В погонах

Выкуп за Савченко должен быть политическим

10 ФЕВРАЛЯ 2015 г. ЛЕОНИД МОЙЖЕС

Басманный суд Москвы продлил арест украинской лётчицы Надежды Савченко до 13 мая. Таким образом, российская власть в очередной раз продемонстрировала свой коронный способ решения сложных проблем – «отложить и ждать». Между тем, этот сюжет во многом является повторением в миниатюре всего украинского конфликта и напоминает предреволюционную ситуацию, как её описывал В.И. Ленин – «верхи не могут, низы не хотят».

Понятно, что сейчас, после «узников Болотной», Pussy Riot, судов над Навальным, после оккупации Крыма и, наконец, того, сколько времени сама Савченко уже находится в руках российского правосудия, освободить её каким-то способом, хотя бы внешне выглядящим законно, нельзя. У самого гуманного суда в мире просто нет возможности вдруг выйти к людям, сказать, что они изучили материалы следствия, подумали, посовещались и решили закрыть вопрос или хотя бы смягчить меру пресечения. Так дела не делаются. Значит, надо продлевать, а если уж освобождать, то каким-нибудь экстраординарным методом, вроде президентского помилования.

Но президентское помилование – вопрос серьёзный, сейчас не преддверие Олимпиады, чтобы раздавать его просто так, для поднятия имиджа. Действительно, как можно в нынешней непростой геополитической ситуации выпустить на свободу депутата враждебной партии, украинскую военную, обвиняемую в убийстве журналистов, которая не только не подписывает признание, но объявила голодовку и препирается с судьями? Как говорят в классово близких президенту слоях российского общества, «пацаны не поймут». При этом отправить её в тюрьму, закончив и без того затянувшуюся драму, одновременно страшно скандально и совершенно бессмысленно. Так что и Путину остаётся только ждать, надеяться и пытаться торговаться с Западом.

Но и тут всё не слава Богу – Запад не может официально признать Савченко «заложницей» как раз в силу того, что она попала в Россию, а не продолжает находить в Донецке. Соответственно, прямой торг тут не вполне уместен – нет в европейской практике механизмов снятия с государства санкций в обмен на освобождение похищенной женщины. Да и прагматический расчёт не способствует принятию такого гуманистического решения. Неофициально поменять на какого-нибудь арестованного шпиона – всегда пожалуйста, но этот вариант не устраивает уже самого Путина. Потому что неважно, хотела она этого или нет, но Савченко сейчас – уже не просто человек, а символ, обладательница политического капитала, соответственно и выкуп за неё тоже должен быть не материальный, а политический.

По этой же причине не может сейчас сдаться и сама девушка – история её злоключений является, пожалуй, единственной сферой, где украинцы могут чувствовать себя не только правыми, но побеждающими, пусть и дорогой ценой. На фоне происходящей эскалации конфликта и экономических трудностей страны её фигура становится символом борьбы Украины за свободу, а её биография имеет все шансы стать одним из центральных мифов будущей украинской государственности.

Но беда в том, что это делает Надежду Савченко пленницей заведомо неразрешимых противоречий между сторонами, ни одна из которых просто не в состоянии пойти на уступки в отношении другой, что в точности повторяет судьбу Донбасса. В результате, все вынуждены заниматься одним и тем же, а именно — искать компромисс, который пока кажется далёким, словно звёзды. И оптимизм внушает только мысль, что продвижение в мирном урегулировании ситуации на Востоке Украины позволит освободить и Надежду Савченко.

Фото: Россия. Москва. 10 февраля 2015 года. Бывшая украинская летчица Надежда Савченко, обвиняемая в причастности к убийству российских журналистов под Луганском, перед рассмотрением ходатайства о продлении срока ареста в Басманном суде. Михаил Почуев/ТАСС