В Кремле
В блогах
12 МАЯ 2020 г.
Друзья, нам всем в эти тревожные дни очень важно сохранить психическое здоровье... Но я прямо чувствую, что мое под угрозой!
Итак, Путин отменил "режим периода нерабочих дней", но Собянин продлил и даже ужесточил "режим повышенной готовности"... Теперь у меня важный вопрос - а "режим самоизоляции" относится к "режиму периода нерабочих дней" или к "режиму повышенной готовности"? Судя по всему, - к "режиму повышенной готовности"... То есть, ничего не меняется... А что же такое загадочное отменил Путин? Может, мы что-то важное пропустили? Может, в этом "режиме периода нерабочих дней" было много хорошего, доброго, полезного? А мы его просто бездарно проебали... Впрочем, какая теперь разница, если его уже отменили? Ну, да, обидно немножко... Это я сам с собой разговариваю, не обращайте внимания...
(социальная политика)
неадресные социальные выплаты - всегда плохо, плохо это и сейчас. это оправдывается только сложностью и текущим несовершенством администрирования адресных выплат. фактически же это налог на бездетность при разовом снижении эффективной ставки ндфл.
искусственное усиление ("поддержание") совокупного спроса ни к чему позитивному привести не может. иначе производительность труда можно было бы повышать повсеместной раздачей амфетамина в заводских цехах.
Объявленные 11 мая меры поддержки граждан - в основном пособия на детей - это максимально близко, в практической плоскости, к тому, что предлагали экономисты. Это не "безусловная поддержка" или "поддержка всех с простой отсечкой", но что-то близкое. Больше 80% малоимущих семей в России - это семьи с несовершеннолетними детьми, то есть покрытие у "мер помощи 11 мая" реально большое, а деньги направлены реально малоимущим. С учётом того, что пенсии тоже (хоть как-то) повышаются, покрывается почти всё малоимущее население.
Размышления после очередного послания Путина о раздаче денег.
В цепочке писатель-издатель-продавец-читатель пострадавшим от карантина звеном государство признало только продавца. Из внутриотраслевой профессиональной солидарности стараюсь обнаружить смысл в этом решении. Ну, например, такой.
Деньги от покупателя получает именно продавец. Он стал получать меньше денег, потому что книжные магазины закрылись. Государство ему компенсирует (хотя бы отчасти) эти потери. И когда денег у продавца станет больше, у него появится возможность расплатиться с издателем. А у издателя — с писателем. Логично.
Двадцать лет назад «Время» выпустило книжку Сергея Алексашенко «Битва за рубль» — о финансовом кризисе 1998 года и дефолте. Меня, помню, поразила фраза из предисловия: «Ресурсы-то у банков, возможно, и были, но вот желания спасать вкладчиков точно не было».
Мне кажется, мы опять решаем задачу не столько финансовую, сколько этическую. Спасать нам придется друг друга, а не только себя. Когда книжные магазины откроются (когда-то же это случится), хорошо бы, чтобы им было чем торговать. А то читателю непонятно будет, зачем они спаслись.
Можно понять Беларусь (Лукашенко): неважно сколько переболели, кто-то умер, статистики никакой нам не надо, пройдем насквозь. Это - стратегия. Можно понять европейские правительства: вот у нас тут в каких-то объемах меры ограничения и рассредоточения, у нас статистика, она нужна для того, чтобы потом модернизировать какие-то направления здравоохранения. Это тоже стратегия. Она предполагает какую-то полезную верификацию данных (на которые будут опираться всякие группы матмоделирования, эпидемиологи и врачи).
Но я не могу понять вот что, глядя на Путина: зачем формировать себе бессодержательную неверифицируемую статистику, - не имея никаких разумных намерений, - которая выведет тебя на первое место по зараженным. Ну хорошо, вся Россия заразилась. И что дальше?