В Кремле
Оставь надежду, всяк туда входящий
5 МАЯ 2008 г. АЛЕКСАНДР ОСОВЦОВ
Недаром, воистину недаром говорят, что надежда умирает последней. Иногда она живет даже тогда, когда уже умирает и тот, кто надеялся, и тот, на кого. Живет виртуальнее, чем улыбка Чеширского кота, и мучительнее, чем фантомные боли. Ну вот хоть недавно — лидер мусульман Карелии потребовал отмены концертов Б. Моисеева в республике. Видимо, для мусульман Карелии настали наконец-то хорошие времена, а то я о них впервые услышал во всероссийском медиа-пространстве после событий в Кондопоге. Что ж, интересно было узнать, что теперь им в первую очередь угрожают концерты Б. Моисеева.
Но еще интереснее была реакция самого артиста. Моисеев обратился за поддержкой и защитой к своим однопартийцам из «Единой России». Если кто-нибудь вместе со мной до этого не знал, что поп-звезда тоже член партии власти, то это и не очень удивительно. Удивительно здесь то, что, видимо, сам партиец не знает лидеров собственной партии. Потому что буквально в те же дни, когда прозвучала новость о том, что Моисеев надеется на помощь «единороссов», мэрия Москвы в очередной раз двинулась против геев. А мэр Москвы Юрий Лужков, как известно, еще и сопредседатель высшего совета ЕР или чего-то в этом роде, т.е. один из лидеров партии.
Если я правильно помню характер претензий мусульман Карелии к Моисееву, то это они, а не он, должны надеяться на поддержку Лужкова и ЕР. Так что не на тех певец надеется.
Но Моисеев, хоть и член главной партии, политик еще начинающий. А вот А. Гербер имеет стаж под два десятка лет. Но недавно она заявила, что пошла в Общественную палату, чтобы «докричаться до власти» по поводу проблемы роста ксенофобии и антисемитизма в России. И выразила уверенность, что «стоит Владимиру Владимировичу Путину один раз сказать», что всего этого быть не должно, так тут же и не будет. Но ведь Путин все это говорил, и не раз. В том числе и в присутствии Гербер. Например, непосредственно в Освенциме, в 60-ю годовщину его освобождения. Правда, по поводу прав человека, гражданского общества и того, что он, Путин, уволит любого чиновника, желающего разорить ЮКОС, тоже ведь говорил. Но Гербер все равно пошла в Общественную палату, потому что надеется докричаться. И, если докричится, он тогда наконец скажет. Не так, как раньше, а так, как надо. Не так, как про ЮКОС, а так, как про Ходорковского. Ведь если про Ходорковского менты, прокурорские, судейские сразу все поняли, значит, Путин знает, как с ними надо разговаривать и как до них докричаться! И про несогласных они вон как хорошо понимают! Значит, и про нацизм смогут понять. Тут главное — не терять надежду, что Путин захочет им правильно сказать.
Впрочем, на Путина надеются в основном те, кто уже как-то приобщился к власти. А некоторые другие надеются на либеральных чиновников. Об этих надеждах мне довелось слышать даже от участников конференции либеральной оппозиции в Петербурге 5-го апреля. Более того, прозвучало даже (сказано было хоть и в присутствии дюжины свидетелей, но все же off record, поэтому имен не называю), что для этого, действительно очень уважаемого человека, либеральные чиновники режима ближе, чем левые оппозиционеры.
Мне представляется, что это очень, а то и самый важный момент в обсуждаемой проблеме — проблеме выстраивания линии поведения либеральной оппозиции в сегодняшней России. Понятно, что, даже объединив все свои силы, сторонники демократии и либерализма не могут эффективно противостоять существующей власти без союзников. На каких союзников мы надеемся? На, условно, таких же либералов, как мы, но служащих режима и режиму — неважно где, в правительстве, в госмонополиях, в Общественной палате, в ЕР, где, кажется, собираются создавать что-то вроде фракций, в том числе либеральную? Или на таких же оппозиционеров и, условно, демократов, как мы, но придерживающихся социалистических или даже национал-патриотических взглядов?
Еще раз — самый лучший вариант, при котором мы самодостаточны и эффективны, сегодня, к сожалению, нереален. Результат движения в эту сторону может стать фактом жизни, в лучшем случае, наших детей, а то и внуков. Как, впрочем, и результат деятельности либеральных чиновников, по крайней мере, в том виде, в котором их описывает А. Макаркин. Собственно, и сами сторонники этого способа действий постоянно подчеркивают, что «кроты истории роют медленно». Но проблема ведь не только в том, что «каждый все-таки надеется дожить». Главное, что такого задела времени при современных темпах изменения мира у России просто нет.
Второй фактор, не менее важный, чем временной, это объем влияния — важнейшая характеристика, коль скоро речь идет о чиновниках. Федеральная антимонопольная служба плюс уполномоченный по правам человека плюс, пусть даже, Высший арбитражный суд плюс, в конце концов, часть Общественной палаты...
Ах да, еще либеральная фракция ЕР. Да хоть Минэкономразвития добавьте, хоть даже МЧС, они все вместе не стоят ни Администрации президента, ни ФСБ, ни, порой, Главного санитарного врача. Поэтому, строго говоря, Гербер права в том, что надеется именно на Путина. Ведет только он себя так, что из либералов эту надежду сегодня питает, похоже, только она. А на возглавляемую им партию — один Моисеев.
Тех, кто не готов взаимодействовать с либеральной оппозицией даже на базе общедемократических ценностей, недавно очень удачно квалифицировал В. Милов. Он назвал их «умеренные демократы». Что это означает? Сторонники «умеренной демократии»? Тогда в чем «умеренная» отличается от «суверенной»? Или, может быть, «умеренные демократы» — это те, кто в принципе хочет демократии, но не готов ради нее на сколько-нибудь решительные действия, т.е. их умеренность есть минимизация личных рисков? Тогда действительно стоит продолжать надеяться на председателя высшего арбитражного суда А. Иванова, Путина, Медведева и т.п., тем более что заниматься этим можно сколь угодно долго. Бесконечно долго.
Можно также сколько угодно сомневаться в перспективности любых оппозиционных проектов. Действительно, ни один из них не гарантирован от неудачи. Либерализм, кстати, вообще никому ничего не гарантирует — он только дает шанс. Причем всем, а не только либералам. Договориться о том, что у каждой самостоятельно мыслящей политической силы должен быть шанс получить народный мандат на самостоятельные действия, думаю, в рамках готовящейся Национальной ассамблеи удастся довольно быстро. Последующие возможные шаги, скептики правы, будут сложнее. Но шанс точно есть. И надо попытаться им воспользоваться, здесь и сейчас. Иначе действительно остается только ждать милостивых «реформ сверху» и надеяться на то, что они начнутся при нашей жизни. В России это удавалось не всем. Те же, кому удавалось, редко видели что-то хорошее. Чаще они видели попытки на восьмом десятке лет советской власти одновременно ввести и гласность, и трезвость. Как можно было надеяться их совместить?
Собственно, всем надеявшимся на Медведева и предлагавшим подождать хотя бы полгода, как М. Касьянов, Медведев ответил сам. Он сказал, что считает важным, чтобы страна не почувствовала смены президента. Человек сам не хочет, чтобы граждане, вроде бы его избравшие, ощутили последствия этого, с позволения сказать, выбора. Фактически новый президент запретил на него надеяться. Так что, по сути, выбор не изменился. Или Путин — теперь уже буквально, как «памятник надежде», которая умерла. Или все же — мы сами. Если, конечно, все еще живы.