В оппозиции

Хамсуд

22 МАЯ 2009 г. НАТЕЛЛА БОЛТЯНСКАЯ

 

 

Весна. Где-то в  северо-восточной Африке и над Красным морем — традиционный хамсин, буквально выдувающий силы из неосторожного странника. А на Родине — хамсуд — Хамовнический суд. Вот она я, впечатленный очевидец…

Рядовой день процесса по второму делу Ходорковского и Лебедева. С 11.30  до 14.10, а потом с 15.30 до 17.30. Лахтин читает очередные тома. Время от времени «зависает». Тогда включается несгибаемая Гульчехра. Делает ему скоренько ctrl-alt-del (не подумайте плохого, все на публике), и монотонное чтение продолжается. Скрупулезное изложение событий 1997 года. В конце заседания, около половины шестого вечера, Ходорковский обратился к суду  по поводу того, что вопросы и возражения, ежели таковые возникают, должны быть оглашены в момент возникновения… Не тут-то было. Упреки и подозрения могут быть озвучены… тогда, когда разрешат.

Вот вы скажете, я пристрастный зритель? Абсолютно пристрастный. Хотя бы потому, что сами Ходорковский и Лебедев, будучи вынуждены воленс-ноленс разбираться в тонкостях юридического процесса, в своих заявлениях безусловно понятны. Даже мирно спящая все заседания охрана просыпается на их заявлениях. А люди, говорящие от имени государства, имеющие все возможности в плане подготовки этого процесса, — эти люди который день монотонно читают черт знает что. Это почему же мне, гражданину России, пытаются впарить эту лабуду?

Более того, Ходорковский в конце заседания — ему дали возможность высказаться после половины  шестого — замечает, что идет ИЗЛОЖЕНИЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ БЕЗ ОБОЗНАЧЕНИЯ ДЕЯНИЯ. То бишь, о чем шумите вы, народные витии, за деньги налогоплательщиков? А о том, что так коротко и ясно однажды вербализовала несравненная Гульчехра — мнение Ходорковского никого не интересует, а с Лебедевым все равно обойдутся так, как и было задумано. Еще раз, в чем вы сейчас обвиняете? Обвиняете от лица государства? В том, что Ходорковский поручил осуществление хищения Лебедеву в такой-то период? А Лебедев уже представил доказательства того, что ни в каких российских организациях, в частности в юкосовских, в данный период не работал. А суд эти доказательства не учел. Окей, если, по-вашему, для расправы с неугодными все средства хороши, тогда зачем это всё — суд, бесконечные псалмопения Шохина и Лахтина, репризы Ибрагимовой под кивание судьи Данилкина? Все это происходит опять-таки на деньги налогоплательщиков… То есть хотите возвращения к тройкам? Нет у вас, по счастью, такой возможности! Тройки, как выясняется, есть, но полномочия у них не те… И коль скоро поставили эти тройки в такую неудобную позу — доказывать подкоп от Бомбея до Лондона без возможности устрашения, — хорошо бы им подготовиться получше. А то выглядят жалкими троечниками все поименованные Шохин, Лахтин и, конечно, Гульчехра Бахадыровна.

Сколько раз в процессе второго дела звучали требования говорить так, чтобы было слышно и понятно? И каждый раз одна и та же проблема. Делается всё  для того, чтобы интерес к процессу был утрачен. А зачем к этому стремиться, если процесс, согласно мнению Ибрагимовой — идеальный? Что ж тогда горделиво не дать убедиться в идеальности процесса каждому желающему? Вообще, зачем открытый процесс? Почему он так важен для общества? Чтобы пришли журналисты и донесли суть до кресел, в которых отдыхает население? Или для того, чтобы граждане сами сделали для себя выводы —   сколь успешно от их имени действует государство? Представьте себе ситуацию — в перерыве в закрытую комнату со слезами влетает Лахтин и кричит: ну, хватит уже меня позорить, я же профессионал, в конце концов! А за ним — Шохин. А за ними буквально падает на стол с графином  безутешная Гульчехра… И наконец, для довершения мизансцены, вбегают,  сдирая с себя автомат и бронежилет, судебный пристав и вооруженная охрана…

Это ровно то, что они должны сделать, по впечатлениям очевидцев. Они этого не делают. Потому что все мы, просвещенные обыватели, понимаем: на Ходорковского и Лебедева есть политический заказ. И неважно, как именно он будет выполнен. Он будет выполнен, и точка, как неосторожно призналась Гульчехра Бахадыровна Ибрагимова.

А вам шашечки или ехать? Вас, вот сейчас подумайте, и правда обокрали Ходорковский и Лебедев? Или вас обокрал кто-то из тех, что прихватизировал успешную компанию, платившую в бюджет налоги? А вам самим за себя в такой ситуации не обидно? Мне — обидно. Я хочу услышать вменяемые доказательства вины, если таковая имеет место. И меня не убеждает засыпающий над восьмым томом господин Лахтин. А томов еще больше сотни. А реагировать на предъявленное — нельзя, пока не закончат чтение всех томов. А тогда уже все забудут, как маму родную зовут, а не только то, что говорилось в восьмом или пятнадцатом томе.

И еще — объясните мне, пожалуйста, существует ли такая штука, как порог усвоения? Если обвинение зачитывает все тома, не давая себя прервать, а судья Данилкин в это время изо всех сил делает вид, что он бодр, кто мне гарантирует, что он воспринимает суть процесса и, следовательно, будет отправлять функции закона, а не заказа? А суд как состязание сторон обвинения и защиты — будет состязать эти стороны, если к началу чтения второго тома судья вряд ли без подготовки изложит содержание первого? Почему, если эти люди виноваты, в их отношении идет не соблюдение, а профанация закона? И почему, если вас, налогоплательщика, это устраивает, то вас не устраивает гаишник-взяточник, чиновник-хапуга и любой начальник-стяжатель и плут? Кушаем, друзья мои, всё — наше.