В экономике
Прямая речь
23 ЯНВАРЯ 2014 г.
Михаил Бергер, экономический обозреватель:
Как мне кажется, популярность российской тематики уже давно, если не сошла на нет, то как минимум сильно спала. По крайней мере, по сравнению с ситуацией конца 90-х, сразу после того как произошла смена власти. Тогда русских сессий было очень много, и Россия было широко представлена. Сейчас всё это принимает более обыденный и спокойный характер, Россия становится просто одним из многих участников, никакого особенного внимания и статуса у неё нет, и, возможно, это не так плохо. Кроме всего прочего, сегодня, конечно, восточную повестку в Давосе формирует ситуация на Украине, к ней приковано всё внимание, и это обсуждается в значительно большей степени. Хотя, конечно, будут три секции, и с Россией связано несколько выступлений, но это уже давно стало рутиной, и ничего специального, связанного с ней, там не произойдёт. Времена, когда важные российские вопросы решались в Давосе, давно прошли.
То, что регионы сильно отстают от Москвы и Питера по всем показателям — по уровню жизни, по уровню зарплат, по качеству жизни — это безусловно. Но в России становится всё больше таких городов, как Екатеринбург, Казань, отчасти Нижний Новгород или Краснодар, которые чувствуют себя вполне самодостаточными. Молодёжь оттуда не стремится перебраться в столицу, всё, что нужно для хорошей жизни, люди получают на месте. Регионы подтягиваются, такой процесс идёт. Но небольшая разница качества жизни в столице и на периферии — это признак высокоразвитого государства и высокоразвитой экономики, и нам до этого нужно проделать ещё немалый путь. Однако я не уверен, что это именно тот путь, которым удастся разрешить проблемы в российской экономике в целом. Потому что, всё-таки, все инфраструктурные вопросы, все вопросы делового климата во многом формируются в Москве законодателями и исполнительной властью. Здесь ещё много проблем не только нерешённых, но и таких, к которым не приступали, а многие проблемы создаются заново. Так что я не думаю, что регионы — это та самая «таблетка», которая вылечит наши экономические болезни. Это один из показателей, но не более того. Всё-таки Россия ориентируется на центр, почти всё определяется и решается в Москве.
Между успешными и депрессивными регионами уже сейчас есть разрыв, если вы сравните, например, Екатеринбург и Смоленск, Питер и Махачкалу. И мне не кажется, что в депрессивных регионах ситуация существенно меняется. Некоторое время назад было сообщение о том, что, согласно подсчётам футурологов, во всём мире некоторое количество городов просто исчезнет с лица Земли. По разным причинам — где-то наступает пустыня, где-то страшная экономическая депрессия. В этот список вошли Тимбукту, американский Детройт и, среди прочих, российский город Иваново, который тоже можно отнести к депрессивным. Я сам не бывал в Иваново, мне трудно судить, но по информации, которая существует вокруг него в публичном пространстве, сложно предполагать, что между ним и городом Екатеринбургом сокращается дистанция.
Михаил Делягин, экономист, директор Института проблем глобализации:
В этом году интерес к России на Давосском форуме повысился, ей посвящена отдельная секция. Я думаю, что это связано с ухудшением нашей ситуации: раньше наш рост был заведомо недостаточен, но при этом выше, чем в целом в мировой экономике, а теперь рост не просто резко затормозился, более чем в два с половиной раза, но стал ниже среднемирового. Это некое качественное изменение, которое Давосский форум счёл необходимым осмыслить. К нам проявляют интерес, потому что у нас проблемы. Если раньше это происходило, потому что мы давали большие возможности для бизнеса, и не только спекулятивного, то сейчас в США улучшение, в Китае ухудшение намечается, но пока не произошло, в Европе некоторая стабилизация, а у нас — наглядное ухудшение. И с этим нужно разобраться. В целом Россия рассматривается как ординарное государство, наряду с другими неразвитыми странами, не демонстрирующими способности к развитию. Наша особенность заключается в том, что мы, во-первых, обладаем ядерным оружием, во-вторых — являемся последней нераспечатанной кладовой природных ресурсов в мире. И, в-третьих, фантомная ненависть Запада к Советскому Союзу переносится на нас.
Составители прошлогодних сценариев — просто неадекватные люди. Потому что региональное развитие без общего обладает очень жёсткими ограничениями, а строго говоря — невозможно, по крайней мере, в России. Мы видим прекрасный пример успешного развития ряда областей: Калужской, Липецкой, Белгородской, но даже в самих этих областях от этого развития счастья не очень много. Потому что на фоне общей стагнации позитивный эффект размывается и не заметен. С другой стороны, не произошло ни роста, ни падения цен на нефть, а продолжилась их стабилизация на одном и том же уровне, и в России произошла стабилизация экономики, чего составители сценариев явно не предполагали. То есть это обычная либеральная неадекватность. Вот Чечне дали большую свободу — и как, она выправила экономику России? А не «особому случаю» больше свободы и не дадут. Потом, не стоит думать, что, если Татарстан, Якутия или Ханто-Мансийский округ получат больше свободы, то они будут делиться своими деньгами с другими областями. А если её получит какой-то глубоко убыточный регион, вроде Кировского, то там всё равно ничего не вырастет, потому что свобода будет, а денег — нет.
Евсей Гурвич, член экономического совета при президенте РФ:
Интерес к России на Давосском форуме имеет два аспекта. Во-первых, естественно, как любая другая страна, Россия вызывает интерес чисто практический, связанный с перспективами ведения бизнеса. И в этой части он пропорционален удельному весу России в мировой экономике. До кризиса 2008 года он рос, соответственно, пропорционально рос и интерес, росли иностранные инвестиции. Сейчас он стабилизировался, и, соответственно, перестала расти и эта часть интереса. А во-вторых, надо упомянуть то, что ещё некоторое время назад, в 90-е, было совершенно непонятно, как и по какой траектории будет развиваться российская экономика, пойдёт ли она по пути Китая, насколько будет эффективна рыночная модель, которую начали строить в начале 90-х. Но здесь, ещё после кризиса 98-го, произошло некоторое разочарование. Все пришли к выводу, что новым Китаем Россия точно не станет, и, соответственно, такой аспект интереса угас ещё раньше. То есть мнение о наших перспективах более-менее сложилось.
Я не уверен, что у нас идёт какое-то развитие за счёт регионов. Конечно, их много, и какие-то из них действительно развиваются, но об этом как о сценарии можно было бы говорить только, если бы у нас произошло перераспределение полномочий между регионами и центром, им бы дали большую свободу и большую ответственность. Тогда можно было бы рассматривать такой сценарий, но сейчас я его не вижу. Реально, на мой взгляд, мы пока идёт по инвестиционному сценарию, то есть никаких радикальных реформ не проводим. Но, конечно, у ряда регионов экономический потенциал есть. И если увеличить их самостоятельность и усилить стимулы для развития, то многие из них этот потенциал смогут более полно реализовать.