Помните из советских времен конфликт хорошего с лучшим? Какое-нибудь драматическое противостояние очень хорошего, но местами неправильного директора цеха с очень хорошим во всех отношениях парторгом завода? Примерно то же самое продемонстрировало нам НТВ показом фильма «Служу Советскому Союзу». Традиционный советский конфликт возник между «хорошим» НТВ и «лучшим» министром культуры Владимиром Мединским.

Министр культуры, призванный по нынешней своей должности охранять от всяческих посягательств советские ценности и «правильный» взгляд на историю, вошел в нешуточный конфликт с каналом НТВ, вздумавшим слегка переосмыслить советский взгляд на войну в несколько нетрадиционном ракурсе. Нет, упаси бог, речь не идет об исторической правде, а только о самовольной и несанкционированной замене одного мифа другим. Прежний миф гласил, что перед лицом фашистской опасности все советские люди сплотились как один и не думали ни о чем, кроме победы. Нынешний миф устанавливает, что все так и было за исключением разве что лагерных вертухаев и лично Лаврентия Павловича Берии.

Разумеется, всякое искусство условно и художественный фильм не кинодокументалистика. Можно не придираться к авторам фильма, требуя от них точности и достоверности в мелочах. Можно оставить без внимания фантастический эпизод конвоирования зэков агитбригады в общем вагоне пассажирского поезда. Можно подивиться тому, что зэки-доходяги ведут политические дискуссии, надрываясь из последних сил на лесоповале. Чего не сделаешь ради красивой картинки! Можно списать на условность искусства ту легкость, с которой героиня фильма с первой же попытки дозванивается из забытой богом северной глуши по чудом ожившей телефонной линии до всесильного наркома внутренних дел Лаврентия Берии. Можно простить авторам даже ту невероятную натяжку, когда по совершеннейшему незнанию нравов уголовного мира они оставляют в живых лагерных вертухаев, оказавшихся целиком во власти зэков. Ну не бывает такого в лагерном мире!

Однако чего никак нельзя простить авторам, так это идеологически окрашенного вымысла о том, что между свободой и войной зэки выбрали войну. На этом мифе строится весь фильм. В том, что вертухаи НКВД драпанули при первой же возможности, нет ничего удивительного. Этому вряд ли кто удивится. Но то, что зэки взяли в руки оружие, чтобы сражаться за государство, а не за собственную свободу — это за гранью реальности. Еще можно допустить, что самые твердолобые из 58-й могли пойти на это. То, что фанатично преданный Сталину советский журналист и коммунист Михаил Кольцов, который послужил прототипом киногероя Михаила Донцова, действительно мог бы решиться на такое сопротивление, представить с некоторым трудом, но все же можно. Фанатизм толкает иногда на отчаянные поступки. Но что нормальные уголовники, да еще и вор в законе, идут воевать, пренебрегая возможностью бежать — выше всякого разумения.

Самая, на мой взгляд, невероятная сцена в фильме — беспечное ожидание зэками после боя с немцами возвращения лагерной охраны. Зэки сами звонят руководству НКВД, докладывая обстановку и ожидая приказа. Все дружно поют, танцуют и читают друг другу стихи. Мент жалуется зэку на свое подневольное житье-бытье, а не лежит с распоротым животом или простреленной башкой у лагерных ворот, как это было бы на самом деле. Вор в законе танцует с заключенной-актрисой и признается ей, что счастлив впервые в жизни. Боже, какая развесистая клюква! Новый миф о патриотизме лагерного мира!

Авторам новой мифологии следовало бы вспомнить, что за время войны в немецкий плен попало от 4,5 до 6 млн советских военнослужащих — невероятное количество, сравнимое с армией крупного государства. Из этого количества около 2 миллионов человек — пленные 1941 года, сложившие оружие в самом начале войны. Многие историки сходятся во мнении, что массовое дезертирство в первые месяцы войны было вызвано не столько военными поражениями, сколько нежеланием защищать Советскую власть. Позже, когда нацисты начали в полной мере зверствовать на оккупированных территориях, число таких дезертиров естественным образом сократилось, началось партизанское движение. 2 миллиона военнопленных — это рядовые военнослужащие, пережившие коллективизацию и раскулачивание, искусственный голод и массовые репрессии 30-х годов. Желанием проливать кровь за сталинский режим они не горели. Что уж говорить о лагерном населении, мечтавшем вырваться из ГУЛАГа любой ценой — хоть через штрафные батальоны, хоть через дезертирство, хоть через оккупированные территории. До сих пор в уголовном мире жива шутливая поговорка «Скорей бы война да сдаться в плен».

Я не обсуждаю здесь моральную сторону событий: хорошо поступали зэки или плохо, правильно или неправильно. На этот счет есть разные мнения, и это вопрос для отдельной дискуссии. Но то, что все было вовсе не так, как это представлено в фильме, это очевидно. Надо совершенно не понимать нравов уголовного мира, чтобы так ошибиться. Впрочем, вряд ли это ошибка. Попытка авторов фильма «Служу Советскому Союзу» изобразить заключенных сталинских лагерей патриотическим звеном всеобщего советского единства — это очередной миф, призванный переплюнуть советское мифотворчество.