В обществе

Прямая речь

2 МАРТА 2020 г.

Алексей Макаркин, политолог, заместитель директора Центра политических технологий:

Нет оснований полагать, что после этого марша оппозиция не вернётся к внутренним конфликтам. Это всё-таки мемориальное мероприятие, но внутреннюю конкуренцию никто не отменял. Количество участников марша было выше, чем в предыдущие годы, так что ядро протеста увеличилось, но это всё равно не доходит до 30 тысяч человек или, тем более, уровня, который был на проспекте Сахарова. А значит, никакого качественного изменения не произошло.

На марше звучали в значительной степени правозащитные лозунги. Обычно они объединяют, хотя в этом году расследование «Медузы» внесло размежевание в оппозицию: кто-то расследованию доверяет, кто-то отвергает. Но это всё равно исключение, а в целом тема правозащиты — объединяющий фактор. Но за пределами этой сферы начинаются объективные разделения, как стратегические, так и тактические.

Стратегические конфликты связаны с разными программными установками. У нас ведь в оппозиции почти что весь европейский политический спектр. Там и либералы, и консерваторы, и «левые», и националисты, и социал-демократы. Так что при выходе за пределы мемориального мероприятия и защиты политзаключённых сразу же начинаются проблемы. Например, тема повышения пенсионного возраста вроде бы политически выигрышная, но с другой стороны она не консенсусная. Часть оппозиции считает, что она вынужденная, во Франции произошло то же. Или что делать с образованием? Одна часть считает, что надо отменить ЕГЭ, а другая часть участвовала в подготовке этого проекта и считает, что он даёт шанс ребятам из регионов. Такая же ситуация была в 11-м и 12-м годах, когда выяснилось, что составить общую программу очень сложно.

Есть и тактические разногласия. Участвовать ли в выборах, кому сниматься, а кому оставаться с учётом того, что нет никакой партии или фигуры, рейтинг которой существенно превышал бы влияние остальных. Так было в конце 80-х с Борисом Ельциным. К нему в оппозиции тогда было очень разное отношение. Кто-то считал, что он слишком сильно связан со старой номенклатурой, другие — что он слишком авторитарен. Но альтернативы у оппозиции не было, у него был слишком высокий рейтинг. Так что даже сомневающиеся шли за ним, получали поддержку, избирались. А сейчас такой фигуры нет. Поэтому марш прошёл, но каким-то шагом на пути к объединению оппозиции он не станет.