Два сюжета русской литературы, в которых, так или иначе, упоминаются унтер-офицеры, необыкновенно актуальны в сегодняшней России. Про первого унтера мы, правда, не знаем совсем ничего, кроме того, что фамилия его была Иванов. Зато мы хорошо знакомы с его вдовой и начальством, на которое она жалуется за нанесенные полицией побои. Ну а ответ начальства — «она сама себя высекла» — нынешнее начальство, как крупное, так и мелкое, явно считает руководством к действию в аналогичных ситуациях. Правда, в последнее время интерпретация событий начальством или исполнителями оказывается еще похлеще, чем у гоголевского городничего: мы слышим теперь не только о людях, случайно выпавших из окна или нанесших себе повреждения, находясь в участке, но и том, как хрупкие женщины или инвалиды избивают беззащитных стражей порядка. А есть еще и такие социально опасные элементы, которые кусаются (плевать, что в этом случае избиение было осуществлено фактически прилюдно). Или совсем свежий пример: согласно рапорту полицейских, задерживавших Татьяну Романову, которая в день оглашения приговора по делу Pussy Riot забралась на забор возле посольства Турции, активистка «утянула» сотрудников полиции на территорию посольства своим весом. Короче говоря, «она сама меня высекла» — вот, Антон Антонович, как теперь следует отвечать.

Второй унтер-офицер по фамилии Пришибеев воспет Чеховым. Его коронная фраза — «Нешто в законе сказано, чтоб народ табуном ходил?». Он разгоняет массовые сборища, «ребятам уши дерет, за бабами подглядывает», приказывает, «чтоб песней не пели и чтоб огней не жгли». Ему обидно, что «нынешний народ забылся в своеволии и неповиновении», особенно если против властей что-то говорят. Все эти качества различных представителей при исполнении нам тоже хорошо известны. К массовым скоплениям народа они относятся чем дальше, тем все более подозрительно. «Вы создаете толпу», — злобно и неохотно бросил мне как-то полицейский, требовавший от «уважаемых граждан» очистить сквер возле памятника Пушкину, при том что люди уже и так спокойно расходились. Они все больше запрещают и все больше вторгаются в частную жизнь. Им открывается большое поле для произвола. В этом смысле совершенно потряс воображение недавний случай в Санкт-Петербурге. Полиция фактически пресекла деятельность группы жизнерадостных людей под названием Tesamie, участники которой, одевшись в костюмы, шляпы и маски (самый страшный ныне атрибут!), вставали на станциях городского метро со светящимися табличками, на которых было написано: «Доброе утро», «В начале дня улыбка для тебя» и тому подобная крамола. Их задерживали и раньше, но в этот раз их деятельность сравнили с акцией Pussy Riot в храме Христа Спасителя. Майор полиции, отказавшийся представляться, усмотрел политику в том, что люди желают пассажирам доброго утра, и заявил, что подобные действия должны совершаться только с санкции местной власти. «Вы выставляете соответствующие вопросы на всеобщее обозрение публики, — провозгласил майор, — и таким образом формируете соответствующее мнение этой публики!»

Странно было бы предполагать, что директива о пресечении деятельности безобидной группы Tesamie спущена откуда-то с самого верху. Скорее всего, инициатива исходит от самого майора, либо от его непосредственного начальства. Вот только у этого майора и ему подобных есть существенное отличие от чеховского унтера Пришибеева. Герой Чехова — маргинал. Он действует исключительно по собственному почину, пытаясь заменить собой существующих представителей власти, и не встречает у оных представителей никакой поддержки. За самоуправство его приговаривают к месяцу ареста. Наши же пришибеевы, как правило, если и творят произвол и по-своему интерпретируют закон, получают от властей поощрение, и суд их покрывает. Более того, власть последними своими законодательными инициативами, намеренно мутно сформулированными и предполагающими репрессивные меры, только подбивает нынешних пришибеевых на совершение новых подвигов.

Фотографии РИА Новости