В обществе

Прямая речь

27 МАРТА 2017 г.

Дмитрий Орешкин, политолог:

Навальному удалось найти новый формат. Об этом свидетельствует три вещи. Во-первых, ему удалось выйти на федеральный уровень. Он перестал быть московским политиком и стал федеральным. Потому что о прошедших маршах будут говорить как минимум в ста городах. Неважно, в каком контексте, важно, что говорить будут повсюду: дома на кухне, на работе в курилках, в транспорте. Он появился как факт и зафиксировал свою повестку дня.

Во-вторых, благодаря упорству, вере в собственные силы и новой политической технологии Навальному удалось привлечь молодёжь. По моим личным наблюдениям, в Москве на 10 человек 7 были моложе 30 лет. И это тоже новость. Каждое новое поколение открывает для себя мир с нуля, думает, что оно пришло на эта планету первым, а раньше эта планета только готовилась к существованию. И вот они для себя сделали с помощью Навального такое открытие, как протестные акции.

Его заслуга тут заключается в том, что он очень конкретен и очень проектен. Он не говорит о кровавом путинском режиме и о том, что надо всё поменять и начать с начала. У него есть конкретная проблема под названием воровство, которую он рассматривает как конкретный проект, который можно решить. Кого-то можно лишить власти и посадить, а деньги отобрать. Это вполне понятная для массового мышления идея и является тем новым форматом, который он предлагает. Ему удалось перевести протест в проектный формат, который сейчас более актуален, чем типичный для России широко-философический подход, который столь любит Григорий Явлинский. Он часто рассуждает о том, что «если бы выбрали меня, то можно было бы сохранить Советский Союз и ещё много чего сделать». Но тебя не выбрали, и не могли выбрать, так что лучше просто помолчи в сторонке. А Навальный в данном случае вообще не говорит о путинском режиме или о том, что его самого нужно выбрать. Он говорит о воровстве.

И в этом смысле новизна формата ещё и в том, что он не политический. Путинская вертикаль привила людям отвращение к политике. Телевизор убедил россиян в том, что, да, мы врём, но все остальные тоже врут. В результате теряется доверие к СМИ и к политике вообще. А Навальный входит вроде бы как и не политически, и хотя на самом деле это, конечно, политика и он сам говорит, что начал избирательную кампанию, но позиционирует он это очень узко и конкретно. Вот вам кроссовки, вот вам Дмитрий Анатольевич Медведев, вот вам кино. И это работает на молодёжь, благодаря чему Навальный находит новую аудиторию.

И в-третьих, Навальный является единственным настоящим политиком среди всех остальных оппозиционеров, и это одновременно и его основное достижение, и его основная проблема. Почему? Потому что он формулирует и навязывает свою собственную повестку дня. Он не объясняет систему, не смеётся над ней, не пытается её понять, он просто предлагает себя и свою альтернативу. Этим он радикально отличается от любого другого деятеля, какой бы ориентации тот ни придерживался, от Явлинского до Зюганова. Он привнёс новую стилистику и не пытается встроиться в чужую повестку.

И в этом его ужас и его катастрофа, потому что путинская вертикаль власти так устроена, что политик в ней может быть только один. А все остальные вокруг него являются просто заводными механизмами ростом по колено. Модель голосования 18-го года звучала так: вы за Путина или против? Это референдумный подход. Нормальный человек в этой логике может голосовать только за Путина, а если нет — то уже неважно, за кого, хоть за чёрта, хоть за марсианина. А тут вдруг приходит Навальный и говорит: «А я есть!», и это катастрофа для путинской модели, потому что она не предусматривает наличия людей, выступающих как легальные достойные противники. Этим она отличается от ельцинской, потому что в его времена были равновесные президенту политики: тот же Зюганов, губернаторы-«тяжеловесы» вроде Шаймиева или Лужкова, Лебедь. Они все были игроками, но Путин низвёл их до уровня болонок с бабочкой и на поводке.

А тут вдруг приходит Навальный и говорит, что он сам по себе, что он независимый политик. Но путинская вертикаль не может допустить серьёзного выбора между проектом Путина и чьим бы то ни было ещё. Поэтому Навального будут уничтожать, и это самое печальное. Он слишком большой, чтобы вписываться в общий кокон. Он ведёт свою предвыборную кампанию, несмотря на то, что его не регистрируют, он всё равно встречается с избирателями, открывает штабы и так далее. И когда появляется такой человек, то выясняется, что обычные путинские игрушечки не работают, нужно возвращаться к сталинскому топору. Навальному, с точки зрения системы, надо отрубать голову, как случилось с Борисом Немцовым. И теперь его либо посадят, либо вышлют, либо ещё что-то сделают. Но после всех этих успехов, а прошедшее, несомненно, является успехом, система будет его ломать. Она не может выполнять правила игры, потому что он как сильный игрок при любых правилах игры будет выигрывать. Будучи гениальным популистом, он смог «оседлать» давно формировавшуюся волну протеста, найти правильные слова и технологии и стать самой серьёзной опасностью для власти. И теперь на него начнётся охота.