Два подарка Владимиру Путину
К своему дню рождения Владимир Путин получил два внешнеполитических подарка. Вначале на парламентских выборах в Грузии потерпела поражение партия, пожалуй, самого ненавистного ему зарубежного политика — Михаила Саакашвили. А затем — непосредственно в путинский день рождения — Уго Чавес, главный партнер России в Латинской Америке, победил на президентских выборах, наверное, самых трудных в его жизни.
Но оба подарка выглядят не столь однозначными, как кажется на первый взгляд. Будущие грузинские власти, разумеется, вызывают в Кремле куда меньшее неприятие, чем Саакашвили (хотя и особых симпатий, например, к Ираклию Аласания, «человеку № 2» в команде Бидзины Иванишвили, не наблюдается). Однако проблема внешней политики России заключается в желании получить все сразу, «здесь и сейчас». Восприятие постсоветского пространства как российской сферы влияния приводит к жесткому разделению всех политиков на «своих» и «чужих», причем к числу «своих» в настоящее время относятся те, кто готов отказаться от сотрудничества с Западом во имя Таможенного союза. Однако таковых находится не слишком много — например, сейчас уже мало кто вспоминает о временах двухлетней давности, когда Виктора Януковича многие считали «человеком Кремля». Испытания Таможенным союзом он не прошел — и сейчас российско-украинские отношения переживают «заморозки».
С Иванишвили и Аласания будет еще сложнее — ни один серьезный грузинский политик не согласится выстраивать стратегические отношения с Москвой, пока та признает независимость Абхазии и Южной Осетии. А отказаться от этого признания Россия не может хотя бы потому, что в этом случае ее политику на Кавказе никто из местных деятелей не будет воспринимать всерьез. А раз так, то вскоре новые лидеры Грузии вполне могут вызвать раздражение в Москве, тем более что демократическая смена власти в стране может дать импульс ее сближению с Западом (для которого подобные события являются наглядным проявлением демократии).
Теперь о Венесуэле, которую накануне выборов посетил Игорь Сечин, неформально курирующий отношения с этой страной. Победа Чавеса означает сохранение российско-венесуэльского стратегического партнерства в различных отраслях — от ТЭКа до ВТС. Кроме того, географическая удаленность Венесуэлы делает неактуальным вопрос о Таможенном союзе. Но ситуация не столь проста. Во-первых, режим Чавеса носит ярко выраженный персоналистский характер — неясно, что с ним произойдет в случае отхода от дел лидера во время будущего президентского срока (а такая вероятность существует с учетом онкологического заболевания венесуэльского президента).
Во-вторых, происходит его хотя и медленная, но эрозия, выражающаяся в росте поддержки оппозиционного кандидата. В отличие от Путина Чавес мог позволить себе иметь оппозицию, которая хотя и подвергается определенным ограничениям, но все же допускается к президентским выборам в условиях реальных претензий на власть. Для сравнения: никто из кандидатов в президенты на трех последних российских выборах не мечтал даже о выходе во второй тур, хотя некоторые из них показывали результаты, отличные от статистической погрешности. Каждый из них был по сути спарринг-партнером фаворита.
В чем же дело? Отметим, что в Венесуэле все же существуют немалые демократические традиции — последнего диктатора свергли в 1958 году — и нарушить их без угрозы потерять легитимность Чавес не может. Напротив, в своей риторике он постоянно апеллирует к демократии, обвиняя при этом связанных с олигархией политиков в том, что они предали идеалы революции 58-го года. В России этих традиций существенно меньше.
Но, кроме того, Чавес мог терпеть реальную оппозицию еще и потому, что в сознании абсолютного большинства населения она связана с той самой неэффективной и непопулярной олигархией. А Чавес воспринимается как благодетель, который обеспечил широким массам ранее отсутствовавший доступ к образованию и здравоохранению. Путин вначале тоже действовал «на контрасте» с предшественником (эффективный и дееспособный лидер сравнивался с печальной фигурой «позднего Ельцина»). Затем он был «президентом надежд», а сейчас мотивации голосования за него все более сводятся к безальтернативности (неудивительной в условиях жестко ограниченного доступа к президентским выборам) и страха перед хаосом в случае ухода «государя». Если общедоступное образование и здравоохранение являются конкурентным преимуществом Чавеса, то для Путина это уязвимые места — состояние дел и там и там вызывает активную общественную критику.
Неудивительно, что на выборах 2006 года Чавес полностью разгромил своего соперника Мануэля Росалеса (62,8% против 36,9% в первом же туре). Но прошло шесть лет, и Чавес обходит Энрике Каприлеса хотя и вновь в первом туре — политическая система Венесуэлы жестко биполяризована, и другие кандидаты не получают даже 1% голосов, — но куда с куда меньшим разрывом (55% к 44,3%). Более того, до самого последнего момента результаты выборов были неясны, что является уникальным для режима Чавеса. Только мощный приток на избирательные участки опасающейся утраты привычных благ венесуэльской бедноты (люди занимали очередь с вечера!) обеспечил президенту победу — однако и в этих условиях с куда менее убедительным результатом, чем ранее. Каприлес смог убедить часть бывших избирателей Чавеса, что является не «олигархом», а левоцентристом, ориентированным на современный бразильский и аргентинский опыт. Кроме того, у оппозиции появились активисты, готовые организовывать эффективную избирательную кампанию и способные на другие легальные формы политического действия: опасения, что итоги выборов приведут к гражданскому противостоянию, не оправдались — Каприлес в «западном» стиле сразу же после подведения итогов поздравил Чавеса с победой.
И, похоже, что эта тенденция будет нарастать: постепенный количественный рост среднего класса в нефтяной стране снижает популярность режима, который выглядит в глазах все большей части недавних сторонников слишком архаичным. И вот здесь прослеживается определенная параллель с Россией — несмотря на все различия двух стран.
Автор — первый вице-президент Центра политических технологий
