Конец раздвоения личности, или Единство противоположностей

Стабильность на Северном Кавказе достигла такого градуса, что терпеть было уже нельзя, и начались если не видимые глазу движения, то намёки и проявления намерений.

14 марта президиум генсовета "Единой России" рекомендовал на должность секретаря политсовета Ингушского отделения партии Марьям Амриеву.  Сейчас она зампред, а председателем здесь пока Мурад Зязиков, президент республики.

Что-то предчувствуя, ещё 12 марта Зязиков разом отправил в отставку всю исполнительную власть: и республиканское правительство, и глав местных администраций.

От Зязикова давно уже ждали решительных действий, — ведь уже скоро год как вверенная ему республика стала главным источником новостей с Кавказа. Куда уж дальше?

Именно так — «Ингушетия, 2007 год: куда дальше?» — назывался доклад Правозащитного центра «Мемориал» (восемьдесят страниц убористого текста, подробная хроника и анализ событий года), представленный общественности месяц назад в Москве и  в Назрани.

На пресс-конференцию 13 февраля в Назрани пришли представители республиканских структур, деятельность которых затронута в докладе: заместитель председателя Народного собрания Тамара Хаутиева, заместитель республиканского прокурора Павел Беляков, заместитель министра внутренних дел Вадим Селиванов, уполномоченный по правам человека Керим-Султан Кокурхаев, замруководителя следственного управления Усман Белхароев.

Трудно сказать, как местная власть отреагировала на наше весьма критическое исследование, — трудно прежде всего потому, что до сего дня таких «реакций» было, по крайней мере, две. И они друг другу, мягко говоря, противоречат.

20 февраля на официальном сайте парламента Ингушетии был помещён текст некоего Сергея Спиридонова «Правозащитники обосновали джихад», ранее опубликованный на сайте «Сегодня.ру». Для тех, кому недостаточно названия, приведу подзаголовок: «Провокация Центра "Мемориал": Ингушетия возведена в ранг банановой республики третьего мира». Но можно ли это считать официальным откликом?

А 21 февраля был обнародован доклад «Об итогах работы Временной комиссии Народного Собрания Республики Ингушетия по проверке фактов нарушения прав граждан в Республике Ингушетия». Эта комиссия, напротив, пришла к тем же выводам, что и «Мемориал». Впрочем, официальный статус этого доклада тоже неясен: его подписали «депутаты Народного Собрания Республики Ингушетия Манкиев Б.Б., Аушев М-С.А., Гагиев А.К., Марзиев Т.М., адвокат Ахильгов Б.А., правозащитники Хантыгов А. и Муцольгов М.А.», а «депутаты Хаутиева Т.О., Бузуртанов М.Х. (подготовивший проект доклада), Чахкиев М.И. (находился на лечении) и Костоев Я.А. по разным причинам отказались подписать». Доклад был подготовлен ещё в прошлом году, и по регламенту его должна была завизировать вице-спикер Тамара Хаутиева, «отказавшаяся подписать». А 2 марта в Ингушетии, одновременно с президентскими выборами, прошли выборы нового состава Народного собрания. Теперь непонятен статус и подготовившей доклад комиссии, созданной прошлым составом парламента, и самого доклада. Можно ли его считать официальным откликом? Во всяком случае, на сайт Народного собрания его не вывесили, желающие могут прочитать его на сайте «Кавказский узел».

Такое вот раздвоение личности… Неужели вчерашние отставки его прекратили?

Доклад парламентской комиссии долог и скучен. Куда интереснее статья г-на Спиридонова, более похожая на приговор «Мемориалу» и всем прочим, зачисленным во враги Отечества, — так что прошу простить меня за пространные цитаты:

«...практически весь доклад посвящен "преступлениям федералов" и фактическому оправданию "ответных" действий террористического подполья, на которые их вынудили "безработица, низкий уровень образования, экономическая отсталость и нарушения прав человека". ...Особенно трогательно выглядят рекомендации ... по нормализации обстановки в республике... :

— обеспечение допуска в места предварительного заключения представителей международных гуманитарных организаций, включая Международный Комитет Красного Креста, для посещения заключенных на условиях, приемлемых для этой организации;

— сотрудничество с механизмами защиты прав человека Совета Европы и ООН, включая специальные процедуры Комиссии по правам человека ООН, договорные органы СЕ и ООН;

— эффективное сотрудничество с Комитетом против пыток Совета Европы;

— оказание необходимого содействия российским и международным правозащитным организациям в их работе по мониторингу ситуации с правами человека на Северном Кавказе и сотрудничество с такими организациям в деле ликвидации климата безнаказанности и улучшения ситуации с правами человека в регионе".

...На опыте первой чеченской кампании мы хорошо узнали, какие задачи преследуют "представители международных гуманитарных и правозащитных организаций", именуемых российскими солдатами не иначе, как "врагами без границ", на территории нашей страны. Надеяться на их помощь в борьбе с терроризмом, все равно, что тушить пожар бензином. ...нормализация ситуации в Чечне во многом результат и того, что деятельность этих структур в республике, как правило, тесно связанных с зарубежными спецслужбами, поставлены под жесткий контроль властей. ...Ингушетия за годы правления предыдущего президента ... фактически превратилась в вотчину чеченских террористов, федеральные законы на ее территории практически не действовали, а в ее населенных пунктах происходил реальный геноцид славянского населения (ничуть, кстати, не волновавший тот же "Мемориал"). И, разумеется, что стремление нынешнего руководства республики и федерального центра разгрести эти "авгиевы конюшни" встречают реальное сопротивление тех, кто неплохо погрел руки в 90-х.

Знание предмета, точность изложения и глубина мыслей г-на Спиридонова типичны для авторов этого направления — стоит ли ему отвечать? Но, будучи размещен на официальном сайте, этот текст остаётся единственным почти что официальным ответом на наши «инсинуации». Не менее важно и то, что там собраны воедино многие, если не сказать, основные тезисы наших оппонентов

Слишком щадящим для ныне сложившейся ситуации кажется словосочетание «авгиевы конюшни», но вот слова о «стремлении нынешнего руководства республики и федерального центра» их «разгрести» и вовсе неуместны.

Если быть точным, то Ингушетия  «превратилась в вотчину террористов» отнюдь не «за годы правления предыдущего президента».

Во-первых, вплоть до начала 2002 года в республике было спокойно, здесь не было нападений на военных и прочих «силовиков», и это легко проверить.

А во-вторых, когда за 2002-2004 годы стараниями тех же «силовиков» в Ингушетии все-таки возникла база поддержки вооружённого подполья, оно отнюдь не было чеченским. Да, разного рода пропагандисты в погонах и в штатском повторяли, что чеченские боевики обосновались в Ингушетии: только-де поэтому их не удаётся победить, а посему надлежит распространить «контртеррористическую операцию» и на эту соседнюю республику. Распространили. Однако в последние годы «силовики» в Ингушетии, за редким исключением, ловят и убивают отнюдь не старых чеченских (или арабских) полевых командиров. В их рапортах фигурируют по преимуществу молодые жители республики. Война распространилась на Ингушетию отнюдь не усилиями Басаева — он лишь воспользовался предпосылками, которые создали «борцы с терроризмом».

 

И вот в 2006 году начались, а затем и получили идеологическое обоснование нападения на русских и прочих "нетитульных" жителей республики — мы едва ли не первыми сообщали об этом (так что пассаж г-на Спиридонова про «не волновавший "Мемориал" геноцид» свидетельствует лишь о его слабом знакомстве как с ситуацией на Кавказе, так и с работой "Мемориала").

При этом организаторы террора показали своё идейное родство как с российскими «силовиками» (террористы именовали себя «специальными оперативными группами», копируя «контртеррористический» новояз), так и с российскими же националистами (русских жителей Ингушетии объявили "разрешенной целью" — "военными колонистами" — вскоре после того, как на русских экстремистских сайтах это словосочетание появилось в позитивной коннотации: дескать, это передовой отряд нации на Кавказе!).

Различие между сторонами в этом конфликте на деле оказывается не столь значимым. В частности, их объединяет антизападная и антигуманистическая риторика, отрицание ценности прав человека и права как такового — разумеется, во имя высшей цели! — и ненависть к тем, кто эти ценности олицетворяет.

«Шпионами» считали сотрудников гуманитарных организаций и миротворцев отнюдь не только федеральные, но и ичкерийские «особисты» — те, кто весною 1995-го убивал американца Фреда Кьюни. Представитель Фонда Сороса готовил большую гуманитарную программу, для чего ему нужно было поддерживать контакты с обеими воюющими сторонами. Кьюни исчез — как выяснилось, его расстреляли вместе с переводчицей и двумя сотрудниками российского Красного Креста. Сделали это не «федералы», а дудаевская охрана и «госбезопасность». «Особисты» называли потом Кьюни врагом Ислама — ведь он американец! — хотя в его предпоследней гуманитарной миссии, на Балканах, в Боснии, его как раз упрекали в излишних симпатиях к мусульманам…

Через год, весною 1996-го, в тех же местах был похищен, а затем и убит настоятель грозненского храма Михаила Архангела отец Анатолий Чистоусов. Вместе с другим священником он вёл переговоры об освобождении пленного солдата — «блаженны миротворцы». Его в «особом отделе» обвиняли в том, что он-де год назад участвовал в штурме Рескома, дудаевского «президентского дворца». Отец Анатолий бывал тогда в Рескоме и вместе с депутатами из «группы Ковалёва» ходил оттуда к российским генералам — просить о прекращении огня, чтобы собрать и похоронить погибших. Военные ответили огнём из миномётов. Незахороненные солдаты стали «пропавшими без вести». Выживший тогда отец Анатолий был убит год спустя, другой стороной — хотя такой ли уж другой?..

Осенью 1996-го в Атагах были убиты врачи Международного Красного Креста, после чего организация покинула Чечню. Чеченский официоз попытался объявить это «провокацией федеральных спецслужб» — впрочем, так потом говорили обо всех громких преступлениях.

Ну, если считать, что местные экстремисты в своей ненависти к «чужим», к «Западу», к гуманистическим ценностям и к знаку Красного Креста едины с федеральными — то да…

Ненависть эта с годами овладевала массами. Так что слова Спиридонова, что-де «на опыте первой кампании мы хорошо узнали, какие задачи преследуют "представители международных гуманитарных и правозащитных организаций", именуемых не иначе, как "врагами без границ", на территории нашей страны», вполне органично звучали бы в устах какого-нибудь «амира» или «начальника особого отдела Департамента государственной безопасности Чеченской Республики Ичкерия».

Только — вот беда! — Российская Федерация, в отличие от непризнанной Ичкерии, состоит в разных международных организациях.

 

На чём же основано утверждение, что международные структуры, занятые вопросами соблюдения прав человека, включая договорные органы Совета Европы и Организации Объединённых наций, суть «шпионские гнёзда»?  Может быть, хоть раз удалось изобличить какого-нибудь иностранца из этих организаций в «тесных связях с зарубежными спецслужбами»? Почему они «поставлены под жёсткий контроль», а не изловлены и не сидят где-нибудь в солнечной Мордовии? Наверное, потому, что никого не удалось схватить за руку. И тут два объяснения. Либо те, кто призван «хватать за руку», ловят плохо — но кто же может такое о них подумать! Либо ловить было некого.

Хотя, в общем и целом, понятно происхождение этой светлой мысли — что у г-на Спиридонова, что у подпольных ичкерийских Анискиных, возомнивших себя Дзержинскими. В советское время (откуда все они родом) любые международные структуры, в которых участвовал Советский Союз, использовались в качестве «крыши» для спецслужб. Вряд ли эта практика забыта. А дальше собственный опыт, мысли и устремления переносятся на всех прочих — азы психиатрии...

Наверное, если бы автор текста был последователен, он потребовал бы от российских властей отказа от сотрудничества со структурами ООН и Совета Европы, денонсирования Женевских конвенций и так далее, и тому подобное.

Но пока Российская Федерация отовсюду не вышла, придется терпеть и Красный Крест, и Комитет против пыток, и разных спецпредставителей...

Чем же эти разнообразные структуры могут быть полезны для стабилизации обстановки на Северном Кавказе в целом и в частности в Ингушетии?

Все эти нежелательные «враги без границ» добиваются главным образом одного — чтобы наши правоохранители действовали с оглядкой на российское уголовно-процессуальное законодательство. И именно в этом и состоит их «подрывная деятельность». Эти «нежелательные иностранцы» имеют право доступа в места заключения и содержания под стражей, что затрудняет содержательные беседы задержанных и арестованных со следователями и оперативниками. Последним становится сложнее применять то, что деликатно именуется «недозволенными методами дознания и следствия». Труднее фабриковать уголовные дела. Получается, что главный вред от этих «врагов без границ» в том, что они могут остановить «конвейер насилия» в Ингушетии. Тот самый, о котором «Мемориал» писал ещё два с половиной года назад в своем предыдущем обобщающем докладе о ситуации в этой республике. Конвейер, создающий новых и новых потенциальных мстителей. Тот самый, который и выпустил нынешний кризис в Ингушетии.

 

А главный грех «Мемориала», получается, состоит в том, что мы попытались выявить и прояснить причины и механизмы этого кризиса — г-н Спиридонов лишь называет объяснение «оправданием». Действительно, как можно усомниться в том, что террористическое подполье возникло на Северном Кавказе ниоткуда — или, наоборот, откуда-то к нам занесено: г-н Спиридонов склоняется к последнему (только обычно в этом винят не «Запад» и правозащитников, а «арабских наемников» и «финансовые потоки из-за рубежа»). Ведь такое сомнение порождает неудобный вопрос об ответственности "нынешнего руководства республики и федерального центра"... Решительно невозможно об этом даже заикаться!

Жалко, что г-н Спиридонов с той же бескомпромиссностью не  прокомментировал основную часть наших рекомендаций, не относившихся к деятельности международных структур, но адресованных власти федеральной: расследовать дела о нарушениях прав человека, привлечь виновных к ответственности; начать комплексную проверку Генпрокуратурой деятельности в регионе силовых структур, органов прокуратуры и следствия, прежде всего — дел о незаконных вооруженных формированиях, при подтверждении фактов пыток — направлять дела на пересмотр; прекратить временные «исчезновения» задержанных и арестованных; инструктировать «силовиков» о необходимости соблюдения прав человека и об ответственности за выполнение преступного приказа; предоставить жертвам нарушений прав человека эффективную адвокатскую и судебную защиту…

Или рекомендации, адресованные к республиканским властям: не быть безмолвным и бесстрастным наблюдателем за беззаконием, но жестко реагировать на нарушения законодательства в ходе спецопераций; свести к минимуму участие «силовиков» из других регионов; разрешить митинги, шествия, собрания, не ограничивать свободу слова…

Ведь эти советы по соблюдению уже российских законов не менее опасны, чем апелляция к международному сообществу! Или нет? Или г-н Спиридонов и ему подобные пишут про «мировую закулису» лишь для того, чтобы не замечать требования «соблюдайте свои законы»!?

Однако вернёмся к прошедшим и возможным отставкам в Ингушетии.

Неужели власть наконец поняла необходимость осмыслить причины провала «контртеррористической операции», начать диалог с обществом, прекратить тупое беззаконное государственное насилие?

Возможная смена персоналий во властных структурах не так важна, как изменение их идеологии и практики. Практика эта не изменилась, не изменилась и идеология — судить об этом мы можем хотя бы по тому, что единственным ответом республиканских властей на «мемориальский» доклад стала статья г-на Спиридонова.

Ответ неубедителен. Действующие в Ингушетии боевики не были вытеснены сюда из Чечни, под крыло Руслана Аушева. Вооруженное подполье возникло здесь, на месте, за последние шесть лет, из числа местного населения. Возникло оно не само по себе, но было порождено прежде всего порочной тактикой «контртеррора». И контроль за силовыми структурами и спецслужбами может положить предел этой порочной практике. Среди существующих механизмов такого контроля — международные обязательства, взятые Россией в рамках Организации объединённых наций и Совета Европы, пакты о правах человека.

Но «права человека» чужды человеконенавистникам — и тем, кто творит террор, и тем, кто жаждет вседозволенности и безнаказанности под предлогом «борьбы с террором». Ведь противоположности в пределе имеют свойство смыкаться.

В материале использованы фотографии с сайта hro.org