Вокруг России

Итоги года. Успехи российской внешней политики

4 ЯНВАРЯ 2011 г. ЮЛИЯ ЛАТЫНИНА

На первый взгляд, российскую внешнюю политику в 2010 году отличали скандалы и неумный пиар. Например, восторженная встреча, оказанная 11 шпионам-клоунам, или вызывающий полет президента Медведева на Курилы. Но это только внешняя сторона дела, при более пристальном взгляде российская внешняя политика или, точнее, интриги, которые в России заменяют внешнюю политику, в этом году сопровождались серьезными успехами.

Украина

Первой победой Путина, и реваншем за «оранжевую революцию», стали украинские выборы, на которых 25 февраля 2010 года победил Виктор Янукович. После этого Украина с невероятной быстротой стала двигаться по «путинскому» сценарию. Гражданские свободы в стране сворачивались, а бывший браток, осужденный за кражу шапок в туалете, став президентом, повел себя в точности, как в бандитские времена.

Разумеется, Янукович не является креатурой Путина. Но бессмысленно рассматривать политику Путина по отношению к Украине как нечто рациональное. Главным двигателем этой политики было желание отомстить ненавистному Виктору Ющенко. В этом смысле Путин одержал полную победу, хотя никто так не способствовал этой победе, как сам бессильный и коррумпированный президент Ющенко.

Киргизия

Еще больший успех ждал Путина в Киргизии, где президент Бакиев, взбалмошный диктатор, родственники которого разворовали всю страну, решил «кинуть» Россию и, взяв с Кремля 2 млрд. дол. за то, чтобы выгнать американцев с военной базы в Манасе, переименовал базу и американцев там оставил.

Бакиева, видимо, было решено наказать. И 7 апреля 2010 г. местные бандиты привезли в Бишкек с гор десятки автобусов с гопотой, раздав ей оружие. Видимо, планировалась лишь акция устрашения. Но прогнивший режим рухнул мгновенно, вероятно, неожиданно для организаторов акции, а Кремль впервые почувствовал себя в роли kingmaker на просторах СНГ.

Польша

Еще одним триумфом путинской внешней политики стала Польша. В течение всех предыдущих лет Кремль демонстрировал по отношению к полякам стойкую и почти зоологическую неприязнь (впрочем, поляки вели себя так же).

В августе 2005-го года в Москве были избиты сразу три польских дипломата и журналиста: советник консула Анджей Урядко, второй секретарь Марек Решута и корреспондент Rzeczpospolita Павел Режка. Это произошло вскоре после избиения детей российских дипломатов в Варшаве. Тогда Путин публично заявил, что надо «отреагировать на этот недружественный акт», хотя речь шла о банальных хулиганах, которых поляки вскоре поймали и наказали.

А еще спустя несколько месяцев Путин объявил о новом национальном празднике: 4 ноября 2005 года Россия впервые праздновала день «народного единства» в честь изгнания поляков из Кремля в 1612-ом году. Все предыдущие триста лет мы и не знали, что это такая эпохальная дата.

Особенно омерзительно вел себя Кремль по отношению к катынскому делу – трагедии 22 тыс. поляков, расстрелянных весной по приказу Сталина в смоленских лесах. Кремль отказался выдать полякам документы, касающиеся расстрела, и в 2008-ом Хамовнический суд Москвы хамски отказал подавшим в него жалобу потомкам расстрелянных. Прокремлевские идеологи (вроде одиозной Натальи Нарочницкой) давали интервью о том, что первые концлагеря организовали поляки для красноармейцев, а 4 июня 2009г. на сайте Минобороны появилась статья историка Ковалева, который обвинял Польшу в том, что она начала Вторую Мировую войну.

В ответ Польша практически заблокировала вступление России в ВТО.

Ситуация изменилась в начале 2010 года, когда было объявлено об открытии в Польше гигантских запасов сланцевого газа. Польша всегда была импортером российского газа; теперь Газпрому угрожала реальная опасность конкуренции со стороны Польши. К тому же канцлер Германии Ангела Меркель дала понять Кремлю, что хорошие отношения с ЕС невозможны без исправления отношений с Польшей.

Поведение Путина изменилось в одно мгновение. Исчезли, как сдутые ветром, нарочницкие, ковалевы и хамовнические суды. В предвыборной кампании, которая начиналась в Польше, Путин стал поддерживать партию умеренного премьер-министра Польши Дональда Туска против националистически настроенного Леха Качиньского.

7 апреля Путин и Туск прилетели в Катынь и заложили камень в основании храма, который должен был быть выстроен на месте бойни. Леха Качиньского, для которого тема Катыни была главной в его жизни, даже не пригласили. 

Качиньский полетел в Смоленск 10 апреля, причем российская сторона намеренно сделала все, чтобы подчеркнуть низкий статус его визита. С аэродрома было убрано радиолокационное оборудование, завезенное туда под Путина, военные диспетчеры аэродрома не знали английского языка, на аэродроме президента Польши встречал аж полпред Полтавченко. Над аэродромом стоял густой туман; вдобавок Качиньский опоздал с вылетом на час из-за того, что вся делегация ждала проспавшего Анджея Пшевозника.

Когда диспетчеры предложили идти на запасной аэродром, Качиньский категорически отказался. Возможно, он рассматривал это предложение как очередные козни российской стороны, откровенно желающей сорвать его визит. Возможно, он вспомнил о другом случае, когда во время российско-грузинской войны он летел поддержать Михаила Саакашвили, и пилот его самолета, вопреки его требованию, из-за опасности со стороны российских войск отказался садиться в Тбилиси. Так или иначе, Качиньский велел садиться. В 10.41.04, при заходе на посадку, самолет врезался в землю и разбился.

Смерть Леха Качиньского была использована на полную катушку обоими политиками — и Путиным, и Дональдом Туском. Они братски обнялись над его трупом, а Медведев даже сделал вид, что передает Польше материалы катынского дела (те материалы, которые он передал, были давно рассекречены). В Польше на выборах победила партия Туска. Несмотря на вопиющие нарушения, допущенные российской стороной при расследовании авиакатастрофы, Польша практически не заявила протеста. В результате союза Путина и Туска идея разработки сланцевого газа в Польше была практически похоронена.

Белоруссия

И, наконец, еще одной, почти безупречной комбинацией, стал триумф российских спецслужб в Белоруссии.

Осенью 2010 года Путин окончательно поссорился с белорусским диктатором Лукашенко. Механизм ссоры был тот же, что и в случае с Бакиевым: Лукашенко взял с России деньги за признание Абхазии и Южной Осетии, а признать — не признал.

Российское телевидение принялось снимать разоблачительные фильмы про Лукашенко, а российские спецслужбы – поддерживать оппозицию на выборах 19 декабря. По-видимому, главная поддержка оказывалась Андрею Санникову и Владимиру Некляеву. Меньше помогали Ярославу Романчуку (который впоследствии единственный не сел в тюрьму, а каялся в прямом эфире). Впрочем, Романчук встречался с Сурковым.

Я нисколько не осуждаю белорусскую оппозицию. Против царской власти – хоть в пломбированном вагоне.

Позиция Кремля на этот раз была беспроигрышной. Получится выиграть – будет, как в Киргизии. Не получится – значит, Батька прибегнет к репрессиям и станет окончательно нерукопожатным в глазах Запада. Дрейф Батьки в сторону Запада (согласие Запада дружить с Лукашенко в Кремле, думается, сильно преувеличивали) будет остановлен.

Реализован был, как известно, второй вариант. По подсчетам Андрея Илларионова, реальное количество голосов, поданных за Лукашенко, не превышало 40-44%, а Некляев и Санников набрали не менее 16% каждый. Эти результаты, вероятно, привели Батьку в бешенство. Возиться, доказывая связь оппозиции и Кремля, ему вряд ли хотелось.

Лукашенко просто и грубо организовал провокацию (штурм Дома правительства) и арестовал всех кандидатов, кроме Романчука, за попытку государственного переворота. Кстати, среди либеральных политиков Андрей Илларионов был единственный, кто сказал вслух о поддержке белорусской оппозиции Кремлем.

Обращает на себя внимание, что киргизский вариант в Белоруссии не получился. Свергнуть «на шара» можно только ту власть, которая и так на ногах не стоит. А вот выставить кровавым диктатором можно только того, кто и в самом деле является кровавым диктатором.

Так или иначе, все эти примеры — Украина, Киргизия, Польша и Белоруссия — демонстрируют решительный триумф российской внешней политики. Цели этой политики, правда, уместны были бы, скорее, в Италии XIX века, нежели в глобальном мире века XXI. Но нельзя не признать, что этих целей в 2010 году Кремль добился, причем полностью.