В оппозиции
Горячая линия. За права человека в России
26 ЯНВАРЯ 2009 г. ЛЕВ ПОНОМАРЕВ
1 - 22 декабря 2008 г.
(Комментарий Льва Пономарёва)
13 января вышел доклад правозащитной организации Freedom House, который поставил России за соблюдение прав человека оценку «6» по семибальной шкале (предпоследнее место), а по уровню политических свобод — «5», на уровне тоталитарных государств. Член Общественной палаты Александр Брод не согласился с такой оценкой, но я думаю, что доклад даже приукрашивает нашу действительность и ситуация с соблюдением прав человека в стране гораздо хуже, чем в нём показано. И с каждым днем ухудшается. Достаточно вспомнить принятие закона, который отменяет суд присяжных при рассмотрении всех дел подследственных ФСБ, а также внесение в Госдуму законопроекта, расширяющего толкование понятий "госизмена" и "шпионаж". Под этот закон можно будет подтянуть любую оппозиционную и правозащитную деятельность, его можно использовать для начала массовых репрессий, как в 1937 году. Те, кто возражает против такой жёсткой оценки, ссылаются на существование у нас некоторого количества гражданских организаций и независимых СМИ. Это правда, что есть несколько независимых структур — наше движение, Хельсинкская группа, «Мемориал» и некоторые другие, но они существуют как демократический бантик, чтобы говорить, что у нас есть демократия. Это ширма для власти, кроме того, власть оказывает постоянное давление на нас — вспомним, хотя бы, обыск в питерском «Мемориале», скандал с «камнем» вокруг МХГ и др. Твёрдо можно утверждать, что за тысячами гражданских активистов и членов оппозиционных организаций идёт постоянная слежка спецслужб, против них совершаются провокации.
Самой страшной иллюстрацией правоты оценки Freedom House стало убийство 19 января средь бела дня в самом центре Москвы адвоката-правозащитника Станислава Маркелова, с которым наше Движение самым тесным образом сотрудничало последние несколько лет, и молодой журналистки Анастасии Бабуровой. Это политическое убийство потрясло всех нас. Я не берусь сказать, кто из врагов прав человека виновен в этом страшном преступлении — Станислав вёл много рисковых дел, и врагов у него было много, — но проблема в том, что в свободном обществе такое наглое поведение преступников просто невозможно. Для предотвращения политических преступлений существуют спецслужбы, и это и должно быть их основной задачей. Мы же видим, что вместо этого огромные усилия затрачиваются на слежку за мирной оппозицией, на преследования гражданских активистов… Если бы предыдущие громкие политические убийства были бы до конца раскрыты, террористам, кто бы они ни были, было бы страшно идти на теракт. А при очевидном нежелании или неумении следственных органов им ничто не препятствует. Поэтому в обществе сгущается атмосфера страха, и именно это позволяет власти вести наступление на права человека.
Станислав был тем человеком, который говорил то, что думает. То, что он говорил, то, что он делал, было равно неудобно всем тем, кто выступает за ограничение прав человека, будь то силовые структуры, фашисты, патриоты-националисты, криминальные бизнесмены… Он защищал чеченцев — жертв террора российских военных, и участвовал в делах против чеченских деятелей, виновных в организации пыток и похищений. Он выступал ярко и убедительно — пример тому его последняя статья, опубликованная посмертно. И его слышали. Его адвокатская правозащитная работа была эффективна. Поэтому он и стал целью террориста.
Но вот что настораживает и вызывает возмущение. Произошла «утечка» фотографии предполагаемого преступника и главное — фрагмента из рапорта с описанием действий подозреваемых. Это скандальное событие, прямо помогающее развалу дела. Все это очень напоминает череду «утечек» во время расследования дела об убийстве Анны Политковской. За такой утечкой может стоять и банальная коррупция, но, что еще опаснее, это могут быть санкционированные свыше действия по спасению преступника (преступников). Необходимо немедленное проведение служебного расследования произошедшего. Не могу избавиться от подозрений, что такая «утечка» служит доказательством того, что к убийству причастны и весьма влиятельные заговорщики, которые помогли кому надо забыть о статье 283 УК РФ (разглашение гостайны).
Поскольку Станислав Маркелов представлял интересы семьи Эльзы Кунгаевой, убитой полковником Будановым, и боролся против его условно-досрочного освобождения, считая его незаконным, хотел бы прокомментировать события с этой точки зрения. Многие сейчас связывают убийство Станислава с освобождением Буданова. Не думаю, что это так: Буданов сейчас скрывается, и вряд ли Маркелов мог стать первой жертвой его мести. Но здесь встаёт другой вопрос. Конечно, как правозащитник я должен бы всячески приветствовать любое УДО, на которое имеет право каждый заключённый. Однако в настоящее время УДО получить очень сложно, почти как помилование. В Краснодарском крае около 3000 заключённых получили отказ в УДО, а условно-досрочно освобождены буквально единицы. Беременная Светлана Бахмина, осуждённая, заметим, за ненасильственные преступления (оставим пока в стороне вопрос, совершала ли она их вообще) и за которую вступились десятки тысяч людей, получила отказ в УДО и родила в тюрьме. А бывший полковник, осуждённый за зверское убийство, — освобождён. Это явная несправедливость, продиктованная отнюдь не соображениями права. Я уже не говорю о той реакции, которую это вызвало в Чечне. Поэтому, добиваясь расширения практики условно-досрочных освобождений, надо в первую очередь освобождать людей, которые, выйдя на свободу, заведомо не представят общественной опасности.
К сожалению, ситуация в местах лишения свободы остаётся такой же тяжёлой, как и прежде. Никаких подвижек не видно. Это видно и из результатов слушаний по проблемам тюремной медицины, проводившихся Фондом «В защиту прав заключённых» 11 декабря 2008 г., и из материалов самого ФСИН, признавшей на пресс-конференции, что 90% тюремных заключенных страдают различными заболеваниями. Весьма типично отношение к Василию Алексаняну, заявившему, что, вопреки официальным заверениям представителей ФСИН, ему, страдавшему от рака и СПИДа, медицинская помощь практически не оказывалась.
Пользуясь случаем, хочу поздравить этого мужественного человека с тем, что он наконец находится дома и имел возможность встретить Новый год в кругу семьи. Несмотря на то, что суд назначил для него издевательский (иначе не скажешь) залог в 50 млн рублей, он всё же на свободе…
Сообщения о пытках в колониях и протестах заключённых приходят постоянно. 1 января в колонии-поселении «Цаган усн» в Калмыкии, офицерами и сержантами УФСИН были зверски избиты семеро заключенных этой колонии. Только что прошла голодовка в Ивельской колонии Свердловской области против бесчеловечных условий содержания, в сургутской ИК-11 продолжаются пытки и суициды в результате массовых избиений заключенных в Ханты-Мансийске (представители общественности в колонии не допускаются). По обращению правозащитников идёт проверка.
Из ФСИН исходит ещё одна «инициатива», отличающаяся крайней наглостью и неприличием. Я говорю об обвинении Михаила Ходорковского в гомосексуальных домогательствах со стороны его бывшего сокамерника Кучмы, который в 2006 г. напал на него с ножом, два года молчал, а потом (когда слушалось дело по УДО Ходорковского) заявил, что напал в порядке самозащиты и потребовал моральной компенсации в полмиллиона рублей. Адвокат Ходорковского Юрий Шмидт убежден, что цель этого обвинения — одного из излюбленных ФСИН, — не столько слупить с Ходорковского деньги, сколько морально его опорочить. Доказательством служит то, что заявление «потерпевшего» составлено очень грамотно и распечатано на компьютере, а его представителем является сотрудница ФСИН! При этом обвинение настолько вздорно, что суд ни в августе 2008 г., ни сейчас не стремится его рассматривать — такого рода обвинения больше порочат самих инициаторов, чем обвиняемых… Похоже, это поняли и во ФСИН: в суд, который состоялся 16 января, представители «потерпевшего» не явились, а самого потерпевшего (продолжающего отбывать наказание) якобы не смогли разыскать! Суд отложен до 25 февраля, но теперь неясно, состоится ли он вообще.
Из самых актуальных задач, которые стоят перед правозащитниками, я считаю противодействие поправкам в уголовное законодательство по статьям «госизмена», «шпионаж», «разглашение государственной тайны» — как раз те законы, нарушение которых выведено из юрисдикции суда присяжных. Я уже писал об этом подробно в статье «Смерть юриста». Мы хотим стимулировать уполномоченного по правам человека, а также инициировать парламентские слушания по этой проблеме. Надеюсь, что даже самые верные власти депутаты должны понять, что принятие этих поправок может ударить по их собственным интересам.
Одному из уже осуждённых по фальсифицированному обвинению за «шпионаж» — Игорю Сутягину, отбывающему с 1999 г. 15-тилетний срок в колонии — 17 января исполнилось 44 года. В честь этого в Москве на Чистопрудном бульваре Союз солидарности с политзаключенными, а также правозащитный центр «Мемориал» и движения «Солидарность», «Свободные радикалы» и «За права человека» провели театрализованную акцию.
В очень тревожном направлении развиваются события, связанные с организацией «Матери Дагестана за права человека». Её участниц, ведущих героическую борьбу с беспределом спецслужб, похищениями молодых людей, фальсификацией уголовных дел и прочими бедами, которые стали нормой в сегодняшнем Дагестане, самих стали обвинять в пособничестве терроризму, подбрасывать оружие, обвинять их в ваххабизме и прочих преступлениях. В травлю включилась и центральная пресса: «Комсомольская правда», НТВ. Это очень тревожный симптом. Правозащитников до сих пор в чём только ни обвиняли, но в терроризме — впервые. Но очень часто то, что впервые делают на Кавказе, распространяется затем на всю Россию. Поэтому в этом можно усмотреть начало применения новых форм борьбы с гражданскими активистами. А в тех условиях, когда суд присяжных по террористическим делам больше не действует, это открывает новые возможности массовых репрессий против гражданских активистов. Так что возможность попасть в списке несвободных стран Freedom House на ещё более низкое место у России есть.
В последнее время от руководства МВД, от самого министра Нургалиева исходят инициативы по восстановлению некоторых институтов, существовавших в советское время, но исчезнувших или сошедших почти на нет в последующее время. В прошлом году Нургалиев два раза возвращался к теме восстановления системы ЛТП — лечебно-трудовых профилакториев для принудительного помещения туда алкоголиков. Сейчас, как я понимаю, эта система сохранилась только в Белоруссии. Главная проблема здесь в том, что ЛТП — это разновидность тюрьмы, и помещают туда не за совершённые преступления, а за образ жизни. Насколько это соответствует понятиям демократии? К тому же практика показала, что в ЛТП ни серьёзным лечением, ни профилактикой алкоголизма не занимались. Как и в колониях, труд заключённых там использовался как дешёвый неквалифицированный труд. Заявленная цель не выполнялась, не будет выполняться и теперь. И под чьим бы патронажем ЛТП ни находились — МВД или Минздрава, — суть не меняется. Это только новая форма того же ГУЛАГа. Так что эта инициатива заведомо выглядит как антидемократическая.
Другая инициатива — возрождение системы добровольных народных дружин, дошедшая до стадии законопроекта, который рассматривался в думском Комитете по безопасности. Эта инициатива не новая — закон о ДНД пытаются протащить в Думе с 1999 г., но сейчас эти попытки активизировались. Вообще-то в демократических государствах органы местного самоуправления нередко создают структуры, охраняющие общественный порядок, и организацию таких структур «снизу» можно было бы поддержать. Но в условиях нашей страны народные дружины будут дублировать функции милиции, которая, видимо, уже ни на что не способна. Не менее важно и другое. Сейчас существуют такие организации, как «Наши», «Молодая гвардия "Единой России"», «Местные», которые используются властью для борьбы с политическими противниками. Кремль может попытаться использовать народные дружины для предотвращения проведения массовых акций протеста против непопулярных действий правительства и давления на оппозицию. Впрочем, вряд ли дружинники пойдут против народа. Кроме того, уже существуют военизированные отряды среди националистически ориентированной молодёжи, казачьи формирования, дискутируется вопрос о создании православных дружин. Если они получат статус официальных — а есть и такая опасность, — то их деятельность может принять ксенофобский характер. Вот этого допустить совсем нельзя.
«Единая Россия» планирует провести акции в поддержку отечественного автопрома. Это попытка противодействия тем акциям автомобилистов, которые выступают против решений правительства. Фактически это первое серьёзное непопулярное решение, которое правительство приняло во время кризиса, но далеко не последнее из тех, что ему предстоит принять. Поведение власти сейчас задаёт тон всего дальнейшего взаимодействия с обществом во время кризиса. На мой взгляд, правительству необходимо сесть за круглый стол с представителями организаций автомобилистов — среди них авторитетом пользуется ФАР (Федерация автомобилистов России), и выработать компромиссное решение. Например, пошлины пока не поднимать, но обязать госструктуры тратить бюджетные деньги на закупку только отечественных автомобилей (как пытался сделать когда-то Борис Немцов в свою бытность вице-премьером), а это огромные средства — такого рода решение я готов был бы поддержать.
Но к инициативе Кремля-«ЕдРа» организовать псевдонародные акции в свою поддержку я отношусь резко отрицательно, поскольку она, во-первых, глупая, во-вторых, провокационная и, в третьих, опасная — прежде всего для самой власти, но и для общества в целом. Глупа эта инициатива потому, что все прекрасно знают, как организуются проправительственные как бы народные акции. Люди идут на них не по своей воле, а за какие-то бонусы (не обязательно деньги!), или просто в порядке партийной дисциплины. У населения к такой акции доверия не будет, а у власти — настолько, насколько она поддаётся самообману. Инициатива провокационна, поскольку у власти, если она уверится в своей правоте, возникнет соблазн решать и другие, более сложные проблемы, возникающие в ходе экономического кризиса, тем же неконструктивным путём. За этими инициативами стоит Владислав Сурков, пытающийся решать все вопросы по старым рецептам, не понимая, что это принесёт только вред правительству…
Не пора ли сменить режиссёра?
Наконец, такие инициативы опасны. Суркову и его коллегам хорошо бы вспомнить, что в Восточной Европе правительственные кризисы в конце 1980-х решались мирным путём в режиме круглых столов — за исключением Румынии. Там, когда начались шахтёрские выступления, Чаушеску собрал в Бухаресте полуторамилионный митинг в свою поддержку. Но, когда кто-то крикнул «Чаушеску, уходи!», толпа его поддержала, побросав розданные плакаты. Пустили танки, пролилась кровь… Чем кончил Чаушеску, хорошо известно. Так что учиться разговаривать и договариваться с обществом надо начинать, пока кризис не достиг высшей точки.