В обществе
Памяти Юрия Шмидта
12 ЯНВАРЯ 2013 г. ВИКТОР ШЕНДЕРОВИЧ
Вы заметили, как стало пусто?
Когда уходят такие люди, как Юрий Маркович Шмидт, ощущение пустоты, разреженности мира становится почти физическим. Мысль о том, что он есть на белом свете, обнадеживала почти иррационально. Не может быть, чтобы все было плохо, если есть Шмидт!
Его невероятная улыбка, его тепло, его готовность прийти на помощь.
В нем совсем не было ожесточения, сцепленных зубов, желчи, хотя полвека неравной тяжбы с безразмерным, жлобским, жестоким государством могли бы, кажется, стереть с лица эту незабываемую улыбку.
Но он улыбался! В нем не было ни грамма мизантропии. Он был счастлив дружбой, с юношеской силой наслаждался поэзией, был легким и остроумным человеком. Он тянулся к людям и верил в людей, ориентируясь, видимо, на себя.
Юрий Маркович, конечно, не был адвокатом в «новороссийском» значении этого слова. Адвокатов-то у нас, как собак — Кучерена, Астахов, Падва… Милости просим, если им Кремль разрешит, а вам бабок хватит.
Шмидт был защитником!
Он был Дон-Кихотом, но Дон-Кихотом хорошо вооруженным и совершенно адекватным. Он был блестящим профессионалом, но все-таки главным в нем было именно это — ощущение призвания, готовность немедленно вступить в бой за человека!
Несколько лет назад я счастливым образом попал к нему в дом — ужин, друзья, хороший стол, замечательная компания… Он не мог говорить ни о чем, кроме Ходорковского. Несправедливость, которой он не смог воспрепятствовать, сидела в нем занозой. Он действительно страдал от этого — уже тяжело больной сам, все время возвращался к проклятому хамовническому сюжету…
Он отсчитывал мир от добра — это не редкость в ранней юности и совершенно уникальное качество к семидесяти. Шмидт был уникален, и страдал от несовпадения мира с добром.
В Евангелии от Матфея есть фраза, поразившая меня в юности: «Если соль потеряет силу, что сделает ее соленой?». Мы видим с тоской и досадой, каждый день, как соль теряет силу, становится пресной, вялой, кисло-сладкой, никакой… Видим, как вершины, по которым мы мерили себя в юности, ложатся под новые подлые времена унылым пейзажем…
Но, слава богу, точки отсчета остаются, и они есть в любом времени.
Юрий Маркович Шмидт был солью, и он не потерял силу.
Теперь он останется с нами — именем, означающим достоинство. Вот только не обняться, не услышать голос…
Без него нам будет еще паршивее и тяжелее, конечно. Пейзаж еще понизился, просел и поскучнел. И только Василий Андреевич Жуковский, как может, пытается утешить в такой день.
«Не говори с тоской: их нет, но с благодарностию: были...»
Виктор Шендерович