В оппозиции
Политический идеализм и реальная политика: вызов XXI века. Часть 2
4 МАРТА 2010 г. СЕРГЕЙ КОВАЛЕВ
Реальная политика жизненно опасна, притом неотвратимо
Сейчас ядерный баланс – единственный серьёзный фактор мира. но даже вместе с паритетом в обычных вооружениях это балансирование очень опасно само по себе. Сколько можно? Чеховское ружьё на стене это не только законы драматургии. Это закон жизни. Ядерный клуб вырос вдвое и остановить его рост нельзя. Легко найдутся режимы-изгои, готовые шантажировать на грани ядерной схватки, несмотря ни на какое сдерживание. Конечно, можно покупать безопасность уступками, но бандиты имеют обыкновение наглеть. не придётся ли тогда задуматься над словами: «Есть вещи и поважнее мира»? Да и ублюдок реальной политики, терроризм, вполне способен теперь выдвигать глобальные угрозы. Между тем, раздробленный мир может ответить на них лишь полицейскими, паллиативными мерами, и явно не в состоянии лишить терроризм его народной базы.
Но помимо военных опасностей стремительно нарастают грозные вызовы иного рода. Энергетические проблемы, исчерпание других ресурсов, острые климатические и экологические проблемы – все они уже не имеют локальных решений. Они требуют честных, скрупулёзных согласований и предельного напряжения сил. Реальная политика не умеет ни того, ни другого – она ведь ищет свой интерес и подозревает всех во всём.
Есть, наконец, самый страшный, по-моему, грех этой политики. Она развращает граждан. Контроль общества над властью становится невозможен там, где господствует «искусство возможного». в самом деле, что ещё Вы можете требовать от власти, если Вас уже убедили в неизбежности и нравственности вранья? Это цена разобщенности и своеволия государств.
Реальная политика опасна, но и «отменить» её, разумеется, тоже невозможно.
Страны должны как-то взаимодействовать, а другого аппарата для этого у них просто нет. Национальные эгоизмы реально существуют. А всеобщее законодательство реально отсутствует. Понятно, что новая наднациональная идеология не может одномоментно вводиться коллективным волевым решением. Попытки провозглашения новых целей свелись к лицемерной лозунговой кампании, ибо декларации о намерениях невыполнимы в отсутствие единого закона и единой власти.
Опрометчиво рассчитывать на «внутреннее» преобразование реальной политики.
Это невозможно даже психологически. как всякая серьезная профессия, политика осуществляет отбор и воспитание кадров. Поэтому для глобальных преобразований совершенно бессмысленны «комитеты мудрецов» и прочее. Все эти экс‑президенты, экс‑министры, и другие бывшие профессионалы, люди с молодых ногтей пропитанные политической прагматикой. Весь их огромный жизненный опыт почёрпнут исключительно в «искусстве возможного». Им и в голову не придёт мыслить в других категориях. Те же сомнения и ограничения полностью приложимы к ООНовским представителям государств, тем более к аппарату ООН. Вот почему остро необходима коренная реформа ООН, или, лучше создание альтернативной организации, где собраны представители не Государств, но источников власти – народов.
Итак – выход в давлении извне.
Мирное давление на власть «извне» – это только общественное давление. Конечно, оно может и должно быть международным общественным давлением. Но мыслимы и некоторые новые отважные политические партии, сознательно и открыто предпочитающие отдалённые общечеловеческие перспективы текущей борьбе за власть и текущей политической прагматике. Вероятность возникновения таких партий не нулевая, как показывает пример ранних немецких «зелёных».
Но куда давить? к чему стремиться?
«Надполитичный» всеобщий Закон; следовательно, наднациональные властные органы.
Итак, марксистская циничная догма права, «обслуживающего государственную власть», должна быть решительно обрушена, Право – жёсткие рамки власти, вовсе не её инструмент. Государство должно, в самом деле, стать важным аппаратом, обслуживающим общество, эта максима должна утратить своё лозунговое лицемерие.
Естественно, эти фантастические перемены принципиально возможны лишь в большой и сильной совокупности государств, каждое из которых отказывается от весьма значительной части своего суверенитета. Высшая цель этой совокупности – общечеловеческие ценности и интересы. Территориальный предел, к которому она стремится – земной шар. Понятно, что эти стремления и их осуществление могут развиваться только постепенно. Первоначальный союз должен стать готовым к принятию новых членов, а те пожелать войти в эту ассоциацию. Причиной такого желания могут стать лишь очевидные и весомые преимущества нового статуса, причём практические. Ясно, какого времени и сил требует такое развитие мировой ситуации. Дадут ли история и глобальные вызовы время и возможности для него? Впрочем, идея глобализации уже господствует в мире. Более того, мы свидетели первых шагов её обнадёживающего воплощения – Евросоюз. Думаю, нам необходима глобализация прежде всего нравственная, правовая, политическая, социальная. Главенствующая сейчас экономическая, очень важная, разумеется, должна, всё же, передать свой приоритет этим идеям. Можно предполагать, кстати, что тогда стало бы гораздо меньше антиглобализма.
Право эффективно работает только тогда, когда существуют санкции. Значит, наднациональные органы должны обладать подавляющей силой.
Представляется очевидным, что государства-члены, объединившиеся в упомянутый союз должны полностью разоружиться; напротив, наднациональные силовые структуры должны обладать вооружённой мощью, обеспечивающей абсолютное преобладание в любой ситуации где угодно внутри союза; более того, в любой точке вне союза, пока это сообщество не охватит весь земной шар.
В государствах-членах вероятно необходимы незначительные полицейские формирования.
Ну вот, договорились. Я начинал с высшей, абсолютной ценности прав и свобод личности, теперь предлагается модель абсолютной военной мощи центра, небезызвестная идея «добра с кулаками».
Что ж, о трудностях этого рода я ещё скажу несколько слов. Сейчас замечу только, что добровольные члены ассоциации добровольно же делегируют наднациональным структурам свой суверенитет (тот самый, который, заметим, включает же в себя и военную мощь, и идею превосходства). Вступление в ассоциацию, по-видимому, должно быть обусловлено придирчивой оценкой готовности кандидатов, а выход – беспрепятственным.
Допустимо ли вообще насилие ради поддержания общественной безопасности и порядка? Человеческий суд по своей природе не может быть совершенным. Однако, не желая подвергать граждан опасности, мы подчас вынуждены распоряжаться чужой судьбой и свободой. Представьте себе, что произошло бы, если бы тюрьмы были упразднены в один прекрасный момент.
Мировое правительство? не думаю. Скорее суд и мощный «судебный исполнитель».
Единое законодательство вводит строгие рамки для власти, устанавливает приоритеты и табу политики, процедуру принятия решений, но не предлагает сами конкретные решения. Идея мирового правительства, конечно, гораздо большая унификация практической политики, нежели диктует право и нежели необходимо. Не следует стеснять инициативу и поиск.
Важно, чтобы главный наднациональный орган был занят единственной и главной задачей – реальным воплощением универсальных прав и свобод в политике, пресечением любых нарушений права любых меньшинств в любой точке союза. Вероятно, независимость и беспристрастность этого органа может быть обеспечена подобием судебной процедуры. Вероятно, должна существовать вторая, исполнительная половинка этого органа. Вероятно, должно быть разделение власти между этими частями, чтобы осуществились «сдержки и противовесы».
С чего начать?
В 1972г. Сахаров предложил создать в ООН новый Комитет, который состоял бы не из представителей государств, а из международных авторитетов в личном качестве (прежде всего, с безупречной нравственной репутацией). Комитет имел бы право принимать к рассмотрению любые проблемы, но никаких административных, организационных, иных последствий его решения не влекли бы. Он имел бы лишь одну привилегию – упомянутые в его решениях правительства обязаны публично рассмотреть его рекомендации и публично же ответить на них. Иными словами, такой коллективный международный омбудсмен.
Ясно, что думать о такой структуре в ООН – верх наивности. Она не может состояться. Потому, что ООН задумали и создали люди, непохожие на Сахарова. И они создавали представительства государств, а не их населения. Видимо, такая ООН взаправду нужна, чтобы Правительства могли обсуждать свои проблемы друг с другом. но это не Объединённые Нации. Это клуб Правительств.
Однако, то, что нельзя осуществить в ООН, вполне возможно создать самочинно. Кто мешает группе частных лиц, отобравшей самоё себя по неким, ею же самой выбранным критериям, периодически собираться и обсуждать, что она пожелает, заказывать экспертные оценки – в общем, исследовать общественные и политические проблемы и публиковать результаты? Такая работа, по крайней мере её начало, не требует больших денег. но попытки организовать её, предпринятые вместе с Гефтером, Даниэлем и Кучериненко пока не встретили понимания – пожалуй, наоборот.
Каждый из приведённых пунктов можно было бы развивать и обсуждать. Может быть, это было бы полезно когда-нибудь сделать. Но сейчас, после беглого обзора этой, прямо скажем, фантазии, с удивлением замечаешь, что в большинстве пунктов ничего нового и нет. Ибо предстаёт, в общем, знакомая картина цивилизованного федерального государства, хорошо, как теперь говорят, «обустроенного». В нём сочетаются очень сильная федеральная власть и очень широкая автономия субъектов. Как полагается, централизованы и жёстко контролируются конституционные основы и жизненно важные государственные функции. Но и автономия распространяется на некоторые черты порядка управления, экономическую политику, многие разделы законодательства.
Да и сами конституционные основы – универсальные ценности – отнюдь не новость, заявлены больше двух веков назад.
Кардинальное новшество – высший приоритет этих ценностей, как жёсткая законодательная норма, обязательная при любых государственных решениях.
И обладающий высшей властью наднациональный орган, отягощённый всего одной задачей – наблюдать за практическим воплощением этого приоритета.
Отсюда две принципиальные трудности – проблема выбора и проблема узурпации власти. Обе на грани выживания. Представим себе, например, проект «сахаровского Комитета» в действии. Кто победит в дуэли – осведомлённость и ответственность или электоральные технологии? То же и со второй смертельной опасностью. Особые полномочия, это особые искушения сохранить за собой власть навсегда.
Ответ на эти угрозы я позволю себе назвать «этюдами оптимизма».
Описанные опасности выглядят непреодолимыми, но они не новы. Это те самые пороки демократии, которые делают ее ужасным – но лучшим из придуманных способом управления. Оказывается, представительная демократия умеет всё же их преодолевать. Увы, очень медленно, с колебаниями и ошибками, но умеет. Честная борьба на выборах, разделение властей, власть закона, независимый суд – весьма эффективные инструменты, хотя и не абсолютная гарантия общественного благополучия. Нужно просто посмотреть на внутреннюю политику цивилизованного демократического государства. Что и говорить, вряд ли внутреннее развитие современных европейских стран и США могло бы привести к тоталитаризму. Гарантии заметно возрастают, если названные институты поддержаны гражданской ответственностью общества.
Просто, нормальные механизмы демократии немедленно начинают работать, как только есть единое законодательство и единая власть.
Очень важно заметить, что идея демократии отнюдь не тождественна «реальной политике» – прямо наоборот. Я бы сказал: «торжество реальной политики – сон демократического разума».
Сейчас модно хвалить деидеологизацию политики. Думаю, это явное недоразумение. Ну, во-первых, «деидеологизация» – тоже некая идеология. Другое дело, что цивилизованная власть в цивилизованном мире обязана охранять Свободу и Справедливость, то есть Право. Право, в том числе, на мирное соревнование мирных идеологий; власти важно следить, чтобы это было действительно мирное соревнование. И, конечно, не надлежит силком внедрять какую либо. Вот это и есть идеология правильной власти. Вообще, борьба идеологий – важная сторона общественного развития. в этой борьбе идеологии погибают, возрождаются, изменяются. Иные, как фашизм или коммунизм (тот, который мы знаем), терпят сокрушительный крах и теперь, думаю, просто агонизируют.
Я бы очень хотел, чтобы одной из первых сейчас проиграла бы идеология «национальных (они же государственные) интересов», основа и оправдание реальной политики и маскируемого, но повсеместно работающего, принципа «цель оправдывает средства». Я считаю вдохновляющей надежду на победу идеологии наднациональных, общечеловеческих интересов. Я нахожу примитивным и, простите, довольно глупым распространённое опасение какого-то ущерба для национальных культур и «самобытности» от международной интеграции. Напротив, нет лучшей гарантии для всех этих самобытностей, нежели хороший общий закон и независимый суд – это так очевидно, что доказательства были бы неприличны. Вот грубо изложенная схема, которая мне кажется, могла бы стать путём к «миру миров», о котором говорил М.Я. Гефтер.
Но есть всего один способ перейти к этому миру, как было уже сказано. Это наше общее неустанное давление. Ибо без него ни одна государственная власть не сдвинется в этом направлении, ограничивающем её самоё и мешающем сладко жить.
Я резюмирую. Советское сопротивление режиму не могло занять позицию практической политики. в тогдашнем СССР это было бы просто смешно. Это не только внешние обстоятельства. Тут есть и наша вина. но есть и дарованное историей преимущество. Освобождённые от традиционных политических беспокойств, решаемых традиционными методами традиционной real politics, мы остались наедине с мучительными вопросами. Речь о том, например, что такое «патриотизм», а что «гражданская ответственность»; и, главное, неужели неизбежные столкновения интересов могут разрешаться только оглушительным враньём, шантажом, угрозами, экономическим или силовым давлением, наконец, кровью?
Большинство из нас считали, будто мы занимались не политикой, а правом. Это коллективное заблуждение, наше дело как раз политика, только это не было реальной политикой. Мы просто честно и упрямо стремились воплотить идеал в жизнь. Наша политика была в поступках по канонам политического идеализма. в этом наш вклад в наше общемировое дело.
Лидеры же великих восточно-европейских мирных революций в противоположность нам не могли не заявить политических амбиций. Это стало их долгом, исторической ролью, их шансом поддержать свободу в мире, постоянно и повсюду ущемляемую свободу, защищать которую, увы, находится мало охотников. и они блестяще воспользовались этим шансом; они выполнили эту работу наилучшим образом. Их победы были самым важным положительным общественным событием прошлого века. Вполне сравнимым с победой над фашизмом. Конечно, в этой работе неизбежно была какая-то доля real politics . но это была самая минимальная доля и, наоборот, заведомо преобладал политический идеализм – движущий мотив всей работы. и это тоже не могло быть иначе.
Два сильных фактора определяли, по-моему, такое подавляющее преобладание идеализма. 1-ый это природа людей, вступивших в борьбу с тоталитарными режимами. Кос-Кор и Солидарность, Хартия-77 и Народный Фронт, «Хроника», Инициативная Группа и МХГ – они ведь не были полем для карьеры или поисков достатка! и 2-ой фактор – внутренняя природа оппонентов, тех, кто олицетворял режим. Вот уж они-то в реальной политике, как рыба в воде.
Заметим, что борьба с тоталитарным коммунизмом его же оружием, методами реальной политики – дело вовсе бессмысленное. Если бы кто-то овладел этим оружием достаточно, чтобы драться на равных, так зачем бы ему воевать с режимом? Такому нужно встать в его ряды и искать своё счастье внутри, что мы омерзительно часто и наблюдаем сейчас в нашем отечестве.
А теперь вопрос – что делать сейчас восточно-европейским диссидентам того славного времени, ставшим теперь серьёзной политической силой, и нам, упрямому гонимому меньшинству? Есть ли, вообще, что-то, что мы могли бы, или даже должны были бы делать вместе?
Есть очень важная работа, для которой нет других работников, кроме них и нас. и наших наследников, продолжателей общего дела, которые образованней, умнее, лучше нас. то есть тех, кто знал на что идёт и не ждал нечаянных подарков судьбы. Похоже, что мы уже несколько опоздали с этой работой. Это наше общее упущение. Немножко поколебавшись, я бы даже сказал – грех.
По-моему, не нужно было так подробно агитировать за эту работу, все мы чувствуем её своей кожей. Нам нужно добиться, чтобы универсальные ценности, в которые мы имеем честь верить всерьёз, перестали быть лживыми заклинаниями в опытных политических устах.
Фотография РИА Новости