В Кремле

Транзит (19)

9 ИЮНЯ 2008 г. ГЕОРГИЙ САТАРОВ

Итак, в прошлой статье я подвел себя и читателей к следующему предположению: миссия нового президентства состоит в создании такого правового порядка, который был бы аккуратно ограничен сферой защиты собственности тех, кто уполномочил Медведева на выполнение этой миссии. Путин и Медведев разделили свои обязанности следующим образом: первый выполняет основное задание: завершает приватизацию и дележку страны. Для этого как раз удобен пост премьер-министра. Президенту отведена вспомогательная миссия: ввести за это время такие правовые механизмы, которые препятствовали бы преемникам нынешних олигархов применять наработанные ими методы для изъятия их же собственности в пользу новичков. Эта идея, как я предполагаю, возникла импровизированно. Даже полтора месяца назад поступала достаточно надежная информация о том, что первые серьезные шаги Медведев относит на осень. Однако вдруг последовали неподготовленные, бесполезные, символические решения. Перед этим Медведев даже не посоветовался со своим экспертным институтом. Но зато поручил за месяц разработать программу борьбы с коррупцией, хотя за этот срок не вынести даже более или менее правдоподобного диагноза. Так что уже сейчас можно быть уверенным в низком качестве и бесполезности будущего документа, даже если исходить из искреннего намерения его авторов сделать все как можно лучше. Эта попытка назначать лечение, не проведя анализов, подтверждает мою базовую гипотезу.

Так же уверенно можно ожидать в ближайшее время взлета цен услуг на коррупционном рынке: рост ожидаемого риска неизбежно будет компенсирован ростом размеров взяток. Кто-то же должен расплачиваться за необдуманность действий власти. И это далеко не все негативные последствия начала халтурной «оттепели». Рассмотрим последовательно ближайшие и, частично, среднесрочные последствия фиксируемых властных импульсов. Еще раз хочу подчеркнуть — это не прогноз, а фантазия на тему возможного будущего при предполагаемых стартовых условиях и тенденциях — возможные сценарные развилки и последствия для граждан.

Возвращаясь к объявленной программе президента Медведева (борьба с коррупцией и обеспечение независимости суда), напомню, что она преследует и дополнительные цели. Во-первых, это повышение управляемости бюрократией, а во-вторых — завоевание новым президентом символического и административного капиталов. Я не исключаю также наличия искренних мотивов. При этом я имею в виду «коллективного Медведева». В нем различные мотивы могут быть не только распределены между членами коллектива, но и наличествовать как смеси в разных пропорциях в каждом из членов, включая главного.

Первый вопрос, который может возникнуть, очевиден. Если президент намерен ударить по трем основным инструментам незаконного присвоения собственности: управляемость судов, рейдерство и представительство чиновников в органах управления государственными корпорациями, — то как же будет осуществляться впредь перевод активов под контроль окружения Путина? Ответ столь же очевиден, как и вопрос: стратегия уже намечена и реализуется — это создание госкорпораций. Одновременно начнется постепенный переток заслуженных кадров из органов государственной власти в органы управления госкорпорациями. Он уже, если приглядеться, происходит. Весь этот грабеж подкреплен законодательно. Понятно, что не станет проблемой насыщение госкорпораций бюджетными деньгами (а это — собранные с нас налоги). Труднее с переводом в госкорпорации нефинансовых активов. Сей процесс уже сталкивается с сопротивлением, в том числе внутри власти. Дело в том, что описываемая стратегия президента и премьера уже поделила высшую бюрократию на выгодополучателей из путинской когорты и остальных непричастных попутчиков, среди которых, кстати, есть люди, прекрасно понимающие, что творится маразм.

В наиболее сложном положении окажется бюрократия уровня ниже федерального — региональная, муниципальная и низшие «районные» звенья федеральной бюрократии. Как и федеральная бюрократия, они будут лишены привычных кормушек в виде манипулирования судами, рейдерства и участия в управлении государственными и муниципальными предприятиями. Но помимо этого на них будет нацелен основной антикоррупционный удар, цель которого — восстановление управляемости внутри вертикали власти. Неважно, что удар будет во многом символический. По контрасту с прежним режимом полной безнаказанности он способен вызвать временную панику. Реакция будет смешанная: кто-то затаится, кто-то с притворным энтузиазмом присоединится к «борьбе», кто-то повысит цену, чтобы компенсировать риски, а кто-то начнет искать новые рынки с более безопасными коррупционными доходами.

Тут возникает еще одна проблема. Попустительство коррупции — традиционный (не только для царской России или СССР) способ покупки верховной властью лояльности бюрократии. Тут сюжет, схожий с описанным в статье «Транзит-17»: про неформальный договор элит, склеивающий империю. В данном случае действует подобный неформальный договор элит, и антикоррупционная кампания, чреватая уничтожением самых рентабельных методов незаконного обогащения, может разрушить фундамент режима — лояльность бюрократии, пока довольной возможностями неограниченного обогащения. Разрушение этой лояльности может быть чревато непредсказуемыми опасными последствиями, в частности возрождением центробежных тенденций. Еще раз напоминаю об описанной мною истории с вкладом Андропова в разрушение СССР («Транзит-17»).

Если исходить из того, что федеральные элиты[1], как минимум интуитивно, предвидят эту опасность, то можно ожидать, что они оставят свободу поиска новых кормушек для нижних эшелонов бюрократии. Такой сферой вполне может оказаться бытовая коррупция. Тогда следует ожидать усиления коррупционного давления на граждан. Что касается крупных компаний, то им может быть предоставлены возможности перейти от рейдерства внутри России к рейдерству за ее пределами.

Конечно, для поддержания на безопасном уровне общественных ожиданий гражданам будут иногда кидать «на копья» каких-то зарвавшихся и неосторожных чиновников, не встроенных в основные кланы. Но надо понимать, что это не решит проблему. Мы сталкиваемся здесь с проблемой, о которой я писал раньше — разрыва между позитивными ожиданиями, вызванными кампанией по борьбе с коррупцией, и реальностью. Эти ожидания будут разделены на две сферы. Первая: ожидание жертв в виде высокопоставленных должностных лиц. Убеждение, что «рыба гниет с головы», укоренено весьма прочно. Поэтому любая антикоррупционная кампания в глазах граждан реальна постольку, поскольку «под гильотину» попадают высшие сановники, чьи имена на слуху, с кем пресса и общественное мнение связывают особо наглые и масштабные проявления коррупции. Подозреваю, что здесь граждан ждет разочарование.

Вторая сфера имеет меньшее символическое значение, но гораздо важнее для повседневной жизни граждан. Я говорю о постоянном бюрократическом беспределе, до которого, судя по всему, власти нет дела. О нем никто и не заикается. Если верны мои предположения, изложенные выше, то этот беспредел будет нарастать.

Разочарования, связанные с двумя указанными сферами, будут обеспечивать увеличение социального напряжения. Негативные последствия этой кампании будут тем больше, чем громче вокруг нее шумиха и чем больше будет подчеркиваться лидирующая роль президента в борьбе против «многоголовой гидры коррупции». По своим механизмам это не что иное, как описанные мною в статье «Транзит-11» ловушки 5 и 6.

Попадется, конечно, читатель, который скажет про меня: «Нехай клэвэшэт. Собака лает, а караван идет. Может, президент и вправду будет коррупцию бороть». Знаете, что я скажу? Был бы рад ошибиться. Но если президент в ближайшее время перейдет от слов к реализации своей программы, то можно будет незамедлительно проверить две конкурирующие версии — мою и моего возможного критика —  по тому, что это будет за реализация.

Ну вот, например, история с заявлением Медведева о выводе чиновников из управления госкомпаниями. Чтобы поставить блок хищным преемникам, нужно закреплять новый порядок законодательно. Значит, нормами будет введен соответствующий запрет занимать должности в управлении компаниями независимо от форм и структуры собственности. Если моя гипотеза верна, то этого им достаточно.

Но если прав мой возможный критик, если борьба пойдет всерьез, то этого совсем недостаточно. Как минимум необходимо еще следующее. Во-первых, прозрачное, конкурентное контрактирование высшего менеджмента госкорпораций. Во-вторых, прозрачная (публичная) постановка задач со стороны исполнительной власти в лице профильного министерства. А то и двух: министерства по профильной сфере регулирования и ведомства, ответственного за управление госсобственностью. В-третьих, абсолютная прозрачность отчетности. Для компаний, извлекающих прибыль из своей деятельности, размещающих акции и т.п., не может быть завесы секретности, связанной с государственной тайной, государственной безопасностью и прочей шелухой, которой обычно прикрывают вульгарное воровство. А там где тайна и безопасность, там не должно быть бизнеса. И, наконец, в-четвертых, необходим публичный контроль, как минимум парламентский. Правда, к нему должен прилагаться полноценный парламент. Однако существуют и другие формы контроля.

То, что я описал, напоминает подход к управлению госкомпаниями в Новой Зеландии, которая считается наименее коррумпированной в мире. Подумайте: в стране с неправдоподобно низкой коррупцией управление государственными предприятиями обставлено таким набором антикоррупционных мер. Нам, с нашей запредельной коррупцией, нужно быть «святее Папы», изобретая новые страховочные инструменты.

Ну так вот. Если верна моя печальная гипотеза, то наши власти ограничатся законодательным запретом для преемников во власти входить в органы управления госкорпорациями. Если же я, к собственной радости, ошибаюсь, то мы увидим серьезный пакет дополнительных мер. Я продемонстрировал пример такого пакета. А теперь прикиньте сами, каков шанс на его появление.

Тут есть еще один нюанс. Я вполне допускаю, что в процессе разработки всевозможных предложений некие эксперты могут предложить нечто разумное и полезное. Но затем, когда бюрократия перейдет к реализации разработок, предначертанных президентом по наущению мудрых экспертов, одно замотают, другое исковеркают, третье оговорят такими условиями, что оно потеряет всякий смысл. Для этого уже созданы все условия. В частности закрытость подготовки антикоррупционной программы. Здесь даже нет сферы для прогнозов. Только суровые законы природы. Вроде напоминания о том, что свободное падение направляется силой тяжести, и всегда вниз. Я уже вспоминал, что нынешний президент на заре тысячелетия возглавлял, будучи заместителем руководителя Администрации президента, Комиссию по подготовке административной реформы. Весьма приличные вещи наработала эта комиссия, состоявшая из прекрасных экспертов. И где эта реформа? Она начала загибаться, едва была перерезана пуповина. Причина одна — полная закрытость от общества целей реформы, процесса реализации, промежуточных результатов.

Пока власть закрыта, особенно власть, оплодотворяющая нас афоризмами о свободе и праве, мы можем делать надежные прогнозы о бесполезности ее усилий во всем, что может касаться общественного блага. А их забота о себе не нуждается, конечно, в нашем внимании.

--------------

[1] Отвечая на замечание одного из посетителей форума, уточняю: я использую термин элита применительно к представителям нынешней власти исключительно из экономии букв.

 

Продолжение следует