В оппозиции
Сделка с Оккамом
15 ОКТЯБРЯ 2012 г. АЛЕКСАНДР ОСОВЦОВ
Освобождение Екатерины Самуцевич вызвало, естественно, оживленную реакцию у всех, кто следил за делом Pussy Riot. Из многих комментариев я бы хотел выделить два предположения, высказанных представителями оппозиционных и правозащитных кругов.
Первое предположение состоит в том, что Самуцевич пошла на сделку то ли со следствием, то ли с судом, то ли с властью в целом. Прозвучали даже слова о вербовке, то есть о том, что, вероятно, Екатерина стала теперь агентом, опять же то ли спецслужб, то ли Администрации президента, то ли власти вообще.
Второе предположение состоит в том, что Самуцевич поощрили за смену «неправильных» адвокатов на «правильных». Кавычки стоЯт потому, что речь идет не именно и только о политических позициях адвокатов, а о том, что новый адвокат Самуцевич лояльна к власти.
Разберем эти тезисы последовательно. Я не знаком с г-жой Самуцевич лично, поэтому могу говорить только о том, что слышал и читал. Екатерина не покаялась ни в вероисповедальном, что хотела РПЦ, ни в юридическом — так называемое деятельное раскаяние — смысле. Она не дала никаких показаний, свидетельствовавших о виновности как ее самой, так и ее «подельниц». В последовавших после освобождения ее из-под стражи высказываниях ни разу не прозвучало никаких слов, которые бы говорили об изменении ее общественно-политической позиции.
А что было? Было озвученное ею и равно ее адвокатом утверждение, что того, что суды и первой, и второй инстанции сочли преступлением, она не делала. Собиралась, но не смогла по обстоятельствам, от нее не зависевшим. Еще было отличие в стиле или, если угодно, в интонации. Екатерина Самуцевич и ее адвокат выступали на слушаниях во второй инстанции с некоторым упором не на обстоятельства, требующие оправдания всех троих участниц группы, а на отличие того, что сделала или, точнее, что не сделала лично она. Всё. По крайней мере, я больше ничего не знаю.
О чем это свидетельствует? На мой взгляд, только об одном — Екатерине повезло. Причем повезло дважды. Сначала повезло, что ее схватили секьюрити ХСС и она фактически не успела принять участие в панк-молебне. А потом повезло, что для достижения имиджевых и пиаровских целей власть решила создать некоторую видимость правосудия и смягчила ей приговор.
Был ли у Самуцевич выбор? Конечно, был. Он есть всегда и у всех. Какой? В ее конкретных обстоятельствах, если отбросить то, что реально было бы подлостью и предательством, можно было бы отказаться от собственного везения и сесть из солидарности с Алехиной и Толоконниковой и ради усиления общественно-политической позиции.Возможно, кто-то готов осудить (морально) её за то, что она этого не сделала. Я — не готов.
Не готов хотя бы потому, что, в общем-то, кроме слов поддержки трем девушкам и слов гнева их гонителям, никто больше ничего не сделал. Не попытался устроить аналогичной акции, хотя, возможно, стоило бы. Представьте себе, что в том же ХСС, в синагоге в Марьиной роще, в московской Соборной мечети каждый день начали проходить подобные акции или, чуть скромнее, молитвы в поддержку этих (а возможно, и других) политзаключенных. Я уж не говорю о голодовке в поддержку Pussy Riot. Следовательно, Самуцевич не сделала ничего хуже любого из нас, включая, между прочим, и тех участниц группы, которые объявлены в розыск, но предпочитают находиться там, где они находятся, а не являются демонстративно в росийский суд, будь то из солидарности или ради того, чтобы более ярко заявить о своих взглядах.
Я безгранично уважаю Алехину и Толоконникову за их поведение, но хочу заметить, что так как они успели сделать в ХСС больше, чем Самуцевич, то у них не было, вероятно, того варианта защиты, который был у нее. А у Екатерины был. И это, еще раз, не её вина и не её заслуга. Это её удача.
Теперь тезис второй — о лояльности власти адвоката Ирины Хруновой. С ней я как раз неплохо знаком и могу утверждать, что она лояльна власти не больше, чем любой из тех, в чьих глазах эта самая лояльность служит основанием для упреков. Я абсолютно убежден в безусловной человеческой порядочности и высочайшем профессионализме адвоката Хруновой. Тем же, кто сомневается в ее позиции по поводу отношения к происходящему, я позволю себе напомнить, что среди её доверителей были общественная организация «Открытая Россия» и, в личном качестве, председатель ее правления Михаил Ходорковский, жертвы бывшего майора Евсюкова, оппозиционеры-журналисты Бабченко, Курт-Аджиев, Прибыловский и Артем Троицкий. Я уже не говорю об «Агоре», с руководителем которой Павлом Чиковым ее связывает отнюдь не только сама правозащитная организация. Так что и тезис о «поощрении» за лояльность к власти адвоката не выдерживает никакой критики.
Итак, что мы видим по итогам рассмотрения дела Pussy Riot в двух инстанциях? Мы видим обвинительный приговор всем подсудимым. Приговор и незаконный, и неправовой, что на самом деле только подчеркнуто заменой реального срока на условный для Самуцевич. Потому что если то, что она сделала, хулиганство, то уж в данном-то случае в чем оно состояло? Если она не успела принять участия в панк-молебне в ХСС, как утверждали она и ее адвокат, то за что ее осудили? А если успела, то почему ей смягчили приговор?
Мы видим перспективу дальнейшей борьбы за отмену этого приговора для всех троих, как в судебных инстанциях, так и в общественном мнении. И в этой перспективе немаловажно доверие между осужденными и их адвокатами, каждого из семерых к каждому.
И мы видим, что печально, некоторое количество публично высказанных отчасти поспешных, а отчасти и несправедливых суждений в адрес одной из осужденных и ее адвоката от людей, на чью поддержку они, казалось бы, вправе рассчитывать.
В XIV веке английский мыслитель, монах из Оккама, сформулировал принцип, называемый бритвой Оккама. Она требует не умножать сущности без необходимости, в том числе и не привлекать для объяснения какого-либо явления никакие соображения, кроме безусловно требуемых. Решение, а точнее, комбинация с Самуцевич не требовала ни соучастия, ни даже согласия самой Самуцевич. Пока не доказано иное, мы можем только с большей или меньшей вероятностью предполагать, кто и почему решил поступить с ней именно так. Ясно лишь, что этот кто-то — не сама Екатерина, а люди (человек) из власти.
В самом деле, никому же не приходит в голову заподозрить в чем-то подобном тех активных участников манифестации 6 мая, которых не только не арестовали, но и даже не вызывают на допросы? Никому? Ну, отлично. Никто не упрекнет в предательстве Платона Лебедева, если его вдруг все-таки отпустят по УДО, а Ходорковского — нет? Никто? Еще лучше. Потому что, если кто-то все это сделает, то он мало отличается по структуре мышления от тех психически и интеллектуально не вполне сохранных людей, которые не могут даже предположить, что абсолютно достаточной причиной для оппозиционной активности является политика руководства страны, а вовсе не иностранные деньги.
Фотография РИА Новости