В обществе

Прямая речь

18 ОКТЯБРЯ 2013 г.

Зоя Светова, журналист:

Думаю, что все новости будут сегодня после обеда, когда к Наде снова зайдут её адвокаты, Хрунова или Динзе. Сейчас сказать что-то другое, кроме того, что было известно в субботу, в пятницу, невозможно. Сначала пришёл один адвокат, потом другой, она от Волковой отказалась, Волкова вынесла письмо, которое, по словам адвоката Динзе, она должна была дать мне, как я просила, но она его передала в «Новую газету». Поэтому, что там на самом деле, зачем Волкова поехала к Толоконниковой, я вам сказать не могу. Она говорит, что руководствуется гуманитарными соображениями, потому что Толоконникова погибает, а нынешние адвокаты её не спасают.

Сегодня её адвокаты опять к ней пойдут, и тогда будет уже понятно, что там происходит после визита Волковой, прекратила ли Толоконникова голодовку и действительно ли она передавала письмо мне. Столько всего непонятно. То, что Волкова туда поехала, я считаю, было большой ошибкой, потому что у Надежды есть её адвокаты, которые ею занимаются, они ведут какую-то линию защиты, согласованную с Толоконниковой. То, что Толоконникова подписала с Волковой новое соглашение и передала с ней письмо на волю, это вполне понятно, потому что она могла думать, что к ней других адвокатов не пустят.

Потом Волкову обвинили, что она связана со ФСИН, но я не думаю, что это так. Она пыталась каким-то образом повлиять на Надю и изменить её жёсткую позицию, но почему она это сделала, руководствовалась ли она желанием спасти Надю от смерти, или от тяжёлого физического состояния, или какими-то другими целями, я не могу сказать.

Что же касается перевода, насколько я понимаю, пока Толоконникову никуда не переводят. Информация о том, что её должны отправить в Красноярский край, в колонию-поселение, вроде бы более-менее точная, но для того, чтобы она попала в колонию-поселение, чтобы ей изменили режим, должен быть суд. Где он должен происходить, тоже непонятно. Очень много вопросов, на которые пока нет ответов, но то, что она там сейчас, это так, её никуда не перевели.

На мой взгляд, те люди, которые занимаются судьбой Толоконниковой, я имею в виду правозащитников, таких как Владимир Лукин, Михаил Федотов, Елена Масюк из Совета по правам человека, должны делать всё, чтобы Толоконникову, если она этого хочет, оставили в больнице, не переводили никуда, не тащили по этапу. Нужно просто выяснить, чего она хочет сама. На мой взгляд, с учётом того, что у неё плохое физическое состояние, наверное, она могла бы остаться в больнице, досидеть, ей остался совсем небольшой срок. Перевод в Красноярск — это тоже довольно тяжёлый этап. Здесь ситуация сложная, поскольку Толоконникова хочет чего-то одного, ФСИН, естественно, не желает идти ей навстречу, поскольку если они улучшат условия для неё, то и другие заключённые тоже начнут требовать, чтобы их условия были улучшены. ФСИН на это пойти не может, но поскольку Надя настолько заметна и ситуация с ней известна во всём мире, они боятся каким-то образом её сильно ломать и жестко преследовать. А уже Волкова, которая зачем-то туда едет — это какие-то интриги, которые в общем-то только ухудшают ситуацию.

Лев Пономарев, движение «За права человека»:

Я должен сказать, что сама система федеральной службы исполнения наказаний сейчас находится в развале, она всегда находилась в более-менее плохом состоянии, но сейчас — особенно. Руководитель уже 3 месяц находится в отпуске, скорее всего, в данный момент подыскивают нового, главное для замов — лишь бы не принимать никакого решения, потому что любое решение, которые они примут, может быть использовано против них. И главное, система совершенно не может защищаться. Например, совершенно очевидно, что когда Толоконникова начала голодовку и её поместили в больницу, она объявляла, что прекратит голодовку только при условии, что её не вернут назад в 14 колонию. В этом была суть её требований. И Лукин её поддержал, не могу сказать, какой точно был разговор, но, говоря условно, уполномоченный по правам человека гарантировал Толоконниковой, что её не вернут в ту колонию, и она прекратила голодовку. Казалось бы, это всё очень серьёзно. Тем не менее, эти тупые люди, которые работают в Мордовии, без консультации с руководством берут и возвращают её назад. Я думаю, что если бы они связались с руководством ФСИН, то им бы сказали: «Ребята, не надо этого делать». То есть эти сотрудники провоцируют, сознательно, негативное отношение в себе, к системе и в том числе к тем, кто должен принимать решения, со стороны общества и власти. Они настолько тупоголовы, что не понимают даже, что иногда надо всё-таки вникать в то, что происходит вокруг них, осознавать, почему Толоконникова прекратила голодовку, посмотреть, что это Лукин всё-таки сделал заявление, а не какой-то отставной сержант, но они даже этого не понимают. Или тупые, или настолько наглые, я не знаю точно. Или они думали, что уже сломали Толоконникову, но на каком основании они так думали? Ясно, что она крепкий боец. Конечно, они совершили глупость, и я рад, что после очередного заявления Лукина, которое он сделал сегодня при мне, когда я был у него в кабинете, объявили, что её из 14 колонии переводят. Самое главное — она молодец, действительно молодец. Так уж судьбой сложилась, что к ней привлечено сейчас очень большое внимание, и она борется, не столько за себя, сколько за всех заключённых. Правозащитники давно говорят, что колонии превращены в новый ГУЛАГ. Что там даже иногда хуже, чем в советском ГУЛАГе позднего периода, я не сталинский имею в виду, а брежневский, и я сам могу это подтвердить. Но правозащитников у нас, как правило, мало кто замечает, да и вообще само общество не очень гуманно. А благодаря интересу к Толоконниковой эти проблемы вышли на первый план в средствах массовой информации. Она молодец, она герой.

Проблема в том, что при всём при этом она была в колонии, в общем, среднего качества. Я много знаю колоний, к нам приходят письма и звонки от заключённых, к нам приходят родственники, и мы хорошо знаем то, что есть колонии намного хуже. И, условно говоря, всех не снимаешь. Многое будет зависеть от нового начальника ФСИН, если он рискнёт — нужны очень большие изменения в кадровом составе ФСИН, в которых должны участвовать и психологи, и психиатры. И проверять всех этих людей — там многие уже, фактически, с изуродованной психикой. Это не означает, что следующие точно будут лучше, но, по крайне мере, не будут уже деформированы многолетней работой и теми традициями, которые там сложились. Все эти проблемы в одночасье не решить, нужна политическая воля, чтобы движение хотя бы было намечено. Хотя формально и Путин, и Медведев уже давали распоряжения. Я был на заседании Совета по правам человека при президенте, и там обсуждалось проблема, там говорили правду, зачитывались доклады о том, как там всё плохо. Президент дал команду что-то сделать. Но проблема с этими командами в том, что они быстро глохнут, за этим надо следить.

Я бы так сказал: сейчас гражданское общество проследить за этим в состоянии. Пусть дадут команду качественно что-то менять, пусть придёт новый начальник, который получит эту команду и будет что-то делать, и пусть он делает это вместе с нами, под нашим контролем. Это не мечты, это можно начать уже сейчас, есть взаимодействие со стороны гражданских структур, и Совет по правам человека много делает, Лукин много делает, то есть все структуры уже мобилизованы. Нужна только команда, а мы проследим, чтобы она выполнялась.

Лев Рубинштейн, поэт, публицист: 

Можно считать, что новости про Толоконникову и Алёхину — это одна новость. Я в очередной раз восхищаюсь, поражаюсь твёрдости и стойкости этих девочек, и если до них мои слова дойдут, то я им желаю терпения и поскорее выйти наружу такими же прекрасными, как они туда вошли, даже лучше.

Девушки изменились с того дня, когда были в Храме Христа Спасителя, и изменились, на мой взгляд, в лучшую сторону. Оказавшись в таких условиях, они смогли интеллектуально очень повзрослеть. То есть я думаю, что у них и раньше с этим всё было в порядке, но они стали яснее формулировать, их социальные реакции стали чётче и правильнее, и у меня они вызывают исключительно восхищение. Я и с самого начала к ним хорошо относился, и потом не произошло ничего такого, что бы меня разочаровало. Пока моё восхищение ими только укрепляется.

Александр Подрабинек, главный редактор агентства «ПРИМА-News»:

Отозвав из солидарности с Толоконниковой своё ходатайство о смягчении наказания, Алёхина поступила в высшей степени достойно. Солидарность — это то, на чём всегда держалось, и будет держаться, сообщество политзаключённых. На мой взгляд, Маша Алёхина сегодня самый яркий и последовательный продолжатель традиции российских политзаключённых. Я очень рад, что её не удалось сломать, и надеюсь, что мы все увидимся с ней и с Надеждой в марте будущего года.