В обществе

Плата за ошибку

22 ФЕВРАЛЯ 2007 г. АНТОН ОРЕХЪ

В нашей стране страшно жить не только потому, что здесь всё время может случиться что-то нехорошее. Терроризм, аварии, природные катаклизмы и прочие беды случаются повсеместно. Страшно то, что в случае беды помочь будет некому, и мы это знаем. Знаем, что родная страна бросит нас в разрушенных, затопленных или взорванных домах, бросит покалеченными в больницах — ну, в общем, просто бросит. Материальная помощь смешна, компенсации унизительны. И если пострадавших не удастся самих же во всем и обвинить, им тогда скажут, что «денег нет».

В этом смысле две новости совершенно выбиваются из общего ряда. Во-первых, адвокат Трунов, кажется, все-таки сумел добиться хотя бы для кого-то из пострадавших в «Трансваале» приличной компенсации. Я понимаю, что полтора миллиона рублей — это не цена человеческой жизни, но какова эта цена? Мы же сравниваем с прежними выплатами, которых только на соль и спички могло хватить. И семьям, потерявшим кормильцев, приходится не только скорбеть в безутешном горе, но и выживать, а денег нет. И полтора миллиона рублей — это все-таки деньги.

А вторая новость про Евгения Веденина из Альметьевска, который отсидел по ошибочному приговору четыре года, добился через суд компенсации в миллион рублей, а теперь спустя полтора года добился от Минфина уже и реальной выплаты этого миллиона. И на волне успеха намерен теперь увеличить этот миллион, за полтора года реально похудевший из-за инфляции. И в этом случае речь должна идти не о цене четырех лет, вычеркнутых из жизни. Ведь это и потерянная работа, и, быть может, семья, это и психологическая травма на всю жизнь, и потерянное здоровье. Всё это, конечно, стоит больше миллиона. Но миллион позволяет, по крайней мере, с чего-то начинать новую жизнь!

И очень хотелось бы, чтобы эти два случая стали прецедентами. Мы привыкли к волшебной формуле, что «денег нет», хотя на самом деле государство наше совсем не бедное. А вот прибедняться оно действительно умеет — это да. Между тем, большие компенсации выгодны не только самим пострадавшим (хотя слово «выгода» здесь и звучит неуместно), они выгодны и государству, поскольку дисциплинируют его. Копеечные выплаты для него незаметны. А вот если всякому невинно осужденному придется платить по миллиону, если каждому, пострадавшему от обрушения какого-нибудь развалившегося ветхого здания или рынка, придется заплатить по два миллиона, то и судьи начнут судить справедливо, и ветхое жильё поддержат, и новое построят.

На Западе это работает. Заплатив сотни миллионов компенсаций людям, якобы не подозревавшим о вреде курения, табачные компании теперь чуть ли не антирекламу табака размещают. Поперхнувшиеся хот-догами безбедно живут до конца дней за счет королей фаст-фуда. Нам до этого далеко. Но нам важно, чтобы была возможность предъявить настоящие претензии и добиться полного удовлетворения, в том числе материального.

Про «Трансвааль» сейчас не буду — это совсем отдельная тема, а вот случай с Ведениным чрезвычайно интересен. Потому что виновато напрямую государство. И платить должно именно оно. Я считаю это принципиальным. Безусловно, ошибочный приговор вынесен конкретным судьей. Но всякий приговор содержит ключевую формулу: «Именем Российской Федерации». То есть ошибку допустила Российская Федерация — ей перед человеком и извиняться, и компенсировать.

А судья? Судья — живой человек. А человеку свойственно ошибаться. Стопроцентной гарантии не бывает. И в судебной практике, увы, тоже. У судьи должно быть право на ошибку. Точно также, как у без вины виноватого должна быть своеобразная страховка от такой ошибки. Понятно, что имеются в виду только те случаи, когда речь идет именно об ошибке, совершенной непреднамеренно. Государство в этом случае выступает как страховая компания, которая платит за несчастный случай. А допустивший ошибку судья может быть наказан по профессиональной линии.

Но вот если он специально стремился засадить невиновного! Если точно установлено, что следователи пытали или как-то иначе выбивали показания из подсудимого и свидетелей! Тогда я заставил бы платить уже и судью, и прокурора, и следователей, помимо того, что они должны еще и сесть, поменявшись местами в тюрьме со своими жертвами.

Но может статься, что, даже продав все имущество преступного судьи, компенсацию не выплатишь. Так у нас чаще всего и бывает. Допустим, у хозяев условного «Трансвааля» реально нет денег, платить они могут только рублей по сто в месяц. Но пострадавший-то здесь при чем? Почему он должен остаться без средств к существованию? Пусть в таком случае государство, хоть формально оно и не при чем, компенсирует недостачу из казны — пострадавший не должен страдать повторно. А первейший долг всякого государства — заботиться о своих гражданах.