В обществе
Изгнание в рай
12 ФЕВРАЛЯ 2010 г. ГЕОРГИЙ САТАРОВ
Неслучайно Александр Рыклин несколько ранее здесь же, на «ЕЖе», признался, что готов подписаться почти под каждым словом доклада Института современного развития «Россия XXI века: Образ желаемого будущего». 10 февраля состоялась официальная, я бы даже сказал, «ритуальная» презентация доклада. При таком стечении народа, которое начисто исключает серьезное обсуждение текста. Но текст, однако, заслуживает внимательного отношения. Поэтому давайте разберемся с ним всерьез, по «гамбургскому счету».
Давайте исходить из того, что любой серьезный текст богаче замысла его автора. Поэтому сначала подойдем к нему с мерками, которые предлагают сами авторы, рекомендуя свой текст как один из вариантов («моделей» — по терминологии авторов) программы обновления страны. А вслед за этим посмотрим, что же еще есть в этом тексте, что он еще «пробалтывает» вне авторского замысла. И не только текст, но и контекст его появления. Это позволит нам оценить не только его недостатки, но и важность.
Сначала о тексте в целом. Он поражает композиционной неряшливостью, повторами, несоразмерностью частей и сюжетов, названиями разделов, вызывающе противоречащими содержанию этих разделов. Такое ощущения, что у текста не было ответственного за конечный результат. Может, был, но это значит, что текст не прошел окончательного редактирования; т.е. «городу и миру» предъявлен не конечный результат, а промежуточный. Почему так могло произойти, мы обсудим в конце статьи. А теперь перейдем к содержанию.
Научная этика препятствует обсуждению того, чего нет в предлагаемой работе. Но есть исключения. Если вам показывают доказательство теоремы без ее формулировки, то вы вправе предъявить претензии автору, вы даже можете просто игнорировать его усилия. Именно с такой ситуацией мы имеем дело в данной ситуации. Но мы не можем игнорировать тот факт, что в докладе ИНСОРа нет никакого серьезного диагноза ситуации, в которой находится страна. Несколько недовольных междометий по поводу настоящего, по касательной возникающих в тексте, диагнозом назвать нельзя. А без него в самой программе появляются зияющие пустоты. Фактически нам предлагают лечение без диагноза. Следовательно, у нас не только отсутствуют основания доверять выписанному рецепту, мы начинаем сомневаться в том, что больны вообще. Отсутствие диагноза порождает другие важные негативные следствия, но они нам понадобятся позднее, как и объяснение того, почему пропуски в данном тексте важны не менее самого текста.
В целом текст выглядит весьма профессионально, иногда даже излишне профессионально, щеголяя терминами, не известными подавляющему числу читателей. Начало приятно удивляет некоторым изящным литературным шаманством постмодернистского толка. Но наряду с этим встречаются поразительные провалы, разрушающие впечатление от текста. Как вам, например, такое высказывание: «Каждый виток российских модернизаций прошлых лет при всех своих достижениях порождал меньшую экономическую конкуренцию и меньшую политическую свободу». Если авторы настаивают на этом историческом наблюдении, то они должны быть готовы к ответу на следующий вопрос: «Действительно ли сегодня политической и экономической конкуренции в России меньше, чем в СССР образца 1985 г.?». Я привел пример, явно бросающийся в глаза, но подобных, менее очевидных ляпов немало.
Отсутствие диагноза влечет за собой ряд негативных следствий. Первое — путаются цели и средства. Наиболее ярко это проявилось в довольно обстоятельном сюжете доклада, посвященном избирательной системе и политической конкуренции. Для обоснования заведомо слабого предложения — вернуться к старой смешанной системе — привлекается совершенно неуместная в подобном тексте профессиональная терминология. При этом совершенно неясно, что мы хотим вылечить и что получим в результате. Между тем диагноз избирательной системы (системы как набора формальных правил, я не говорю о практике) предельно ясен: завышенные барьеры для входа на политический рынок и сведенная почти к нулю подотчетность избирателям. Кстати, современные эконометрические исследования весьма убедительно показывают, что сочетание указанных мною свойств способствуют росту коррупции в стране. Совершенно неясно, зачем для лечения этих недугов предлагаются половинчатые меры. Ведь прежняя смешанная избирательная система сочетала не столько достоинства мажоритарной и пропорциональной систем, сколько их недостатки.
Второе следствие отсутствия диагноза — неоправданные диспропорции, когда обозначаемый в тексте сюжет представлен совершенно невнятно и несообразно его важности. Таков, к примеру, минисюжет о законодательном процессе. Приведу все четыре рекомендации по этому поводу: «шире практиковать парламентские слушания», транслировать заседания по телевизору, не торопиться со вторым чтением, членам правительства раз в неделю отчитываться в парламенте (при имеющемся числе членов правительства неторопливость законодательного процесса будет обеспечена). Этот пустой набор мог появиться только потому, что не сформулированы проблемы, нет диагноза. А он предельно ясен любому, кто следит за современным законотворчеством.
Поражает сюжет о судах. Теме права в документе отведено три крохотных абзаца. Их общий смысл — законы должны исполняться, а суд должен быть независим. А ведь речь идет о проблеме, которую можно без всяких преувеличений назвать главной. Без верховенства права в стране не то что модернизация не пойдет, нормальная человеческая жизнь станет просто невозможной. Уже становится.
Поражает то, что в тексте периодически прорывается самоощущение власти, которое авторы вольно или невольно транслируют. Например, обсуждается идея партнерства власти и общества (власти и бизнеса и т.п.). Тут ведь явная путаница. Нелишне вспомнить, что согласно третьей статье Конституции России источником власти в стране является ее народ. Те, кто (пользуясь упрощениями в терминологии) называет себя властью, — не более чем нанятые народом приказчики. Только народ имеет право дозировать и выражать свое отношение к приказчикам. Последние же обязаны делать только одно — служить. Именно так трактуется место власти в демократических странах.
Вызывает некоторое недоумение то место доклада, которое касается гражданского общества и где предлагается «стимулировать» его развитие. Трудно удержаться от цитирования. Авторы предлагают учредить «создание налоговых, финансовых и иных стимулов для некоммерческих организаций, в первую очередь — сотрудничающих с государством в реализации социальных проектов. С накоплением положительного опыта — распространение этих льгот на все более широкий круг общественных организаций». Полная сурковщина — резервация для правильных и послушных. Тут вспоминаются мечты об инновационной экономике, подробно представленные в докладе. Она возможна, напоминаю, только на базе свободного гражданского общества. Но в неволе оно не размножается, как и в резервациях.
Я бы мог и дальше перечислять свои претензии к тексту, но, во-первых, ограничен объемом статьи, а во-вторых, пора переходить к обещанному объяснению того, почему необходимо обращать внимание на пустоты в докладе.
Мы не можем игнорировать пустоты, пробелы в политической программе, потому что в этом жанре пропуски являются частью текста и контекста. Мы вправе удивиться, к примеру, не обнаруживая ни в диагнозе (впрочем, отсутствующем), ни в самом тексте подобающего отражения проблемы коррупции. Ведь странно же: когда граждан в социологических опросах спрашивают, что в первую очередь должна делать власть, они дружно указывают на борьбу с коррупцией. То же самое ясно подавляющему числу экспертов в сфере права, экономики, политики и т.п. Но точно так же предельно ясна причина отсутствия темы коррупции в тексте ИНСОРа. Авторы имеют несчастье работать в условиях резервации, имеющей четкие границы. Внутри нее возможен более или менее честный разговор. Вне ее — невозможен. Тема коррупции — табу, поскольку честный разговор здесь подразумевает обозначение уровня управления, до которого доходит коррупция. А это недопустимо. Можно ли при честном диагнозе коррупции в стране писать в докладе, к примеру, такую фразу (это из описания будущего): «политическое руководство и общество «берут в клещи» разложившуюся часть средней и низовой бюрократии». Ведь сразу возникает вопрос: «А что это за руководство?!». Из различных пояснений авторов следует, что речь идет о нынешнем руководстве, которое десять лет имитирует борьбу с коррупцией, на самом деле завися от этой средней и низовой бюрократии. Я уж не говорю о терминологических тонкостях: как это можно называть нынешнее руководство «политическим»?
Высказанный выше тезис об условиях работы авторского коллектива подтверждается и другими пробелами. Например, такая важная проблема, как налоги, удостаивается робкого упоминания — есть слова про желательность «приемлемой налоговой нагрузки». А ведь надо было бы говорить о том, что в России налоговая пирамида перевернута с ног на голову, что без ее возвращения в нормальную позу бессмысленно говорить о восстановлении федерализма или подчинении милиции безопасности муниципалитетам. Но тема налоговой системы запретна, поскольку нынешняя бюрократия зарабатывает, помимо прочего, на разворовывании бюджета, а главная бюрократия — в Москве; поэтому никак нельзя уменьшать приток налогов в федеральный бюджет.
В докладе опущено высшее образование как важнейшая тема. Как при коррумпированном, деградировавшем высшем образовании авторы видят себе, к примеру, инновационный прорыв, я уж не говорю просто о юристах, врачах, строителях мостов, получивших дипломы после взяток, за которые они попали на студенческую скамью и сдали зачеты и экзамены? А кто подсчитал число разрушенных научных школ!? А можно ли без стыда приводить социологические данные о профессиональных предпочтениях молодежи!? Нельзя говорить о таком высшем образовании в стране, встающей с колен!
По той же причине просто кастрирована тема правовой системы и независимости суда. Вы представляете, что будет с нынешней «элитой» при нормальном правосудии и правоприменении? Нужны еще комментарии? Я бы рассматривал само упоминание слова «суд» в докладе как нравственный и профессиональный подвиг авторов.
Теперь понятно, почему в докладе ИНСОРа нет реального диагноза. Он невозможен, когда множество важных тем находятся за пределами зоны допустимого обсуждения. И еще одна причина. Честный диагноз может перечеркнуть актуальность темы модернизации, поскольку будет больше походить на патологоанатомическое заключение. Такое ощущение может возникнуть у читателя. Хуже того, оно может возникнуть у составителей доклада. А это уже — шизофрения. Какая тут модернизация, когда надо защищать право людей на жизнь или спасать целостность страны.
Итак, как законченная программа текст доклада ИНСОРа не состоялся. Более того, по своей генеалогии он и не мог состояться. Кроме того, он появился, как мне кажется, выкидышем, в спешке, порожденной утечками, в отсутствие планировавшегося предварительного профессионального обсуждения. И это сказалось на качестве доклада. Но почему и зачем он тогда появился таким? Как стало возможно появление текста столь низкого качества при столь высокой цели? Причин и объяснений несколько. Кратко коснусь их.
В обществе абсолютно утрачен спрос на серьезное видение будущего, а интеллектуальная элита перестала формировать качественное предложение, планка политического анализа перспектив страны крайне низка. В этом смысле доклад ИНСОРа играет важную провоцирующую роль. Он показывает эту низкую планку; побуждает ее поднимать; отклики на предъявленный текст демонстрируют, что, по крайней мере, в узких околополитических кругах такой спрос зарождается.
При всех своих дефектах доклад имеет явную демократическую и либеральную направленность. Тем обстоятельством, что он выпускается из «кухни при дворе», доклад сигналит: это обсуждаемо! И открыто обсуждаемо! К этому можно относиться всерьез! Не тушуйтесь, коллеги! Если учесть, насколько робко большинство «коллег», эта миссия доклада крайне важна. Доклад просто вопиет из своей дворцовой кухни: «Мы тут, в полуподвале, не можем позволить себе всего… Но вы-то на свободе! Давайте, заполняйте пустоты… Ставьте свои диагнозы… Выписывайте свои рецепты…». А уж какой вкусный пробел оставили авторы для последователей — как перейти к светлому будущему. Вот где можно разгуляться людям с фантазией!
Давайте зафиксируем для ясности: в той России, которую предложили нам авторы доклада, нет места ни Путину, ни Сечину, ни Суркову и им подобным; я и Медведева там слабо различаю. В этой России нет места разворовыванию страны, захватам чужого бизнеса, беспредельному насилию и хамству со стороны власти, беспардонному и наглому растлению людей посредством монополии на информацию и пропаганду. И в этом смысле доклад является явным вызовом нынешней бюрократии всех уровней, начиная с высшего. А это тоже важно.
Наконец, полезно обратить внимание на международную часть доклада — самую объемную, весьма обстоятельную и абсолютно западно-ориентированную. Тут и контраст с привычной антизападной риторикой власти, и просто крик: «Будущая Россия — часть Запада! Ау-у-у-у!!!». Будьте уверены: Западу наплевать, ему не до того. Но мы-то сами слышим этот отчаянный крик?
Фотография ЕЖ