Вокруг России
Прямая речь
20 АВГУСТА 2014 г.
Георгий Чижов, политолог:
Саммит означает некоторый диалог по поводу ситуации на Донбассе — президенты несомненно об этом поговорят, но вряд ли встреча принесёт какие-то реальные результаты. Скорее всего, будут просто заявлены формальные позиции сторон, трудно сказать, будут ли высказаны какие-то неформальные пожелания России о том, в каких сферах Украина должна пойти на уступки, чтобы Кремль изменил свой курс действий относительно Донбасса. Скорее всего, если такой разговор вообще состоится, президент Путин поручит его исполнителям более мелкого ранга, а сам продекларирует, что Россия никак в конфликте не участвует, обеспокоена судьбой мирных граждан, настаивает на перемирии и так далее. Так что единственным значимым результатом этих переговоров может быть назначение каких-то неформальных консультаций, на которых прозвучат реальные требования российской стороны, но произойдёт это или нет — сказать трудно.
В первую очередь Москва может выступить за закреплении внеблокового статуса Украина. Это сейчас очень трудное требование, но Россия будет на нём настаивать, при том что нынешним действующим украинским законодательством внеблоковый статус де-юро уже закреплён. Но можно предположить, что Кремль будет требовать каких-то дополнительных гарантий, вплоть до внесения этого в Конституцию. Могут быть требования относительно русского языка и придания ему более значительного статуса, на что Украина готова пойти достаточно легко. Могут подниматься вопросы газа и газового транзита. И наконец, может обсуждаться фактическое признание Украиной присоединения Крыма. Конечно, формального признания Россия добиться не сможет, на это Порошенко не пойдёт, но изменения в конкретных действиях или, хотя бы, смягчение риторики Москву устроят. А в обмен на эти пункты Россия будет предлагать реальное прекращение огня на Донбассе.
При этом судьба самого Донбасса будет обсуждаться там в минимальной степени. России трудно что-то сделать в этом регионе, события показали, что особой поддержки у неё там нет, по крайней мере в тяжёлые минуты. Да и сам по себе Донбасс — это большой и тяжёлый «чемодан без ручки», который и бросить нельзя и тащить тяжело.
Российские военные там присутствуют несомненно, юридических доказательств тому украинская сторона насобирала достаточно. Вопрос в степени этого присутствия. Являются ли эти люди добровольцами, «условными» добровольцами, которых вызывают, пишут в военный билет «демобилизован» и отправляют на Донбасс, или это настоящие регулярные соединения, которые направляются туда воевать всем штатным составом. Незаинтересованные эксперты из тех краёв утверждают, что местных в ополчении осталось совсем немного, в основном это граждане России и третьих государств. Среди них, конечно, есть люди, добровольно приезжающие воевать то ли за деньги, то за идею, то ли за то и за другое. Но есть там и заранее сформированные подразделения.
В последнее время это стало заметно из-за изменения ситуации. Местных там осталось мало, а война становится всё более серьёзной, по мере усиления украинских военных усиливаются и люди, которые им противостоят. Если в начале там были и ребята с Донбасса и какие-то иррегулярные казаки из России, то сейчас те, кто не очень умел или хотел воевать, либо погибли, либо разбежались. И для сохранения контроля над небольшой оставшейся территорией в Луганской и, особенно, в Донецкой областях приходится привлекать уже просто военных.
Но никакого принципиального изменения нет, Россия делает то, что делала с самого начала конфликта, хотя сейчас происходит наращивание сил. Увеличивается «серьёзность» и количество вооружения, иначе ополченцы уже потерпели бы поражение. Складывается непростая ситуация: чем сильнее украинские силы, тем сильнее становятся их противника. Против тех солдат, которые пытались действовать там в апреле-мае, было достаточно ополченцев с десятком бэтээров. А против нынешних сил АТО выставляется уже мощная современная техника, зачастую превосходящая украинскую.
Для европейцев сейчас приоритет — прекращение огня, а ещё лучше примирение политических руководителей России и Украины, что позволит начать потихоньку снимать санкции. Поэтому они будут настаивать на том, чтобы Порошенко заключил мир, даже ценой переговоров с лидерами ополчения. Но для самого президента это непростая ситуация, потому что его не поймут украинцы, которым очевидно, что вести переговоры там особенно не с кем. Несмотря на то, что последние замены в руководстве ДНР и ЛНР направлены отчасти на то, чтобы у Порошенко появился хоть какой-то партнёр. Реально, хотя сейчас ополченцев возглавляют украинские, а не российские граждане, всё равно непонятно, о чём должен быть разговор, когда основную часть территории Украина взяла под свой контроль. Если военная операция будет прекращена, то колоссальное разочарование наступит у самих её участников, что может быть опасно для Порошенко и в преддверии парламентских выборов, и вообще.
Присутствие на будущих переговоров президентов Казахстана и Белоруссии значимым фактором не станет. Для всех стран, кроме России и Украины, оптимальным вариантом было бы прекращение огня на любых условиях, они вроде как добились своего и «умывают руки». Только у Москвы есть особые требования, а Киев вообще не уверен, к каким последствиям сейчас приведёт прекращение огня.
Алексей Арбатов, политолог:
Во-первых, не факт, что встреча состоится. Это зависит от того, как будут разворачиваться события в Луганске и в Донецке. Трудно себе представить встречу в верхах, если украинские войска устроят в этих областях Сталинград. Но если события будут развиваться как сейчас, очаговые обстрелы, столкновения то там, то тут — тогда, теоретически, переговоры возможны.
Первый вопрос, который будет обсуждаться, это гуманитарная катастрофа. Украинцы будут говорить, что никакой катастрофы нет, а те трудности, которые присутствуют, вы же сами и создали. А Путин будет говорить, что мы ни при чём, не надо было применять артиллерию и танки, надо было спокойно решить все вопросы ещё в марте-апреле и не надо было нарушать перемирие из-за того, что кто-то где-то выстрелил, перемирие — это дело сложное, требуется терпение и мудрость. В любом случае вопрос гуманитарного положения и гуманитарной помощи будет стоять. И хотя доставка грузов сейчас затруднена в плане безопасности, учитывая, что боевые действия не прекращаются, возможны провокации, после которых ответственность будут сваливать друг на друга, — проблема решаема. Потому что это не полностью политическая тема, оказание гуманитарной помощи поддерживает мировое сообщество, ЕС и даже США, так что тут у Москвы позиции достаточно сильные.
Следующий по счёту, хотя и не по значению, вопрос — прекращение огня. Путин готов на него пойти, если месяц назад в этом были сомнения, то сейчас — никаких. Он даже добивается прекращения огня. Украинцы ставят ультиматум: прекратите военную помощь сепаратистам, тогда можно говорить о прекращении огня. Сам Путин утверждает, что никакой помощи нет, но на самом деле и большинство специалистов, и общественное мнение на Западе и в России сходится в том, что она есть. Разница только в том, что на Западе и в Украине это осуждается, а в России поддерживается. Люди, подмигивая друг другу, говорят, что, да, мы, кончено, помогаем только морально и беженцев принимаем, но на самом деле все уверенны в том, что военная поддержка есть, и что это — правильно, раз уж мы не ввели войска.
Здесь можно идти только по пути поэтапного решения проблемы под международным наблюдением. Должен быть расширен контроль ОБСЕ на приграничных пунктах, чтобы можно было фиксировать отсутствие перемещения через границу вооружения, техники и персонала. Сейчас они присутствуют только на двух пунктах, и даже там зафиксировали людей в камуфляжной форме, правда, без оружия. Одновременно с этим украинская армия должна будет поэтапно прекращать наступление, боевые действия останавливают и повстанцы, район за районом, где после этого устанавливается международный контроль. Это очень сложная задача, но решаемая, практика и прецеденты есть.
Кому это было бы более выгодно? Конечно, России. Для российского военно-политического и идеологического руководства главная цель сейчас состоит в том, чтобы не допустить военной победы Киева и уничтожения руководства повстанцев. Прекращение огня и будет означать, фактически, поражение Киева в попытке повторить чеченский опыт.
В итоге перемирие под международным контролем — это максимум, на который можно сейчас надеяться. Более долгосрочные вопросы взаимоотношения Киева с Россией, с ЕС, с НАТО станут темой для следующего этапа. Пока что программа минимум — решение вопроса гуманитарной помощи, программа максимум — прекращение огня, причём, если удастся этого добиться, надо будет пойти в церковь и поставить огромную свечку.