В регионах

Прямая речь

5 ИЮНЯ 2014 г.

Алексей Ковжун, советник губернатора Донецкой области:

Беженцы из Донбасса действительно есть, их много. По разным подсчётам, из области выехало порядка 100 000 человек, в основном это политически активная часть населения, люди, которые уезжают с расчётом вернуться после окончания конфликта. В фейсбуке есть достаточные живые площадки, например, Донбасс – Эвакуация, где люди обсуждают, кто и куда едет, организуют помощь друг другу с квартирами, с работой. Подавляющая часть беженцев отправилась в другие части Украины, по разным подсчётам, поток в Россию составляет около 4 процентов. Эта страна просто не кажется украинским активистам, которых вытесняют из своих домов военизированные банды, надежным убежищем.

Мыкола Вересень, журналист, политический и общественный деятель (Киев):

Раньше в Киеве с донецкими номерами было много чёрных джипов или чёрных мерседесов, а сейчас много обычных машин, также с донецкими номерами, но не чёрных и не больших. То, что их стало гораздо больше, чем полгода назад, очень заметно. Так что какое-то число людей действительно пытается временно, или на постоянно, уехать с востока. Известно, что Киев и Львов принимают беженцев, по радио всё время идут дискуссии, множество киевлян, которые имеют пустые дачи или, наоборот, уезжают на дачи, оставляя пустые квартиры, приглашают беженцев остановиться у них. Есть центры, где людей принимают, передают заявления по радио и телевидению с информацией, куда можно обратиться в случае нужды, а общественность очень давит на власти, чтобы они вплотную занялись всеми вопросами, связанными с переселением людей. Ещё месяц назад это были крымские татары, которым многие украинцы собирали вещи, одежду, детское питание, я сам лично отнёс туда часть моего гардероба. В общем, какие-то беженцы действительно есть.

Но сказать, что это явление массового характера, есть целые толпы беженцев, их где-то централизованно бы кормили и так далее — этого нет. Скорее всего в эту часть Украины переезжают тысячи людей, но не десятки тысяч. Местные СМИ также не сообщают о том, что где-то идут настоящие потоки людей. Прошла информация о том, что в Ростовской области было объявлено чрезвычайное положение из-за беженцев, но тут же на разных сайтах выскочили фотографии русско-украинской границы, на которых никакой активности в плане беженцев нет. В плане террористов, приезжающих из России, активность есть, и это тоже зафиксировано на фотографиях. А никакого следа массового исхода людей из Донецка и Луганска в Россию я не видел, и даже намёка на это нет.

Но вообще такое впечатление, что особость Донбасса, ощущение, что они — такой отдельный этнос, сыграло с ними злую шутку. Ведь их любимый лозунг, что «Донбасс никто не может поставить на колени», а теперь мы видим, что семь миллионов человек в Донецкой и Луганской областях поставили на колени полторы тысячи каких-то странных людей, преступников. Вначале, когда в Киеве был Майдан, на востоке его не вполне правильно понимали. Очень боялась какого-то мнимого «Правого сектора», каких-то страшных националистов... И часть населения думала: нам надо проявить самостоятельность. Они это сделали, и даже провели какой-то референдум, на который некоторое число людей пришло и проголосовало. А сейчас, когда оттуда приезжают социологи, историки или участники антитеррористической операции, они говорят, что если бы более-менее честный референдум прошёл сейчас, результат был бы иным. Потому что никто не хочет жить там в нынешних условиях, никто не думал, то будет именно так. Но поезд ушёл, и что с этим делать теперь — никто понять не может.

Есть один путь, который может привести к какому-то позитивному результату. Это переговоры и параллельно — АТО. Но возникает вопрос: а с кем вести переговоры? Там 25 отдельных вооружённых групп со своими руководителями, которые борются, кроме прочего, между собой, и кто может сесть за стол переговоров с той стороны — непонятно. Население, конечно, страдает, и очень жалко людей, которые там оказались, но циничные эксперты говорят, что эти люди сами этого захотели. БольшАя, хотя, может быть, и не бОльшая, часть населения это поддерживала, а остальные не смогли никак их остановить. В результате получилось, что при молчаливом согласии большинства происходит то, что мы видим. Вчера в моей программе женщина из Луганска рассказывала, как ей позвонили и сказали: «Нас тут собралось 100 человек, мы не пускаем через мост украинскую армию в наш городок». Эта женщина спрашивает: «А чего вы хотите этим добиться? Хотите, чтобы у вас продолжалось мародёрство?». Они начинают думать, отвечают: «Да, может быть, мы не правы, может быть, надо пустить». То есть они сами не знают, какая их цель. Скорее всего, они хотят образования независимого государства, вряд ли сейчас многие из них хотят перехода в Россию. Потому что слухи из Крыма доходят, и они стремлению к такому переходу не очень способствуют.

И вот эти люди сидят там, и что они собираются делать, чтобы умиротворить ситуацию, совершенно непонятно. Очевидно, что если террористы там остаются, значит, какую-то базу среди населения они имеют, партизанское движение не может существовать без поддержки, история Че Гевары это хорошо показала. Но при этом там мародёрство, грабежи, убийства, изнасилования, а люди не выходят и не возмущаются. Может быть, им нравится так жить. А может быть, не нравится, но уже поздно? И совершенно непонятно, как затолкать этого джинна назад в бутылку, особенно при том, что Россия играет в этом активную роль, в СМИ здесь пишут о гробах, которые отправляют за границу. В России знают о том, что из Украины «грузом-200» отправляют российских граждан?