В обществе

Бомба замедленного действия
от Вадима Речкалова

17 МАРТА 2009 г. ЗОЯ СВЕТОВА

 

 

На прошлой неделе Вадим Речкалов опубликовал в газете «МК» две статьи. Одна из них называлась «Убить мало». Вторая — «Их ненависть сильна. Судья Зубов позволил клеветать на Политковскую». Уже первая статья привлекла внимание публики «сенсационными» разоблачениями. Во второй статье Речкалов очень радовался этому успеху и хвастался, что его цитировали в разных городах и странах. В той же второй статье он обвинил судью Московского окружного суда Евгения Зубова в попытке опорочить Анну Политковскую. Заодно Речкалов похвалил адвоката Мурада Мусаева и поругал адвокатов семьи потерпевших — Каринну Москаленко и Анну Ставицкую.

Вы спросите, зачем я обо всем этом пишу? Может, опять хочу пожаловаться в Общественную коллегию по жалобам на прессу, теперь уже «пригвоздив к позорному столбу» Вадима Речкалова? Нет, не надейтесь, я не буду никуда жаловаться. А вот не написать о попытке журналиста «МК» «перевести стрелки» с ФСБ на Следственный комитет и гособвинение молчать не буду.

Почему Речкалов завидовал Политковской?

На самом деле, все очень просто: Вадим Речкалов в очередной раз провел спецоперацию и «взорвал бомбу замедленного действия».

Вопрос: взорвалась ли бомба? Достигла ли она цели? Не знаю. Очевидно одно: сенсации не получилось. Получилась очередная гадость.

В статье «Убить мало» Речкалов попытался объяснить читателям, почему 12 присяжных заседателей оправдали обвиняемых в убийстве Анны Политковской: потому что прокуроры опорочили журналистку в их глазах. Речкалов признался, что в его распоряжение попала видеопрезентация (диск с файлами), подготовленная следственной группой для присяжных.

На диске журналист «МК» увидел файл с копией американского паспорта Анны Политковской и список международных премий, врученных журналистке. По мысли Речкалова, эти данные следственная группа специально включила в материалы дела, чтобы дискредитировать Политковскую. На суде гособвинители показали эти файлы присяжным, а те ужаснулись и оправдали подсудимых.

Речкалов с завистью перечисляет все премии, смакует суммы в долларах. И заключает: «Главную работу за адвокатов сделали сами обвинители, всячески убеждая присяжных в том, что убитая — человек нам чуждый, для России вредный и баснословно богатый».

Может быть, если бы Речкалова взяли в присяжные по этому делу, на него упоминания о «чуждости» Политковской и о ее « баснословном богатстве» могли бы повлиять. Но проблема в том, что Речкалов лжет. Он ни разу не был на процессе по делу об убийстве обозревателя «Новой», поэтому не знает, что присяжным никогда не показывали эти файлы видеопрезентации, о которых он пишет. Что же касается американского паспорта, то я прекрасно помню, как адвокат Москаленко говорила присяжным, что Политковская получила американское гражданство по праву рождения, будучи дочерью советских дипломатов.

Далее Речкалов цитирует повесть Андрея Мальгина «Советник президента», где тот сводит счеты с Анатолием Приставкиным. Одним из персонажей этого пасквиля была и некая журналистка Анна Поллитровская. Я не знаю, чем Мальгину не угодила Аня Политковская. Но могу догадаться, почему Вадим Речкалов в своей статье столь обильно цитирует книгу Мальгина.

Речкалов завидовал Политковской при жизни, не может он успокоиться и после ее смерти. Аня Политковская и сейчас остается признанным экспертом по Кавказу, а он, Вадим Речкалов, который побывал на войне, брал интервью у Рамзана Кадырова и других знатных чеченцев, почему-то таким экспертом не считается. Не надо быть дипломированным психологом, чтобы понять: только человек завистливый может позволить себе столь обильно цитировать пасквиль Мальгина.

Отравленные стрелы

Но дело не только в болезненном честолюбии Речкалова. Излагая свою версию — «обвинение играло на стороне обвиняемых» — журналист посылает сразу несколько отравленных стрел. Первая стрела предназначена Следственному комитету. Речкалов обвиняет следственную группу в том, что они составили «безнравственную презентацию», в которой Политковская предстала в непрезентабельном виде перед присяжными.

Вторая стрела полетела прокуроршам — Юлии Сафиной и Вере Пашковской. За что? На суде, в прениях сторон, они говорили о Шамиле Бураеве, бывшем главе Ачхой-Мартановского района (ранее обвинялся в организации убийства обозревателя «Новой», но потом был отпущен домой). Бураева отпустили, хотя один из подсудимых — оправданный присяжными подполковник ФСБ Павел Рягузов — говорил, что именно Бураев просил у него узнать адрес Политковской. А когда Бураев еще сидел за решеткой, Вадим Речкалов написал несколько статей в его защиту. Понятно, что теперь, пользуясь случаем, журналист «отвечает» прокуроршам.

Третья стрела, похоже, предназначается тем, кто считает, что с присяжными могли работать спецслужбы. Эту версию я высказывала в статье «Торжество единодушия», опубликованной в «ЕЖе». Напомню, мне показалось странным, что присяжные единодушно оправдали всех четверых подсудимых. Статья Речкалова лишь укрепила мои предположения о том, что процесс в Московском окружном военном суде находился под пристальным вниманием спецслужб.

Во всем виноват судья

Во второй статье «Их ненависть сильна» Речкалов «вдарил» по судье Зубову. В чем же тот провинился перед Речкаловым? Во-первых, Зубов — судья, который несколько лет назад оправдал обвиняемых в убийстве Дмитрия Холодова. Во-вторых, Зубов очень неуклюже пытался закрыть процесс по делу Политковской. Это ему не удалось. И, похоже, сейчас, через газету «МК», судье об этом напомнили. Речкалов написал, что судья «разрешил клеветать на Политковскую». И это опять вранье.

Что же было на самом деле? В октябре 2008 года, еще до начала процесса, адвокат Джабраила Махмудова Мурад Мусаев попросил судью Зубова исключить из списка доказательств первые страницы видеопрезентации, где речь идет об американском гражданстве Политковской, о том, что она присягала США, критиковала действия Вооруженных сил России и т.п. Мусаев считал, что эти сведения могут опорочить память убитой журналистки. Судья в этом ходатайстве адвокату отказал. И это правда. Но Речкалов ничего не говорит о том, что присяжным эти страницы никто не показывал. И присяжные о них узнали только теперь — из статьи Речкалова.

Впрочем, не только корреспондент «МК» ополчился на судью. Судьей недовольны и прокуроры. В кассационной жалобе, направленной в Верховный суд, они приводят несколько примеров, когда судья Зубов нарушал принципы состязательного процесса. Из жалобы следует, что в оправдательном вердикте присяжных виноват судья.

Что же получается?

Кто виноват в оправдательном вердикте?

По Речкалову, в оправдательном вердикте виноваты прокуроры.

По-прокурорски, в оправдательном вердикте виноват судья.

А я считаю, что оправдательный вердикт состоялся по нескольким причинам. В нем виновато следствие, передавшее сырое дело в суд. Дело без заказчика и исполнителя. Виноваты прокуроры, не отказавшиеся от пустого обвинения, не сумевшие доказать вину подсудимых в суде.

Возможна и другая ситуация: подсудимым пообещали оправдательный вердикт в обмен на молчание. Они и молчали. А при слабых доказательствах, слабых прокурорах, хорошем адвокате и нейтральной позиции, которую заняла сторона потерпевших, получить оправдательный вердикт было не так уж сложно. Кураторам процесса достаточно было ввести в коллегию несколько «своих» присяжных, чтобы контролировать их решение.  

В любом случае, в данном процессе без манипуляции присяжными не обошлось. Но эта манипуляция была очень изощренной и тонкой. И статьи Речкалова, опубликованные на прошлой неделе, только подтвердили мои подозрения. Следующий эпизод этой «мыльной оперы» — кассация приговора в Верховном суде. Вот и посмотрим, отменят оправдательный приговор или нет.

Наверное, можно было бы не замечать статей Речкалова и ему подобных. Но мне кажется, это было бы предательством перед Аней. Она ведь не может себя защитить.

Недавно я прочла одно интервью Ахмеда Закаева, где он вспоминает свою последнюю встречу с Политковской: «Я видел Аню за месяц до ее гибели. Она тогда сказала мне, как будто бы предчувствуя свою гибель: «Каждый вечер, когда я вхожу в подъезд, мне кажется, что это в последний раз». Анна была очень смелой и упорной, а в то же время беззащитной и хрупкой. Я попытался уговорить ее остаться на Западе, сделать паузу, посвятить себя писательской работе, но она в очередной раз меня не послушала».