В Кремле

Прямая речь

19 СЕНТЯБРЯ 2013 г.

Алексей Макаркин, Центр политических технологий:

Власть приглашает оппозицию на выборы: «Пожалуйста, идите на выборы, пожалуйста, участвуйте, не ходите на улицы, ходите на избирательные участки». Но при этом оппозиция на выборах очень часто оказывается в неравноправном положении по сравнению с властью, причем не только так называемая радикальная оппозиция, но и вполне умеренная, лояльная, парламентская. Когда идет речь о том, что надо обеспечить в регионе соблюдения правил игры, то федеральная власть часто предпочитает своих, то есть власть региональную. Только что был случай в Хакассии, когда даже Центризбирком сказал, что партию РПР-ПАРНАС надо регистрировать, а региональные власти ее все равно к избирательной кампании не допустили. За этим не следуют никакие санкции, потому что это свои, это часть вертикали, а оппозиционеры, даже если их приглашают, все равно чужие. Кроме того, власть ставит ограничители. Она дает понять, что если оппозиционный кандидат идет на выборы и у него нет шансов выиграть — пожалуйста, пускай идет, даже если он «радикал». Если оппозиционный кандидат идет на выборы на муниципальном уровне и у него есть шансы выиграть — пускай идет. Муниципальный уровень не страшен, все равно есть масса возможностей даже победившего оппозиционного градоначальника максимально ограничить и в финансовом плане, отсекая ему финансовые потоки, и при помощи провластного большинства в городском совете, и через уголовное расследование. Если мы посмотрим на историю с прекрасной победой оппозиционера Евгения Урлашова в прошлом году в Ярославле, то там были использованы все эти способы. Если же какая-либо оппозиционная сила имеет серьезный шанс на региональном уровне, на выборах законодательной власти или даже исполнительной, то это по негласным правилам считается недопустимым. Об этом свидетельствует разгром «Гражданской платформы» в Ярославле. Поэтому я думаю, что власть хотела бы локализовать оппозицию на выборах, направить ее в конструктивное, с ее точки зрения, русло, однако сам характер электорального процесса в очень многих российских регионах таков, что для оппозиции это не очень привлекательно — пойти на выборы без гарантии того, что у тебя будут равные возможности, что тебе правильно посчитают голоса. Скандальная ситуация в связи с выборами наблюдалась сейчас не только в Хакасии и Ярославле, но и, например, в Рязани, в Ростове. В Екатеринбурге Ройзман выиграл муниципальные выборы, но теперь у него крайне ограничены возможности, зато очень много рисков, связанных с теми проблемами, которые уже видны по истории с Урлашовым. Поэтому тот маршрут, по которому власть направляет оппозицию, с одной стороны, конечно, свидетельствует об изменении в политике по сравнению с тем, что было раньше, когда оппозицию вообще никуда не пускали и реальная оппозиция приравнивалась к экстремистам, но, с другой стороны, все равно подводных камней очень много.

Отнесение того или иного человека к той или иной подгруппе оппозиции зависит от конкретной обстановки. Кто у нас радикал, решает власть, причем в каждой конкретной ситуации решение может быть изменено и подкорректировано. Не думаю, что власть относится к Навальному как к безнадежному радикалу. Скорее она до сих пор пытается понять, возможно ли его как-то адаптировать. С другой стороны, наверное, есть и более жесткая позиция, что адаптировать его нельзя, а надо сажать, причем неясно, какая из этих позиций восторжествует. Аргументами одних может быть то, что у Навального все равно ограниченный круг сторонников, несмотря на то, что их очень много, их количество увеличилось, но ему будет непросто прорваться за пределы столицы к существенно более инерционному электорату. Аргументы других могут сводиться к тому, что он все равно является опасной, дестабилизирующей фигурой, что хотя в конце 2000-х годов говорилось, что этим радикалам, этим столичным интеллигентам ничего не удастся сделать, но все эти прогнозы были опровергнуты.