В Кремле

Прямая речь

20 АПРЕЛЯ 2018 г.

Алексей Макаркин, политолог, заместитель директора Центра политических технологий:

Объектов тут два. Один — внутренний, население, которому, с точки зрения власти, нужен враг. Причём Америку таким врагом делать не хотят. США как главный противник соответствует опросам, нашим гражданам очень импонирует то, что враг Америка. Раз у нас такой враг — значит, мы и сами такие большие, враг нас в какой-то степени приподнимает. Но Америку не педалируют, потому что после телефонного разговора двух президентов возникла возможность встречи Трампа и Путина. Трамп вроде бы даже приглашал российского президента к себе в Вашингтон.

Понятно, что всё это очень условно. Повестки нет, когда будет встреча — непонятно, да и будет ли вообще? В общем, вопросов много, но ожидания всё равно есть. Раз уж Трамп собирается с Ким Чен Ыном встречаться, где есть и повестка, и диалог вступает в завершающую фазу, то почему бы такому же не произойти с Россией? Поэтому Америку особо не стоит трогать. Тем более что ругать её сейчас — значит посылать американцам какие-то негативные сигналы и настраивать враждебно собственное общество ещё больше. Оно и так настроено негативно, а потом может потребоваться в короткие сроки отношение менять и доказывать, что Америка — страна приличная.

А с Англией у нас отношения не сложатся в обозримом будущем. Англичане однозначно уверены, что дело Скрипалей — российское. Представить себе, что британцы в обозримом будущем будут снова всерьёз разговаривать с Россией, невозможно. Поэтому Британия — враг, который мобилизует и консолидирует. На самом деле это уже инерция, потому что мобилизующий фактор был перед выборами. А сейчас всё стало привычно и рутинно, население меньше следит за всеми перипетиями. Понятно, что воевать с нами из-за этой истории никто не станет, а значит, можно вернуться к своим делам.

Но так как враг всё-таки играет какую-то мобилизующую роль, то эти сигналы идут и надо использовать какие-то аргументы. И в речи Захаровой были собраны все антибританские аргументы, которые появлялись в разные периоды, со стороны историков, самодеятельных расследователей и журналистов. Это накладывается на исторически подозрительное отношение к Англии. Оно идёт ещё с XIX века, впервые вышло на массовый уровень как отзвук «большой игры» в Азии, когда Россия и Англия спорили из-за того, чей Памир и Афганистан. Потом они договорились, но во время спора в России большую роль играло общественное мнение и средства массовой информации. Была очень серьёзная антибританская кампания, и с тех пор, с 80-х годов XIX века, пошло «англичанка гадит».

Даже то, что в двух мировых войнах мы были союзниками, не отменило такого отношения. На самом деле вопрос, почему мы не очень любим Англию, очень интересен. Если посмотреть на наши учебники, то в Столетней войне, которая никак не относится к России, чувствуется, что авторы ближе к Франции. И Жанной Д’Арк восхищаемся больше, чем Генрихом V.

Второй адресат брифинга — внешний. Это та часть общественного мнения на Западе, которая не доверяет мейнстримным СМИ. Там есть «левые», есть «правые», и это адресовано, скорее, «левой» аудитории. Это люди типа Оливера Стоуна, сделавшего фильм с российским президентом, для которых Британия — ближайший союзник США. А это плохо, так как она проводит проамериканскую политику. Для апелляции к этим слоям Россией сделано достаточно много, существует Russia Today, который смотрят люди, не доверяющие мейнстримным СМИ. А МИД России и Захарова для них — источник информации, которая соответствует их ожиданиям.

Есть ещё такая проблема. У нас сейчас идёт новая «холодная война». Но «холодная война» — противостояние идеологий. Традиционно была идеология коммунизма и идеология западной демократии. Но сейчас идеологии коммунизма нет, а ничего на её место не пришло. Придумать новую идеологию очень трудно, это не какой-то пиаровский ход. И вместо какой-то сильной и привлекательной идеологии, повышающей «мягкую силу», используют критику той системы ценностей, которую продвигает иностранные СМИ. Иногда эта критика более совместима с «левыми», иногда — с «правыми».