В обществе

Обвинительный вердикт для четырехлетней Алисы

29 ИЮЛЯ 2008 г. ЗОЯ СВЕТОВА

Жизнь иной раз подбрасывает такие сюжеты, которые не придумает никакой писатель. В Великом Новгороде вот уже почти два года разворачивается настоящая трагедия, в которой сплелось все: любовь, благородство, подлость. И еще это — история о российских прокурорах, которые для доказательства своей правоты всегда готовы представить черное — белым, а белое — черным. История «новгородского дела», получившего столь громкое название благодаря беспрецедентной огласке в интернете — это, вероятно, и история очередной манипуляции с судом присяжных. Будьте покойны: чем-чем, а искусством манипуляции наши судьи и прокуроры овладели в совершенстве. И вот теперь опыт, несколько раз опробованный в столице, с успехом реализуется в провинции.

Имя Антонины Федоровой появилось в российском интернете после 26 февраля 2007 года, когда ее гражданский муж, автор «Русского журнала» и преподаватель философии в одном из московских вузов, Кирилл Мартынов рассказал в своем ЖЖ леденящую душу историю. Антонина вместе с двухлетней дочкой Алисой приехала погостить к матери в Великий Новгород. Утром бабушка ушла на работу, а Антонина осталась вдвоем с дочкой. Дверь в квартиру была открыта, и мать не заметила, как девочка выбежала на лестничную клетку. Когда спохватилась, выскочила из квартиры и увидела, что Алиса пролезла через перила и вот-вот спрыгнет вниз. Все произошло мгновенно, Тоня бросилась к дочери, но не успела, и девочка упала на мраморный пол с третьего этажа. Единственным свидетелем этого страшного происшествия оказался одиннадцатилетний мальчик, стоявший этажом выше, которому показалось, что «одна девочка толкнула другую».

Вместо того чтобы броситься к упавшей дочери, Антонина выбежала вон из дома. Как она объясняла потом, не помня себя, она искала помощи у своей матери. Ей показалось, что, если она ее догонит, то та все исправит и Алиса не умрет. Когда же Антонина вернулась в подъезд и увидела, что девочка жива, она потеряла сознание. Впоследствии такое инфантильное поведение молодой матери было расценено следствием как косвенное подтверждение ее вины: она-де сразу не бросилась к упавшей девочке, значит, не любила ее и хотела ее гибели. Приехавшая «скорая» увезла Алису и Антонину в больницу. Девочка отделалась легким сотрясением мозга, небольшой травмой челюсти и четырьмя выбитыми молочными зубами. Самое страшное началось потом.

Тайны следствия

Через две недели прокуратура Великого Новгорода возбудила уголовное дело против Федоровой. Желая доказать свою невиновность, Антонина поехала в Москву и прошла исследование на детекторе лжи у известного столичного специалиста. Эксперт пришел к выводу, что молодая женщина не собиралась причинять вреда своему ребенку. Впрочем, прокуратуру Великого Новгорода это исследование нисколько не заинтересовало. А проводить свое исследование на детекторе лжи новгородские «шерлоки холмсы» и не подумали. Через месяц на одном из допросов Антонину арестовали и отвезли в СИЗО. Кирилл Мартынов бросился защищать свою жену: он написал об этом в своем ЖЖ, обратился в Общественную палату. Говорят, что в Великий Новгород звонил Глеб Павловский и даже кто-то из Администрации президента. Похоже, «телефонное право» сработало. Из-под стражи Антонину освободили. Взяли подписку о невыезде. Потом назначили судебно-медицинскую экспертизу, положили в Институт им. Сербского. Но психиатры не нашли у молодой матери следов психического расстройства. О «новгородском деле» писали газеты, снимали сюжеты телерепортеры, гудел интернет. Следователь Колодкин давал интервью и заверял журналистов, что уверен в виновности Антонины.

Но в какой-то момент в прокуратуре Великого Новгорода, видимо, решили, что пора положить конец этой медийной вакханалии. Со всех участников процесса, даже со свидетелей, была взята подписка о неразглашении тайны следствия. Вскоре против Кирилла Мартынова возбудили уголовное дело. Он якобы эту самую тайну и разгласил. Его по сути дела обвинили в том, что он защищал свою жену, пытаясь всеми возможными способами доказать ее невиновность. На языке прокуроров преступление Кирилла состояло в том, что он «для достижения своих целей использовал сеть интернет, СМИ, своих знакомых, а также совершенно посторонних лиц». Но и этого прокурорам из Великого Новгорода показалось мало.

На сайте Следственного управления СК Великого Новгорода появился специальный текст, в котором журналистов предупреждали, чтобы при подготовке публикаций и сюжетов в интернете и в СМИ по уголовным делам, находящимся в производстве Следственного управления СК при прокуратуре Новгородской области, они не вздумали «оказывать давление на предварительное следствие».

В переводе с прокурорского языка на русский это означало, что те журналисты, которые будут писать о «новгородском деле» и пользоваться сведениями, почерпнутыми не из стен прокуратуры, могут стать фигурантами уголовного дела о разглашении тайны предварительного следствия, так же, как и Кирилл Мартынов. В прессе писать о «новгородском деле» почти перестали.

А следователи тем временем подготовили обвинительное заключение и с горем пополам выработали мотивацию преступления для Антонины Федоровой. Вчитайтесь в этот текст и поставьте себя на место присяжных: поверили бы вы подобным аргументам обвинения? А ведь по утверждениям защиты Антонины Федоровой, ничего другого, кроме этих маловразумительных и притянутых за уши аргументов да показаний двенадцатилетнего мальчика, на суде не прозвучало.

Фантазии следствия

«Материалами уголовного дела установлено, что А.В. Федорова (Мартынова) безразлично относилась к своему ребенку, воспитанием дочери фактически занималась бабушка. Сама Мартынова не имела постоянного источника дохода до тех пор, пока ее не начал содержать Мартынов. Не имеющая никакого образования, не желающая работать, даже при наличии такой возможности, относящаяся к людям исключительно с точки зрения выгоды для себя, не желающая заниматься воспитанием дочери, что ей, однако, приходилось делать в Москве, где не было бабушки, готовой всегда заменить мать, полагающая, что наличие малолетнего ребенка может стать препятствием для устройства ее личной жизни, но вместе с тем не желая «отказываться» от ребенка, чтобы не оказаться плохой матерью в глазах знакомых, приняла решение избавиться от дочери путем убийства, придав случившемуся вид «несчастного случая».

Я специально процитировала весь этот набор бредовых тезисов, чтобы спросить вас: вы верите, что молодая женщина, которая описана следователем прокуратуры, существует на самом деле? Что такая женщина, как она, могла хладнокровно задумать жестокое убийство дочери, потому что та мешала ее новому браку? При этом она, эта циничная убийца почему-то не желала «отказываться» от ребенка, чтобы не оказаться плохой матерью в глазах знакомых… Бред какой-то. В институте Сербского лежала Антонина Федорова, а бредовое заключение писали новгородские прокуроры…

Манипуляция присяжными

Но если прокуратура была так уверена, что Антонина действительно собиралась сбросить дочку с лестницы, почему же судебный процесс проходил в закрытом режиме? Ведь у суда были все процессуальные возможности допрашивать без публики несовершеннолетнего свидетеля. Почему на процесс не допустили экспертов — судебного медика и детских психологов, которых пригласила сторона защиты? Не потому ли что они своими показаниями могли разрушить версию обвинения и спутать присяжных? Юристы называют такую тактику судьи «манипуляцией сознанием присяжных». За время существования суда присяжных в новой России противники этой совершенной формы судопроизводства изобрели множество способов, позволяющих манипулировать присяжными и добиваться от них желаемого результата. Отсеивание информации для присяжных — только один из этих способов.

На суде по делу Антонины защита просила показать присяжным фотографии семьи Мартыновых с дочкой. На них хорошо видно, с какой любовью смотрит Антонина на девочку. Также видно, что маленькая Алиса — нормальный ребенок, который окружен родительской любовью. Но судья почему-то посчитала, что присяжным подобная информация не нужна. Во всяком случае, защите в ходатайстве было отказано.

Кирилл Мартынов объяснял мне, что понял, почему присяжные не поверили его жене, а поверили обвинению. Они решили, что Тоня нашла себе «богатого московского мужа» и ради жизни с ним была готова «шагать по трупам». Этот аргумент напоминает мне рассказы про то, что все российские присяжные оправдывают скинхедов, потому что все они — ксенофобы.

Я решительно не могу согласиться с такой версией. Я несколько раз разговаривала с присяжными, которые слушали гораздо более сложные и запутанные дела и прекрасно разобрались, кто прав, а кто виноват. Я абсолютно не понимаю, как могли одиннадцать человек добровольно поверить столь бредовой мотивации преступления в изложении стороны обвинения. Почему они поверили словам двенадцатилетнего мальчика, который через полтора года после происшествия вряд ли мог вспомнить о том, как все было на самом деле? Почему эти одиннадцать человек проигнорировали исследование о невиновности Антонины на детекторе лжи? Почему поверили сомнительному утверждению эксперта-педиатра, приглашенного стороной обвинения, которая заявила, что дети в двухлетнем возрасте «сами через перила не лазят»? А были ли они свободны в вынесении вердикта? Не был ли он вынесен под давлением?

Увы, я прекрасно знаю и понимаю, какими возможностями давления на присяжных обладает прокуратура и суд. А в «новгородском деле» заинтересованность прокуратуры в обвинительном приговоре было почти маниакальной. Здесь речь шла не просто о раскрытии тяжкого преступления и наказании виновного, но о чести мундира и защите прокурорской профессии. Прокуроры и следователи были взбешены, что какой-то молодой человек из Москвы, не желающий договариваться, доказывая невиновность своей жены, осмелился вступить с ними в настоящую войну. И тем самым пытался поставить под сомнение их компетентность, ославив их на всю страну и чуть ли не на весь мир. Излишне говорить, что для победы над таким врагом все средства хороши.

Недавно мне рассказали, как перед вынесением вердикта по одному из дел в суде присяжных, к присяжным подошел представитель обвинения и с милой улыбкой произнес: «Хорошенько подумайте. У следствия длинные руки. Мы знаем, где вы работаете, знаем все ваши телефоны…»

Правда, в этом процессе был вынесен оправдательный вердикт. Но дело происходило в Москве, а не в Великом Новгороде.

На это, кстати, и вся надежда. Ведь Великий Новгород — город маленький… Поэтому, рано или поздно, обязательно выяснится, что на самом деле происходило в совещательной комнате и в головах присяжных. Очень хочется, чтобы у «новгородского дела» наконец случился хэппи-энд.

И очень не хочется, чтобы Антонину взяли под стражу после вынесения приговора. Страшно подумать, как Кирилл объяснит Алисе внезапное исчезновение матери…