О пользе правильных скандалов в СМИ
Казалось бы, в такой ситуации священный долг журналиста – «не нагнетать», «не раскачивать лодку», «не дестабилизировать общество», «не подвергать щоку и без того расшатанную психику сограждан». И отчасти с таким утверждением можно согласиться. Только, к сожалению, перечисленные мантры звучат применительно вовсе не к творчеству Пьяных или Малаховых. Высокопоставленные представители вертикали подразумевают, произнося эти заклинания, что именно в тех вопросах, которые касаются наиболее явных и серьезных «проколов» государственной власти, журналисты обязаны быть максимально сдержаны в выражениях, максимально взвешены, максимально объективны.
Вроде бы, правильная позиция. Каждый журналист-профессионал и без напоминания наших «слуг народа» и «отцов нации» прекрасно это знает. Одна беда – именно потому чиновники так часто нам, журналистам, об этом напоминают, что это очень выгодно, в первую очередь, им. Пока репортер соберет по крупицам объективную информацию из разных источников, ситуация часто успевает сильно измениться. Вплоть до того, что информация просто потеряет свою актуальность. А ведь на кону может стоять судьба или даже жизнь человека. Что было бы, если бы о Магницком или Трифоновой громко заговорили в СМИ ДО их смерти? Что было бы, если бы публично не обсуждалась судьба Бахминой? Что было бы с Алексаняном, если бы не вынесение проблемы в публичную плоскость? Таких примеров – сотни. И еще тысячи, десятки тысяч – примеров противоположных, когда отсутствие огласки, крайне выгодное госчиновникам, правоохранителям, силовикам приводило к тому, что изменить уже ничего невозможно.
Есть ситуации, когда скандал необходим и является чуть ли не единственным средством спасения судьбы или жизни отдельно взятого человека. Скандал со всеми присущими ему недостатками – неточностью в передаче фактической стороны дела, с утрированием выражений и, возможно, с поспешными выводами. Но это вовсе не тот случай, когда мальчик кричал: «Волки! Волки!». Потому что это не те скандалы, которые возникают на пустом месте.
Недавно Лев Пономарев опубликовал статью «Фабрика смерти», в которой закономерно утверждал, что смерти в СИЗО Сергея Магницкого и Веры Трифоновой – не случайности, не отдельные ЧП, а неотъемлемый признак системы. И привел тому множество примеров. Примеров, которые демонстрируют, в лучшем случае – полное бездушие властной системы, в худшем же – ее полное разложение и тотальную коррумпированность.
И такие случаи возникают вновь и вновь постоянно. Вот один из последних.
Живет в Новокуйбышевске Самарской области предприниматель Юрий Бочкарев. Вполне благополучный и уважаемый человек, бизнес – транспортные перевозки и торговля ГСМ. Но есть у него один недостаток. В его собственности находится нефтебаза, на которую положила глаз одна новокуйбышевская ОПГ, практикующая хищения нефти и работающая в тесном контакте с различными «правоохранителями».
История борьбы Бочкарева с захватчиками насчитывает уже несколько лет. После того как последние проиграли судебные процессы, начались угрозы и силовое давление на предпринимателя. В том числе, несколько раз ему намекали, что у него могут «найти» оружие или наркотики. Так в конце концов и произошло — после того как безрезультатно обратившись во все возможные инстанции с просьбами расследовать коррупционные связи силовиков и ОПГ Бочкарев написал письмо президенту Медведеву. Правда, ни отпечатков пальцев предпринимателя, ни иных доказательств того, что найденный в машине пакет с кокаином и пистолет ИЖ-71 принадлежат ему, у следствия не было. Поэтому дело было открыто по факту обнаружения запрещенных предметов. Сначала Бочкарев надеялся, что следствие объективно разберется в ситуации. Но скоро эта надежда улетучилась: следователь СО Новокуйбышевского ОВД Пигарев не назначал дактилоскопическую экспертизу, не допрашивал самого Бочкарева и его сотрудников, находившихся в машине в момент обнаружения запрещенных предметов. Вместо этого через пару недель прошел еще один обыск – на даче родителей Бочкарева, где в единственном не закрывающемся круглый год помещении – в бане – были обнаружены изъеденные коррозией патроны и несколько заржавленных гранат.
После этих событий предприниматель попал в больницу с сердечным приступом. Прямо в день выхода из больницы он отправился к следователю, чтобы ответить на все интересующие того вопросы. В ходе общения следователь предъявил добровольно явившемуся к нему предпринимателю постановление о заключении под стражу. Через два дня в суде следователь потребовал в качестве меры пресечения содержание под стражей, мотивировав это тем, что обвиняемый может скрыться от следствия. Он говорил о человеке, который в течение месяца вместе со своими защитниками добивался необходимых следственных действий! Который, имея все возможности уехать, не пожелал преступать закон, надеясь на объективное расследование.
Тут надо сделать отступление. После смерти Сергея Магницкого Верховный суд РФ принял специальное постановление, в котором разъяснял нижестоящим судебным инстанциям, что тяжесть обвинений сама по себе не может являться основанием, чтобы держать обвиняемого под арестом, если нет веских (подтвержденных доказательствами) на то оснований.
Но смысл постановления ВС РФ, видно, дошел не до всех. Судья преспокойно, не требуя от следователя никаких доказательств намерений Бочкарева скрыться от следствия, не включая даже элементарную логику, выносит решение о заключении предпринимателя под стражу. Его отправляют в следственный изолятор в Сызрани (а это – в четырех часах езды от Новокуйбышевска). Там состояние здоровья обвиняемого резко ухудшается, у него обостряется ишемическая болезнь сердца, гипертония. Руководство Сызранского СИЗО для оказания медицинской помощи направляет его в больницу УИН в Самаре. Затем наступает окончание срока предварительного заключения, и следователь снова просит продлить пребывание больного человека в СИЗО. Ходатайства адвокатов о замене содержания под стражей освобождением под залог, ссылки на плохое состояние здоровья Бочкарева (он уже перенес несколько микроинфарктов в заключении) судью Новокуйбышевского суда Сергея Швец-Базарного не интересуют. Следователь попросил – судья удовлетворил желание следователя. А ведь даже прокуратура города заняла здесь гуманную позицию, не считая необходимым содержать больного человека под стражей.
Не хочется сейчас принимать на себя функции следствия и суда и определять степень вины предпринимателя. Скажем лишь, что велика вероятность того, что объективное разбирательство докажет его невиновность. Доказать-то докажет, но кто вернет человеку утраченное здоровье или, не дай бог, жизнь?
В беседе с представителем судебных инстанций Самарской области я позволил себе резкие высказывания относительно судебной системы России. Я определил ее не как третью власть, а как несамостоятельный придаток репрессивной системы. Собеседник был жутко обижен и заявил, что я сильно утрирую и гиперболизирую и вообще, мы, журналисты, желаем скандалов и очень необъективны. И что неизвестно еще, что за фрукт этот самый Бочкарев. И чуть было не произнес сакраментальную фразу «У нас невиноватых не сажают!», но, видимо, одумался. И пожаловался, что судьи очень загружены, доля их нелегка и не надо на них нападать.
Думаю, если бы я разговаривал с представителем следствия, услышал бы примерно то же самое. И, конечно же, определенная правота в его словах тоже была бы.
Но! На чаше весов, с одной стороны, человек. С другой – система, обладающая практически неограниченными возможностями. У человека – одна жизнь, одно здоровье, одна душа. У системы – миллионы лиц, тысячи защитников. И если для того, чтобы один человек мог рассчитывать на справедливость со стороны системы, нужен скандал – пусть будет скандал. И такой скандал позвольте мне считать совершенно правильным.
Автор — журналист «Самарской Газеты»
