в этих условиях происходит, напротив, некоторая валютизация расчётов. Во-вторых, существует ещё старая идея Валентина Павлова 1989 года, по которой российский экспорт сырья надо осуществлять не за валюту, а за рубли. Это расширит сферу обращения рубля в мире, сделает его международной валютой и увеличит наше влияния. Проблема в том, что это палка о двух концах: повысив степень нашего влияния в мире, мы автоматически увеличим и влияние мира на нас. И в условиях, когда у нас не очень хорошо с экономикой, это скорее пугает, поэтому такую меру так и не реализовали.

Третья идея, связанная с дедолларизацией, эта идея ответных санкций в адрес США, перехода в оплате экспорта сырья с доллара на другие валюты: на евро, на британский фунт, на швейцарский франк, на всё, что угодно, кроме доллара. Эта мера является прямым введением санкций против Америки, и достаточно болезненных. У нас вполне развитая система противовоздушной обороны, чтобы себе это позволить, но надо понимать, что это жёсткий стратегический ответ. В ситуации, когда санкции США против России сводятся к истерике и пока остаются очень ограниченными, такой козырь лучше приберечь на будущее, а сегодня обойтись вещами менее значимыми, типа окончательного закрытия базы НАТО под Ульяновском или изгнания с территории РФ отдельных американских корпораций. По значимости перевод экспортного сырья с доллара на другую валюту — это гораздо более масштабная и резкая мера, чем выход из ВТО, а по уровню скандальности — примерно такая же.

Владимир Кара-Мурза (мл.):

Решение, безусловно, правильное — но недостаточное и запоздалое.

Депутатов Госдумы нужно было лишить не права голоса, а полномочий. И не сейчас, а десять лет назад. И не потому, что они представляют Россию. А потому, что они ее не представляют.

Конкретно:

«Выборы в Государственнуюдуму не соответствовали многим обязательствам, принятым странами — членами ОБСЕ и Совета Европы в отношении демократических выборов… Повсеместное применение административного ресурса и фаворитизм “Единой России” в СМИ привели к созданию неравных условий для других партий и кандидатов, участвующих в предвыборной гонке, в масштабе всей страны. Таким образом,под угрозу ставится базовый принцип равноправной состязательности партий и кандидатов».

(Совместное заявление Бюро по демократическим институтам и правам человека ОБСЕ, Парламентской ассамблеи ОБСЕ и Парламентской ассамблеи Совета Европы, 8 декабря 2003)

«…Выборы… проходили в атмосфере, которая серьезно ограничила политическую конкуренцию, и с частым злоупотреблением административными ресурсами, при информационном освещении в пользу правящей партии, и при избирательном законодательстве, общий эффект которого ограничил политический плюрализм. В 2007 году в России не были созданы равные политические правила игры».

(Совместное заявление Парламентской ассамблеи ОБСЕ и Парламентской ассамблеи Совета Европы, 3 декабря 2007)

«…Выборы характеризовались тесным слиянием государственных органов власти и правящей партии… Хотя в выборах и приняли участие семь политических партий, отказ в регистрации некоторым политическим силам сузил пространство для политической конкуренции. Борьба была смещена в пользу правящей партии как результат отсутствия независимости органов по проведению выборов, пристрастности большинства СМИ и неправомерным вмешательством государственных органов власти на разных уровнях. Все эти фактыне способствовали созданию необходимых условий для честного соперничества в избирательном процессе».

(Совместное заявление Бюро по демократическим институтам и правам человека ОБСЕ, Парламентской ассамблеи ОБСЕ и Парламентской ассамблеи Совета Европы, 5 декабря 2011)

Трудно понять, как одна и та же организация может признать сами выборы нечестными, а «избранных» на них «депутатов» — легитимными представителями страны.

Но лучше поздно, чем никогда. А день, когда свободно избранные депутаты российского парламента займут свои законные места в зале пленарных заседаний Дворца Европы в Страсбурге, обязательно настанет.

Дмитрий Тренин, политолог, директор Московского центра Карнеги:

Логичное решение, которое многими рассматривалось как неизбежное. Лишение России права голоса означает как минимум приостановку её участия в ПАСЕ, а как это отразится на отношениях с Советом Европы в целом — покажет будущее.

Нельзя не отметить, что Россия смотрит на себя как на нечто уникальное, поэтому даже если подобные меры и применялись раньше в отношении других государств, то для Москвы это не прецедент. Такое обращение с крупнейшей страной в составе Ассамблеи воспринимается в России болезненно не потому, что для неё очень важна эта организация, а потому что это, с точки зрения Кремля, что-то вродеlèse majesté,«оскорбления величества». Так с Россией поступать нельзя. Но при этом нужно понимать, что выхода России из Совета Европы это не означает, и соответственно особых последствий эта мера не несёт, хотя и намечает направление возможного дальнейшего развития отношений. Фактически членство в ПАСЕ — просто возможность для парламентариев общаться друг с другом. И если у наших парламентариев не будет возможности общаться в таком формате, это не проблема, у них и дома достаточно дел.

Инициатива Грузии о применении в отношении России всех санкций, предусмотренных уставом Совета Европы, по которой голоса разделились ровно поровну: 82 на 82, конечно, не очень хорошо скажется на российско-грузинских отношениях. Грузия и такнаходится в довольно деликатном положении, поскольку подписывает соглашение об ассоциации с ЕС. И хотя пока Россия не ведёт себя в отношении Грузии так, как в отношении Украины и Молдавии, спуская такое влечение к Западу, в перспективе это может стать проблемой. Правда, тут нужно понимать, представляют ли грузинские евродепутаты парламентское большинство в своей стране или это была инициатива отдельных людей — в Грузии ведь тоже большой раскол. Но если это люди, связанные с нынешним правительством, то их поведение может иметь негативные последствия в отношениях между Москвой и Тбилиси.

В Европе оценка происходящего тоже неоднозначная — многие не хотели бы разрыва с Россией. Никому, в том числе европейцам, это ничего хорошего не принесёт. Кроме того, сейчас многие проводят параллель между ситуацией вокруг России и ситуацией, когда США выступали против мнения Европы, например, в случае вторжения в Ирак. Ни о каких санкциях в отношении Соединённых Штатов тогда речь не шла, а сами американцы довольно откровенно высказывали своё отношение к противникам их действий. Поэтому у некоторых европейцев в этой ситуации возникает ощущение двойных стандартов.

Кроме всего прочего нельзя забывать и о том, что как среди рядовых европейцев, так и среди политического класса есть группы, настроенные консервативно, антиюнионистски и скептически к Евросоюзу. Эти люди видят в Путине и в нынешней России своего естественного союзника. Возможно — идеологического, возможно — ценностного, может быть, просто тактического или ситуативного, но союзника. Во Франции есть «Национальный фронт», в Венгрии партия «Йоббик», и список можно продолжать. Возможно, он не очень длинный, но несколько строчек наберется. Любопытно будет посмотреть, насколько эти силы окажутся влиятельны в Европарламенте после выборов весной этого года, не исключено, что они могут укрепить свои позиции.

Фёдор Лукьянов, журналист, политолог:

Хотя мы не полностью это осознали, мы перешли в другую реальность, которая называется «вторая холодная война». И продолжаться это может очень долго. А это значит, что целью теперь является не достижение какого-то компромисса, соглашения или общего представления о происходящем, а взаимное сдерживание. Из этого вытекает, что могут приниматься различные недружественные шаги как с одной, так и с другой стороны. Пока что всё остаётся в рамках чисто символических действий, но через какое-то время санкции будут уже более предметными, начнут затрагивать какие-то отрасли экономики.

Всё-таки все предшествующие годы даже в самых острых ситуациях цель была смягчить конфликт. А сейчас такой цели больше нет. Курс взят не столько на эскалацию конфликта, сколько на стабильный антагонизм. Как и в холодную войну, стороны будут осторожно взвешивать, какие шаги допустимы, а какие могут привести к чрезмерной эскалации. Сейчас и Россия, и Америка должны будут быстро возвращать умение понимать, что можно сделать в рамках «управляемой недружественности», а что вызовет опасные последствия.

У России вряд ли появятся настоящие союзники в рамках какого-то блока. Она окажется в ситуации наличия ясного противника и существования ряда влиятельных и важных стран, которые открыто поддерживать политику Кремля не будут, но ей симпатизируют и категорически отказываются участвовать в каких-либо мерах давления. А США, напротив, располагают союзниками, как в Европе, так и в Азии, но их проблема состоит в том, как заставить эти страны твёрдо соблюдать блоковую дисциплину. Потому что мир сейчас другой, и страны ЕС, Япония или Южная Корея не заинтересованны в том, чтобы полностью переходить к конфликту с Россией. И от США зависит, насколько они будут убедительны в своём стремлении.