Об отставке мэра говорят много.  Нескоро еще исчезнут  круги на воде.  Плохо это, однако,  когда должность  столичного градоначальника приобретает такой масштаб.

Да и  масштабы самой столицы, увы,  кичливо нарушают сколько-нибудь разумные пропорции. Страна в стране,  государство в государстве — Москва  являет собой такой контраст  с той территорией, столицей которой пребывает, что неудивительно, когда москвичи вдруг открывают для себя где-нибудь в глубинке, что они — представители некой привилегированной и всеми ненавидимой касты.

Москва стала злым городом. Негостеприимным. Жестоким.  В  какой еще стране рядовому провинциалу так недоступно переночевать в гостинице  собственной столицы? Где еще вас может препроводить в кутузку и ограбить милиционер только за то, что вы — приезжий?

Между тем, вся страна стремится в Москву, не страшась тех слез, которым Москва, как известно, не верит.  Львиная доля денег страны крутится в Москве, и на них, как мухи на сладкое, летит бесчисленное множество жаждущих. А каков перечень стран, откуда приезжают в Москву на заработки?  И каково в этой толпе  тем, кто едет сюда  за возвышенным интересом — найти свой путь,  реализовать таланты?..  Москва превратилась в огромное торжище, где можно вести борьбу за существование не на жизнь, а насмерть,  наживаться и пробиваться, принимая дикие правила игры,  но где стало невыносимо просто-напросто жить. Много ли  москвичей в третьем и более поколении осталось в центре Москвы? По отношению к общему населению мегаполиса они давно уже превратились в незначительное меньшинство.

Что уж говорить  при этом о сохранении исторического облика Москвы, которая еще без малого сто лет назад была городом гостеприимным и теплым — полной противоположностью Москве нынешней?

Не при Лужкове все это началось. Сокрушительный удар по Москве нанес еще сталинский Генплан — и та Москва, которую я помню  с детства, уже совсем не походила на город, хранящий свою историю. Однако же это был еще несоизмеримо более спокойный и вменяемый город, чем  столица сегодняшняя. Я помню историю ее болезни.

Новое поколение вряд ли знает, что  лет 30 назад  Москва слыла (и была благодаря привилегиям) городом, где можно купить продукты. Из Тулы и Рязани, Калуги и Ярославля, из всех близлежащих малых и больших городов народ полными сумками возил из столицы домой масло и колбасу. По мере  нищания страны в Москве стремительно росли очереди, в которых самим москвичам уже некогда было стоять. Темп жизни рос, а сам город медленно, но верно приходил в упадок.

После тех проклинаемых ныне реформ, благодаря которым у России отпала нужда ездить в Москву за продуктами, мэр Лужков пришелся как нельзя кстати. Обшарпанная, почти  разрушенная столица конца советской эпохи начала восстанавливаться,  зимой исчезли сугробы посреди тротуаров,  а фасады домов приобрели хоть какой-то вид. Уж в чем нельзя было отказать Юрию Михайловичу — так это в умении быть хозяйственником.

Однако законы природы таковы, что проточный ручей превращается в зловонное болото, стоит ему  остановиться и застояться. Власть развращает. Особенно в таком городе, как Москва. Оттого так необходимы выборы и смена власти. Засидевшийся в своем кресле градоначальник неизбежно забывает, что его первое назначение —  забота о гражданах.

В здоровой стране столичный мэр давно бы уже отбыл свои два, от силы три срока и достойно ушел, снискав добрую память сограждан. Но у нас все не как у людей. 

Юрий Михайлович честно победил на выборах дважды, причем на последних   набрал избыточное количество голосов в основном благодаря дикой травле на центральных телеканалах. Народ не так глуп и  обладает более тонким вкусом, чем грызущиеся  за власть чиновники высшего звена. Многие проголосовали тогда за Лужкова в знак протеста  против унижения хамским уровнем агитации.

Сейчас этот номер бы уже не прошел, хотя качество новой порции слитого с телеэкранов компромата не намного выше качества компромата десятилетней давности. Из  рекордного числа  тех голосов сегодня у ветерана градоначалия  остались бы, скорее всего,  лишь голоса той части пенсионеров, которые полагают,  что раз московская надбавка к пенсии именуется в народе лужковской, то и дает ее мэр Лужков.

Город устал от засидевшегося в своем кресле мэра, а сам мэр утратил способность видеть себя со стороны и осознавать,  как некрасиво смотрятся  его подачи исков в суды на журналистов в ответ на любую критику,  как не гармонирует богатство его супруги с нищетой переполненных городских больниц и видом бомжей, замерзающих на московских улицах.  Жена градоначальника,  имеющая большой бизнес и не занимающаяся при этом благотворительностью в пользу города, — это немыслимое для сколько-нибудь адекватной страны явление.   

Отмена выборов мэра сыграла с Москвой злую шутку. Равно как и с ее градоначальником. Город оказался лишен возможности вовремя переизбрать своего главу. Сам же глава утратил  связь со своим городом, чуткость к его проблемам, но продолжал при этом мнить себя народным избранником и  искренне верить в свою безнаказанность. 

Хорошо, что он уже не у власти. Плохо, что его сняли, а не переизбрали. И что руководство страны присвоило себе такую власть —  снимать и назначать  начальство большого уровня без ведома и согласия граждан.  И  что назначат скорее всего кого-то не многим лучше. И  прежним останется стиль управления Москвой — хладнокровно-бесчеловечный стиль путинской эпохи, в который вполне вписывался поздний Лужков.

Но главная беда даже не в этом, а в том,  что  Москва  будет оставаться той  же недоступной вершиной или той же непроходимой  пропастью для остальной страны, столицей недопустимо чужой и чуждой.

Москвичей по-прежнему будет заботить, как свести концы с концами при таких высоких тарифах на ЖКХ и таких ценах в магазинах — и нисколько не будет волновать судьба своих сограждан-немосквичей — им-то каково сводить концы с концами без московских надбавок и привилегий?..

Я не хочу, чтобы мой город был таким.  Я хочу,  чтобы зарплаты и пенсии в  стране были не ниже,  чем в Москве, и чтобы не в Москву, а из Москвы люди ездили на заработки в другие города. Я хочу, чтобы мой город перестал быть спрутом, вытягивающим соки из моей страны, чтобы люди, жаждущие карьеры,  денег и славы, могли найти все это в других городах и чтобы  Москва остановилась в своем безумом росте.

Нисколько меня не обеспокоет, а только порадует, если мой родной город перестанет быть осиным гнездом для алчной чиновничьей верхушки, фундаментом, в который воткнута пресловутая вертикаль. Не огорчусь я, если какой-нибудь другой город России займет это место.

Я хочу, чтобы Москва  стала гостеприимной и душевной, чтобы москвичи не проносились в состоянии стресса мимо чужой беды и сумели решить проблему бездомных людей и бездомных животных. Чтобы москвичи стали внимательнее и добрее и чтобы город, утратив свои привилегии,  вновь  обрел свою душу, а жители — свое лицо.

Чтобы по Москве можно было свободно ходить, а не продираться сквозь толпу,  чтобы плыл по Москве полночный троллейбус Булата Окуджавы — и человек уходил бы в нем от беды в окружении человечных лиц, а не погружался в колючую атмосферу равнодушия.

И чтобы такое событие, как смена московского градоначальника,  не затмевало собой  все остальные, куда более важные.