В Кремле

Почему Бастрыкин не Эдуард III

16 ИЮЛЯ 2014 г. ЮЛИЯ ЛАТЫНИНА

В 1349 году, после битвы при Кале, английский король ЭдуардIIIи его сын задали пир в честь побежденных рыцарей. Король и принц лично подавали им блюда и не сели за стол до второй перемены, а после этого король отпустил без выкупа одного из пленных — того, кто утром чуть не убил самого короля.

В 2014 году Следстенный комитет обвинил украинскую летчицу Надежду Савченко в содействии убийству российских журналистов. Обвинение это воспринимается прежде всего как месть за героическое поведение этой женщины на допросе, видео которого попало в интернет. В отличие от российских журналистов, которые на обращенные к ним вопросы растекались соплями и бормотали что-то про то, что, да, сами они фосфорных бомб не видели, а сказать о них приказало начальство, женщина, попавшая в руки незаконных вооруженных формирований — то есть маргиналов, которые уже взрезали живот депутату Рыбаку и выбивали зубы бесчисленным заложникам, которым неизвестно что придет в голову и которые не связаны ни законом, ни отчетом, ни совестью, — держится с абсолютным достоинством и на вопрос, кто воюет против боевиков, отвечает: «Вся Украина».

В этих двух принципах подхода к пленным — Эдуарда III и г-на Бастрыкина — разница между психологией рыцаря и психологией чекиста.

Разумеется, я упрощаю. Дегуманизация противника, лишение его человеческих черт, зачисление в штат «нелюди», началась не с российско-украинской квазивойны, а по крайней мере, с франко-прусской.

До этого в течение тысячелетий образ противника преимущественно героизировался, людям, сходившимся в рукопашную, было важно возвысить врага: чем героичнее враг, тем героичнее и победа. Что в «Илиаде», что в «Песне о Нибелунгах» — противники были героями, и побежденных за стол сажал не один Эдуард III, но и Петр после Полтавы.

После того как судьбу сражений стала решать дальнобойная артиллерия, воины перестали видеть друг друга в лицо. Рыцарство умерло, в ход пошла демонизация. В Первую мировую английская и французская пресса рассказывала о бошах исключительно леденящие душу гадости (часто заслуженные), во Вторую — тем более. Помимо дальнобойности артиллерии это было связано еще и с массовостью армии. Чем массовее армия — тем хуже она относится к противнику, чем она эксклюзивнее — тем больше уважает его.

Поэтому не удивительно, что ни одна культура в современном мире не дошла до такой — систематической — дегуманизации противника, как советская армия и исламские террористы.

Вся советская пропаганда в период сталинской подготовки к завоеванию им мира, во время индустриализации и осоавиахимизации СССР на том и строилась, что за границей — буржуины и нелюди. Да и сама Красная армия, имевшая среди всех тогдашних армий наибольшее число офицеров на число солдат, была именно настроена на то, чтобы само высшее начальство оставалось подальше от гущи боя, посылая в пекло солдат, — отсюда и бессмысленные атаки на неприступные заграждения, и минные поля, по которым Красная армия наступала «так, как будто их не было», разминируя их своими телами, и «дорасходуй скорей живую силу и отступаем на переформирование» (рассказанное Дмитрием Орешкиным), и паника в первые дни войны, когда у товарищей генералов, видите ли, «не было связи с войсками», и массовые изнасилования в Восточной Пруссии: распрямляясь, смертник много чего творит. В и без того не рыцарскийXXвек Красная армия была самой нерыцарской из возможных армий.

В конечном итоге это нерыцарское начало Советский Союз и погубило, не меньше, чем экономическое отставание. Война невозможна без славы, слава — без героизма, а какая в Афгане, например, была слава, когда на кладбищах памятники сносили, если на них было написано «погиб в Афганистане»? А победы советских полков приписывали тут же в спину им стрелявшему царандою (отряды Министерства внутренних дел), и советские полки слушали это по радио: что люди, которые во время операции стреляли им в спину, оказывается, и одержали победу.

Тем не менее, Кремль сейчас храбро идет по тому же пути: про добровольцев, погибших в Украине, не говорят, где погиб, однако воюют против них в Украине исключительно «фашисты», «каратели» и «нелюди», таких не грех и убить, сколько раз увидишь его, столько раз его и убей.

Но даже и тут случай с Надеждой Савченко выходит за грань. Что делала Савченко? Воевала. С кем? Если с русской армией, то она военнопленная. Если она воевала с неизвестно какими людьми, которые на территории ее страны захватывают административные здания с оружием в руках, пытают людей, прикрываются мирным населением, как живым щитом, то она воевала против террористов.

Понятно, отчего такое фантастическое обвинение — в убийстве журналистов. Нельзя же, в самом деле, даже российскому СК предъявить ей обвинение в убийстве вооруженных лиц, захватывающих заложников и прикрывающихся женщинами и детьми? И уже совсем не краснея — утверждение о том, что захваченная боевиками Савченко сама пересекла границу как беженка.

Зуб даю, долго сидеть Савченко не будет. Видео допроса «героической летчицы» вызвало такой ажиотаж в Украине, что Савченко стала национальной героиней, и освободить ее — будет первое требование общества к Порошенко. В итоге Савченко просто разменяют: отошлют широким жестом, выдернув из подвала и посадив в президентский самолет: так Каддафи и Лукашенко отсылали Путину пленников. Предъявляя Савченко обвинения, Кремль просто создает тему для торга: это такая дипломатия, как ее понимают некоторые — весьма специфические — правители.

Но самое важное другое. Дегуманизируя противника, рассказывая сказки о «зверствах карателей», от которых неопознанные добровольческие субьекты спасают жителей Донецка, предъявляя фантастические обвинения военнослужащему другой страны, захваченному на территории этой страны боевиками, — Кремль только думает, что унижает противника. На самом деле он унижает себя. Стрелков-Гиркин может сколько угодно играть в реконструкцию и воображать себя последним офицером Деникина. Но на самом деле ничто так не свидетельствует о маргинальности и непрофессионализме боевиков, сражающихся в Украине, как их отношение к противнику как к нелюди. Отношение, свойственное кому угодно — люмпенам, маргиналам, уголовникам, террористам всех мастей, — но не профессиональным военным. С таким отношением сажают бизнесменов в подвал и вымогают у них деньги — но держав не возрождают и Новороссий не создают.