В регионах
Путин ответил Масхадову
9 МАРТА 2005 г. АЛЕКСАНДР ЧЕРКАСОВ
Вечером 8 марта 2005 года российские официальные представители заявили, что Аслан Масхадов был убит в ходе боев в селе Толстой-Юрт.
Николай Патрушев рапортовал об уничтожении президента мятежной Ичкерии Владимиру Путину, и тот с ходу предложил представить к наградам всех участников операции. После недавнего конфуза с очередной мнимой смертью Шамиля Басаева директор ФСБ вряд ли рискнул бы "подставить" себя или своего шефа. Потом показали видеозапись, и сомнений уже не осталось.
Версии и комментарии не заставили себя ждать — а с ними вопросы и сомнения. Рамзан Кадыров успел заявить, что Масхадов был по неосторожности убит своим же телохранителем, а представитель Регионального оперативного штаба — что тот погиб при взрыве, когда спецназ ФСБ пытался проникнуть в замаскированный бункер. Анонимный источник сообщил, будто Масхадов был убит "кадыровцами" совсем в другом районе и двумя днями ранее — эту версию опроверг Ахмед Закаев, говоривший со своим лидером накануне. Обсуждать подробности происшедшего в Толстой-Юрте, делить славу и переводить стрелки будут, наверное, еще долго.
А оценки происшедшего — мнения о том, как гибель Аслана Масхадова повлияет на ход чеченского конфликта - уже высказаны, и они столь же разнятся. Телеканал РТР рисует убитого лидера сепаратистов главным источником всех зол в Чечне. Казенный восторг видного единоросса Франца Клинцевича — "террористам-де пришел конец" — объясним: работа у него такая. Лидер «Родины» Дмитрий Рогозин менее оптимистичен: Масхадову, мол, подчинялось лишь "потешное войско", и его устранение ничего не решает.
Оценка политическая единодушна: непонятно, с кем теперь можно было бы вести переговоры в Чечне — Масхадов был единственной приемлемой фигурой. Но тут разнятся знаки. Российские правозащитники и зарубежные политики сожалеют об утраченной возможности. Отечественный официоз — наоборот: ведь теперь Кремль сможет окончательно избавиться от давления со стороны западных институтов, которые требовали переговоров с чеченским лидером, помятуя о его легитимном избрании президентом Чеченской республики. Кому-то может показаться странным, что здесь наши "государственники" едины с Мовлади Удуговым — тот заявил, что с гибелью Масхадова "война не может быть прекращена, она может быть только закончена". Крайности смыкаются: "партии войны" с обеих сторон намерены продолжать до победного конца, в призрачной надежде принудить противника к капитуляции.
Масхадов мешал и тем, и другим.
...По одной из версий, трое из числа сопровождавших Масхадова вышли из бункера и сдались, а сам он отказался — и его забросали гранатами. Неизвестно, так ли это, но на правду похоже. Когда в январе 1995-го группировки генералов Бабичева и Рохлина вклинились в центр Грозного, засевшим в подвале президентского дворца боевикам Масхадова был выставлен ультиматум: "Сложить оружие, выходить с поднятыми руками, раздевшись до пояса, колонной..." Чеченцы тогда вышли из окружения. Почему кто-то теперь рассчитывал на сдачу Масхадова?
Аслан Масхадов показал себя грамотным военным еще в первую чеченскую войну. 26 ноября 1994 года, когда антидудаевская "оппозиция" вошла в Грозный и вроде бы заняла его, Масхадов смог овладеть обстановкой. Танки, в которых сидели нанятые федеральной службой контрразведки российские военные, были уничтожены или захвачены — они будут отремонтированы и введены в бой уже в конце декабря, в ходе штурма города регулярными войсками. Рассказы о десятитысячной дудаевской гвардии, об оставленных в Чечне "горах оружия", включая десятки танков, о сотнях "наемников" — украинцев, арабов или "белых колготок", неуловимых снайперш из Прибалтики, должны были скрыть неприятное для федерального командования обстоятельство: многократно слабейший противник способен сопротивляться. Да, чеченцы в советской армии считались хорошими солдатами и сержантами. Они вступали в отряды ополчения, эти отряды могли воевать дерзко и эффективно — это показали конфликты уже постсоветские, включая Абхазию, где Россия "вырастила" Шамиля Басаева. Но вот координация действий многих отрядов, многих "полевых командиров" — то была задача нетривиальная, и Масхадов с нею справлялся.
Одновременно он показал свою готовность все время искать пути переговоров с противником — свойство скорее политика, чем военного. Так было и в Грозном, когда пытались договориться о временном прекращении огня для вывоза раненых и тел погибших. Правозащитники помнят, что с Масхадовым можно было договариваться об освобождении пленных солдат — сначала об одностороннем, потом об обменах: в подконтрольном ему лагере военнопленных солдаты не голодали и не умирали, и в конце концов весною 1996-го тоже были освобождены.
В июне 1995-го, после Будённовска, начались переговоры под эгидой ОБСЕ. Аслан Масхадов стал одной из центральных фигур, а потом вместе с генералом Анатолием Романовым вошел в Комиссию, наблюдавшую за выполнением соглашений. Российские военные вспоминают его неуступчивость — да, он не путал диалог с капитуляцией. Но Масхадов был на этом месте промеж двух огней: Джохар Дудаев угрожал дезавуировать договоренности, а экстремисты из его окружения были готовы физически воспрепятствовать мирному процессу. Покушение на генерала Романова вроде бы не раскрыто до сих пор, а вот похищение российских военных, эскортировавших Масхадова, — дело рук Доку Махаева, человека из дудаевского окружения. Мирный процесс был сорван, и "партия войны" выиграла тот раунд: в декабре 1995-го боевые действия возобновились.
Масхадов вновь показал свои навыки, и как военный, и как политик: сначала взятие Грозного, а затем подписание соглашений с Александром Лебедем в августе 1996-го закончили войну.
Но наступивший мир оказался куда сложнее войны. Вчерашние полевые командиры, ставшие начальниками, вели себя теперь куда более самостоятельно: вооруженные отряды обеспечивали им политический вес. Что этому можно было противопоставить? Соблазнительная идея — навести порядок в разворачивающемся беспределе, использовав полуторавековой давности опыт имама Шамиля, искоренявшего адат с помощью шариата, — выпустила из бутылки джинна исламского экстремизма.
Победив в январе 1997-го Басаева на президентских выборах, Масхадов вновь оказался меж двух огней и опять пытался решать дело миром. Бессилие власти обернулось криминальным террором против наиболее уязвимого в Чечне невайнахского населения. Вспыхнула эпидемия похищений людей с целью выкупа. Стараясь "избежать гражданской войны", Масхадов не предпринимал жестких силовых действий против религиозных экстремистов и похитителей людей. Все это по совокупности отвратило от Чечни тех, кто ранее симпатизировал "маленькой борющейся республике". А представители российской власти, например, Борис Березовский, предпочитали договариваться напрямую с экстремистами, с тем же Басаевым. Три года чеченской независимости закончились летом 1999-го — "партии войны" с обеих сторон победили.
В России это была победа Путина, ставшего президентом в результате "маленькой победоносной войны". Передававшиеся в ноябре 1999-го Масхадовым через Руслана Аушева предложения перевести свои силы под совместное командование для борьбы с экстремистами — остались без ответа. Подготовка к переговорам весною 2000 года закончилась "исчезновением" основного переговорщика — спикера чеченского парламента Руслана Алихаджиева. Другой масхадовский эмиссар — Турпал Атгиреев — был арестован, осужден и умер в заключении. Москва сделала ставку на лояльного Кадырова.
А в Чечне побеждал Басаев. Российская тактика жестких зачисток, исчезновения задержанных людей — все это давало экстремистам мобилизационную базу. Масхадов отмежевался от терактов на Дубровке и в Беслане, ответственность за которые взял на себя Басаев. Но и для последнего авторитет Масхадова был важен. По словам Андрея Бабицкого, сделавшего летом 2003 года серию радиорепортажей из отрядов экстремистов, рядовые боевики считают, что подчиняются не только Басаеву, но и Масхадову. Именно поэтому недавно Басаев был вынужден заявить о соблюдении объявленного Масхадовым прекращения огня.
Теперь, после его смерти, экстремистов ничто уже не сдерживает — и ничто не мешает сделать последнего президента Ичкерии знаменем террора. Впрочем, это уже делают и федеральные пропагандисты.
А вообще-то советская военная школа могла бы гордиться человеком, семь лет ведшим войну против многократно превосходящего противника. Жаль только, что полковник Масхадов не стал партнером по переговорам для других таких же бывших советских офицеров.
Аслан Масхадов был человеком компромисса, а не капитуляции. Теперь с обеих сторон остались бескомпромиссные.
Автор – член правления общества "Мемориал"