Прямая речь

Александр Рыклин:

На мой взгляд, самое важное так и не было сказано, и в этом смысле того ужаса, который многие ждали от этого Совбеза, не было. А настроения были весьма тревожные, потому что изначально не было ясно, зачем вообще они собираются. Надо заметить, что Путин начал свою речь с заявления, что никакой прямой угрозы суверенитету не существует, и тут снова возникло чувство, а чего, собственно, собирались? Но вообще его речь была очень сдержанной, хотя надо понимать, что нам доступна только надводная часть айсберга, а сейчас проходит ещё и закрытая часть совещания, и что там будет происходить — не очень понятно. Но и то, что мы можем видеть — очень важно, поскольку это некое послание обществу, и слова о том, что закручивать гайки не будем, создают ощущение, что Путин всё-таки несколько сдаёт назад.

Правда, нельзя забывать, что он — стратег искусный, и его слова могут ровным счётом ничего не означать. Теперь надо смотреть, какая информация появится с закрытого заседания, что-то всё-таки будет обнародовано. И главное, в ближайшие дни станет понятно, действительно ли Путин планирует как-то влиять на ситуацию на Востоке Украины, выводить оттуда бандформирования или это просто слова, а российская власть реально продолжит политику, которую она проводила последние месяцы.

Конечно, там звучали пассажи про «агентов влияния», но это было сказано фактически в режиме light. Зато Путин прямо заявил, что гайки закручивать не будет. Конечно, можно доверять его словам, а можно и нет, но если бы он просто сказал, что завтра всех посадим, и всё, было бы хуже.

При этом всё это как-то не очень понятно. Не ясно, почему такой «армейский» формат, зачем нужно было так срочно собирать Совбез. Надо сказать, что кадры оттуда производят сильное впечатление. Все люди сидели с каменными рожами, и ближайшая аналогия, которую у меня это вызвало — ГКЧП. У всех какой-то несчастный, виноватый вид. Матвиенко на всех кадрах, которые показывали по телевизору, ни разу не сморгнула, просто сидела, уставившись в одну точку, Шойгу также был не весел.

Но назвать выступление Путина «миролюбивым» всё-таки нельзя, правильнее говорить о растерянности. У него по-прежнему нет понимания, как реагировать на ситуацию, новая концепция всё ещё не выработана. Он по-прежнему не уверен, до какого предела готов пойди Запад, а мы сегодня видим, что министры иностранных дел всё ещё не объявили, хотя и выработали, новые санкции. Путин по-прежнему существует на развилке. Он не знает, надо ли ему отбросить всякие дипломатические реверансы и начать играть «в открытую» или по-прежнему придерживаться условий игры. Но у меня есть ощущение, что он все еще стремится «остаться в игре».

Кирилл Рогов, публицист:

Никаких поворотных заявлений на заседании не прозвучало. Выступление Путина свидетельствует о том, что он маневрирует на международной арене, пытаясь, как и прежде, сохранить разницу в позициях между европейцами и американцами, и стремится избежать радикализации общественного мнения. Это — его тактическая задача на данный момент. Но она ничуть не отменяет его стратегических целей, которые остались прежними. Сейчас Путину необходимо погасить конкретный информационный шок, связанный с гибелью Боинга, но после этого можно будет вернуться к привычным задачам. Он, как и раньше, стремится выстроить конфронтационную модель развития, но при этом — с гарантиями определённой экономической стабильности, на которую Запад должен пойти под угрозой ещё большей дестабилизации мирового порядка.