В экономике

Прямая речь

10 АВГУСТА 2016 г.

Николай Митрохин, ассоциированный научный сотрудник Исследовательского центра по изучению Восточной Европы при Бременском университете:

Патриарх Кирилл ещё раз показал, что он полностью вписан в путинскую элиту. Поскольку у них сейчас модным стало заводить себе виноградники и винные хозяйства — достаточно вспомнить хозяйство того же Михалкова, — то и Кирилл решил совместить приятное с полезным: создать хозяйство своего имен и за счёт производства церковного вина пополнить свой бюджет и бюджет Московской патриархии. Тем бизнесменам, которые покупали и дарили патриархии свои участки, идея была продана как средство получения дополнительных доходов для Московской патриархии как институции.

Теперь можно ожидать, что через несколько лет начнёт производиться кагор, который станет обязательным для покупки приходами и епархиями РПЦ. Причём всё это будет подаваться в рамках политики импортозамещения. Сегодня нормальные священники предпочитают покупать кагор из Греции или с Кипра. Но поскольку на покупку зарубежного вина начисляются высокие налоги, то ему постараются найти альтернативу. А 70 гектаров земли позволяют производить до полумиллиона бутылок, что в теории полностью покрывает потребности Русской православной церкви. Но на практике это превратится, как любой другой бизнес патриархии, в предприятие непонятной степени прибыльности, не очень хорошо управляемое и служащее, в первую очередь, наполнению карманов собственника, а не церковной казны.

Часть налогов такие предприятия должны платить однозначно. Что касается НДС, то ещё недавно доходы, которые не шли непосредственно на церковную деятельность, также подлежали налогообложению, хотя сейчас законы могли поменяться. Но поскольку это, фактически, винный участок при личной даче патриарха, а дело происходит в Краснодарском крае, славном своей коррупцией и непотизмом, то никто ничего платить не будет.

Владимир Волков, экономический обозреватель:

Не вижу тут ничего предосудительного. Возможно, финансировать такую организацию, как Русская православная церковь, нужно каким-то иным способом, но, с другой стороны — церкви же нужно окупать собственные издержки, которые так или иначе возникают. Конечно, мы не в Средневековье, когда церковь была одним из главных землевладельцев, у современной церкви таких доходов не может быть. Но возможны и такие варианты.

Вряд ли это будет каким-то сверхуспешным предприятием, которое подомнёт весь российский рынок и создаст действующим игрокам серьёзную конкуренцию. И до тех пор, пока этого не происходит, у меня нет никаких оснований для волнения.

Светлана Солодовник, религиозный обозреватель:

В принципе наличие у церкви своих виноградников — абсолютно нормальное дело, так было испокон веков. В период раннего Средневековья в Католической церкви своё винодельческое производство запускали епископы, позднее этим очень успешно занимались аббатства. Причём некоторые вина были чрезвычайно популярны, на ярмарки за ними съезжались люди со всей Европы. И сейчас виноделием занимаются многие аббатства, хотя и не с таким размахом.

Поэтому сама по себе идея церкви производить вино у меня не вызывает нареканий. Плохо то, что все предприятия Русской православной церкви непрозрачны. О доходах и расходах РПЦ с 2000 года нет никакой информации. В былые времена патриарх Алексий на ежегодных епархиальных собраниях и Архиерейских соборах озвучивал какие-то данные о том, какие церковь получает доходы и от чего. В 2000 году последний раз подобную информацию сообщил митрополит Климент газете «Коммерсант», но с тех пор — полное молчание, и никто не знает, как реально обстоят дела. Государство, судя по всему, отказалось рассматривать доходы церкви как источник пополнения бюджета. Кроме того, по закону прибыль от предпринимательской деятельности церкви должна идти на решение ее собственных проблем — финансирование духовных школ, благотворительную деятельность. Между тем, церковь постоянно клянчит на свои нужды деньги у государства, а куда идут заработанные ею средства — тайна за семью печатями.

Есть опасения, что и с этим винодельческим производством всё будет так же: никто не будет толком знать, какова прибыль, платятся ли с нее хоть какие-то налоги и так далее. Фактически церковь превратилась в теневой офшор, с которым государство, ценя заслуги церкви в деле поддержки режима, и не думает бороться.