В регионах

Прямая речь

27 МАРТА 2018 г.

Дмитрий Орешкин, политолог:

Оставим в стороне соболезнования, потому что это очевидно. Произошло общенациональное горе. Попытаемся зафиксировать несколько объективных фактов. Во-первых, со всей очевидностью проявился дефицит доверия власти. Люди не верят числу погибших, которое сообщает официальная власть. При этом вовсе не факт, что альтернативные цифры, которые расползлись по соцсетям, отражают действительность. Действительности никто не знает, и пустое пространство заполняется домыслами и слухами.

И это проблема вертикали власти. Потому что кемеровские чиновники в «электоральном султанате» Амана Тулеева, которые привыкли всё делать по команде сверху, сейчас боятся брать на себя инициативу, именно тогда, когда они обязаны это сделать.  Они находятся в прострации, боятся сделать шаг, сказать что-то не то и вообще исполнять свои прямые обязанности. Пресса должна информировать общество, но она это делать боится, и кемеровские СМИ сообщают последние данные только после того, как они появятся в федеральных, которыми можно прикрыться от начальственного гнева.

Муниципальные и городские депутаты должны были бы принимать на себя ответственность за срочные решения. В том числе формировать какую-то независимую комиссию, в которую вошли бы представители тех, кто не верит власти, но кому верит общество. Такая группа могла бы минимизировать недоверие к власти. Выбрать из толпы 20 наиболее ответственных людей и организовать вместе с ними реальный анализ ситуации в больницах и моргах. Но этого не делают, потому что депутаты в своей судьбе зависят не от избирателей, а от политического руководства, и ждут, когда последует команда.

Это же касается регионального менеджмента. Врачи и учителя должны были бы организоваться, чтобы создать центры помощи родственникам, выяснить истину и обеспечить всё необходимое для поддержки пострадавших, физической и моральной. Но этого мы пока также не видим. Вся прелесть «ручного управления», когда власть забирает всю ответственность на себя и защищает нас от происков международного терроризма и оппозиции, видна. В нужный момент она оказывается парализована, так как все ждут команды сверху. Тулеев жалким образом докладывает Путину, а не народу, и просит прощение за то, что случилось на его территории.

Это прекрасный пример функционирования вертикали, когда самое главное — доложить начальству. Власть смотрит наверх, а не вниз. Внизу происходит что-то безумное, люди негодуют, они готовы совершать попытки суицида или покарать виновных, а власть не предпринимает никаких шагов. Ни Тулеев, ни Путин так и не приехали на встречу с митингующими.

Почему так остро стоит проблема недоверия к власти? Потому что в Кемерове живут разумные люди, которые понимают: результаты выборов там фальсифицированы. Не зря эта область входит в число так называемых электоральных султанатов и результаты голосования там рисуются той самой администрацией Тулеева. Но если люди понимают, что выборы фальсифицируются, то им легко сделать следующий шаг и предположить, что фальсифицируются и данные о погибших, о виноватых, о причинах случившегося.

Несколько месяцев назад я, многогрешный, написал на сайт Евгении Альбац, в New Times, статью «Мы про взрывы, про пожары сочиняли ноту в ТАСС». Там речь шла о том, что терроризм приблизился к народу. Система спецслужб может выявить заговоры, разветвлённые террористические структуры, но она не может остановить рядового безумца, который под действием исламистской пропаганды решает отомстить «неверным» за то, что честный и справедливый мир исламской революции подавлен. Для организации серьёзного теракта нужно изготовить бомбу, доставить её, воспитать шахидов, изготовить пояс шахида. Всё это требует большого числа достаточно компетентных людей, среди которых наверняка будет информатор спецслужб. Но в нынешней ситуации, когда не угоняют самолёты, террор стал более примитивным, деятельным и неорганизованным.

Если брать европейский опыт, то мы видим, как такого рода безумец, не нуждающийся в какой-то ячейке, идёт в лавку, покупает нож и режет людей, до которых сможет дотянуться. Или берёт напрокат автомобиль и врезается в толпу европейцев. А в моей статья я писал, что будет странно, если подобные люди не перейдут к ещё более примитивной тактике террора — например, к поджогу. Не нужна никакая бомба и никакая ячейка. Пошёл на заправку, купил 10 литров солярки. Какой-нибудь грузчик или уборщик в торговом центре, прекрасно понимающий, как там всё устроено, с такой канистрой может стать угрозой серьёзного террористического акта.

У меня нет оснований утверждать, что всё было именно так. Но есть два фактора, которые заставляет задуматься. Во-первых, это воскресенье, время, когда народа в развлекательном комплексе максимум. А второе — это через неделю после выборов Путина. Может быть, это была плохая электрическая проводка, и тут можно долго говорить о том, что охранники и пожарная безопасность не выполняют свои функции, пожарные выходы заперты, ключи потеряны. Это обычная российская бесхозяйственность, которая всегда отличала нашу страну. Но не исключено и то, что кто-то плеснул.

Эта тема совершенно отчётливо в средствах массовой информации зажёвана. А на самом деле стоило бы о ней говорить. Туда поехал Владимир Владимирович Путин, который информирован хорошо и воспринимает случившееся как угрозу своему статусу, и уж он это точно связывает и с недавними выборами, и с началом каникул в школе. Теперь он должен понять, что произошло: спецслужбы проворонили или это заурядный бардак? Решить это он должен для себя, никому другому он об этом не скажет.

Естественно, официальная версия будет про роковое стечение обстоятельств. В противном случае придётся признать, что та самая вертикаль, призванная защитить нас от происков «Исламского государства» и прочих ужасов, не эффективна. Тут опять возникает проблема дефицита доверия. Уже сказали, что это проводка, но ощущения того, что это действительно так, нет, по крайней мере у меня. Кажется, что современные спецслужбы к новому качеству терроризма не готовы. Мы вообще слишком много видим такого рода пожаров, мою статью мотивировал пожар в торговом центре в Московской области, о котором сейчас уже все забыли.

Как с этим бороться — непонятно. Но понятно, что победные электоральные цифры так же далеки от реальности, как уверения спецслужб в том, что у нас всё схвачено и обеспечено. На первом месте у них стоит безопасность вертикали. КГБ назывался комитетом государственной, а не гражданской безопасности потому, что они были заняты обеспечением безопасности «вертикали», а не граждан. Но «вертикали» в нашей стране уже ничего не угрожает, а вот гражданам угрожает. Так что тут есть о чём подумать и самим гражданам, и властям.

«Вертикальная» власть хороша, когда всё мирно и нужно нейтрализовать противников самой власти. Это она умеет. А вот когда речь идёт о реальной безопасности граждан — она пасует. Можно вспомнить старт сирийской кампании, которую начали для того, чтобы защитить нас от террористов из ИГИЛ. Войска ввели, а предусмотреть элементарный ответный ход со взрывом любого самолёта из Египта, не сумели. В результате произошла катастрофа над Синайским полуостровом. Причём нам в течение 2-3 недель пытались «вкручивать», что это чисто технический недосмотр, помещали информацию в социальных сетях о том, что экипаж не хотел лететь, потому что ему не платят, что самолёт давно не проходил техническое обслуживание и так далее.

Но всё это было заурядным враньём, призванным отвлечь внимание от того, что это теракт. Потому что теракт означал, что наша власть полезла в Сирию, в очередной раз не прикрыв задницу и не подумав о безопасности хорошо отдохнувших петербуржец, возвращавшихся домой. Прошло 2-3 недели, и пришлось всё-таки признать, что это был теракт, а потом сразу забыть о нём. Но сейчас вообще никто ничего не признаёт. Однако сомнения сохраняются. Потому что есть такая вещь, как репутацию и голова на плечах. Люди помнят о том, что происходило совсем недавно.

Даже если это просто случай плохой проводки и разгильдяйства, то «вертикальная» власть имени Амана Тулеева продемонстрировала удивительную некомпетентность в критической ситуации. Когда нужно решить реальную проблему, успокоить людей, обеспечить их информацией, что делается в так называемых демократических странах по умолчанию, они не справляются. Власть заинтересована, прежде всего, в сохранении благополучной картинки, иначе зачем брать подписку о неразглашении у людей, которые потеряли близких? Это выглядит не просто цинично, а безумно. Но подписка о неразглашении — это инстинкт в системе, где самое главное — не сказать лишнего.

Вся эта система внутри гнилая, и об этом можно говорить очень долго. Но тебя никто не услышит, и сейчас тоже нас никто не услышит. Но есть ещё и материальная действительность, в которой мы уже потеряли порядка 100 человек. Нет никаких оснований доверять истерическим сообщениям о сотнях погибших, но есть проблема пропавших без вести, про которых ничего не говорят. Представьте себе чувства родителей, у которых пропали дети и которым про них никто ничего не говорит. Что им остаётся делать? Только выходить на улицу.