Анализируя, как складывалась судьба Сергея Удальцова в последние годы, можно прийти к выводу, что власть назначила его своим главным врагом. Милиция, а затем и полиция задерживала его если не на каждом, то на каждом втором пикете, сходе или митинге, в которых он участвовал. Были и случаи превентивного задержания, в преддверии акции.

Это же произошло 4 декабря, когда Удальцов собирался на акцию против нечестных выборов: несколько человек в штатском посадили его в машину без номеров и увезли в неизвестном направлении. Лишь пять с лишним часов спустя стало известно, что он находится в ОВД «Китай-город», где на него составили протокол о неповиновении законным требованиям сотрудников полиции. При этом в вину Удальцову вменяли переход улицы в неположенном месте, и, что самое интересное, переходил он эту улицу, если верить протоколу, позднее по времени, чем его реально задержали (место перехода тоже не имело отношения к делу — Удальцов был схвачен возле станции метро «Сокол», а в протоколе указали адрес в центре Москвы). Пресс-служба МВД со своей стороны заявила, что Удальцова задержали за то, что он не до конца отбыл срок административного ареста, покинув больницу — это произошло 20 октября, когда после очередного перевода из спецприемника в больницу его не забрали обратно и он вернулся домой.

В результате 4 декабря Удальцов был приговорен к пяти суткам ареста за «неповиновение». Он объявил голодовку и был помещен в Боткинскую больницу, откуда 10 декабря, в день митинга на Болотной площади (одним из заявителей которого был Удальцов), его забрали и отвезли в суд, где приговорили к 15 суткам ареста — на этот раз уже за самовольное оставление места отбывания наказания. Таким образом, Удальцов не смог присутствовать ни на Болотной, ни на проспекте Академика Сахарова, где 24 декабря прошел аналогичный массовый митинг.

Но и 25 декабря он на свободу не вышел: из больницы его забрали в один ОВД, потом в другой и наконец привезли в суд, где приговорили к 10 суткам ареста — тут ему опять припомнили октябрьские события, когда он был 24-го задержан перед проведением одиночного пикета, якобы за все то же неповиновение законным требованиям сотрудников полиции.

В таком нечеловеческом режиме прошел весь год: Удальцов прибывает на акцию — не важно, санкционированную или нет, и его задерживают либо сразу, либо по завершении. И если большинство остальных задержанных отделываются тремя часами в ОВД и протоколом об участии в несанкционированном массовом мероприятии, то Удальцова почти обязательно обвинят в пресловутом неповиновении. Затем — суд, который непременно признает правоту полицейских и неубедительность показаний свидетелей защиты, и приговор от 5 до 15 суток. Удальцов объявляет голодовку, его везут в больницу, но вскоре возвращают в спецприемник, и так далее.

Необоснованные задержания, суды, штампующие приговоры по административным делам и отрицающие очевидное — со всем этим сталкиваются многие оппозиционные активисты. Но Удальцов получает вдесятеро больше других. Почему?

Может быть, потому, что Удальцов — везде. Он как постоянное напоминание властям о беззаконии и поэтому не может не раздражать. Со стороны может показаться, что вся деятельность Удальцова сводится к выходу на акции лишь с тем, чтобы тут же быть задержанным и затем арестованным. Однако посмотрим внимательнее. Удальцов с защитниками Химкинского леса. Удальцов с выступающими против застройки и разрушения исторической архитектуры. Удальцов с жителями поселка «Речник». Ну и, конечно, сначала на Маршах несогласных, потом на Триумфальной по 31-м числам, а также на организованных Левым фронтам «Днях гнева».

Пиар? Возможно. Ведь политик должен показывать, что ему не безразличны проблемы граждан. Но все же кажется, что Удальцовым движет искреннее желание бороться за нарушенные права, защищать, кричать, соучаствовать. Здесь хочется привести слова филолога Ильи Кукулина: «Удальцов — один из очень немногих лидеров российских «новых левых», который не просто может приходить к соглашению с людьми других взглядов, но еще и хочет и умеет это делать. Левый, который вместе с православными прихожанами и членами «Архнадзора» защищает московский квартал XVI века Кадаши; левый, который организует (вместе с другими людьми) «круглый стол» по решению московских транспортных проблем — это левый не в привычно-российском смысле слова (тирады о любви к рабочему классу, выпады против олигархов и никаких конкретных дел), а в европейском. Это человек, который борется за развитие местного самоуправления и самоорганизации общества. Я могу быть не согласен с тем, как Удальцов это делает, но кроме него в Москве такую цель ставят очень немногие. Не из-за этих ли свойств — договороспособности и умения кооперироваться — Удальцова так и прессуют?»

Печально, что до декабря о деятельности Удальцова, во многих случаях в одиночку, если брать других сколько-нибудь заметных политиков, боровшегося с произволом властей, широкая публика знала крайне мало. Теперь, однако, очевидно, что его показательные аресты и есть настоящий ответ власти на требования возмущенной общественности: вот, мол, вам ваши политзаключенные.