Национальная доктрина образования 12 лет назад гарантировала «создание социально-экономических условий для приоритетного развития системы образования» и «расширение участия общества в управлении образованием». Несколько раз объявляла образование «сферой ответственности и интересов государства» и обещала вовлекать профессиональные сообщества в разработку «образовательной политики на федеральном и региональном уровнях». Система образования, утверждала Доктрина, призвана обеспечить «многообразие типов и видов образовательных учреждений» и создать «условия для полноценного и ответственного обучения и воспитания детей в семье, образовательных учреждениях всех форм, типов и видов». Доктрина гарантировала сохранение светского характера образования и увеличение «доли образовательных программ в сетке вещания государственных и муниципальных средств массовой информации не менее чем до 15%». Наконец, результатом учебной подготовки должно было стать «разностороннее и своевременное развитие детей и молодежи, их творческих способностей», а также появление «высокообразованных людей и высококвалифицированных специалистов».

В предвыборной статье «Строительство справедливости. Социальная политика для России» Владимир Путин писал об опоре на «авторитет профессиональной среды», без которой немыслимо эффективное управление медициной, наукой, образованием. Писал об излишней коммерциализации и опошлении программ федеральных каналов, о необходимости разбавить их цифровыми специализированными каналами, каждый из которых будет посвящён одному направлению: архитектуре, музыке, искусству. Нужно иметь «“литературный” и “исторический” каналы. И, конечно, несколько каналов “детской классики” для каждого возраста». Путин писал: «Государство поддержит формирование публичных электронных библиотек, музейных и театральных интернет-ресурсов, будет приобретать права на бесплатное размещение в интернете выдающихся фильмов и спектаклей». Государство будет уделять внимание культурному досугу в малых городах, увеличивать финансирование системы грантов и расширять стипендиальные программы.

Мы действительно имеем на это право.

Однако целью преобразований станет не развитие творческих способностей и повышение уровня грамотности и квалификации, как было заявлено в Доктрине, а взращение «квалифицированного потребителя, способного квалифицированно пользоваться результатами творчества других» (Фурсенко). Помимо высшего образования новая реформа ударила по программам общеобразовательных школ и упразднила особые школы,  сократила финансирование просветительского сектора и прошла утверждение при минимальном участии экспертного сообщества.

Мы имеем право требовать обещанного (как минимум). Имеем право на законный протест против расхождения деклараций с наличной реальностью. Мы должны противопоставлять властной свою — трезвую, убедительную и просчитанную до мелочей — тактику реформирования и свои — студенческие, преподавательские, гражданские — представления о социальной справедливости.

7 октября 2012 г. несколько сотен (по другим источникам — больше тысячи) тамбовских студентов провели манифестацию против слияния ТГУ и ТГТУ — двух ведущих вузов города, которые должны объединиться в течение месяца. По мнению эсера Дмитрия Гудкова, это приведёт к сокращению преподавательского состава и осложнит трудоустройство студентов. Рядовая, казалось бы, акция тут же получила поддержку в левой среде и моментально была освещена всеми крупнейшими СМИ.

Хорошая ли это акция? Нет, это дурная акция.

Главный недостаток нашего студенческого движения — раздробленность и местечковость. До тех пор, пока студенты будут вступаться за свои вузы и отсиживаться дома, когда зачищают чужие, государство продолжит сокращения. До тех пор, пока студенты будут отстаивать шкурные интересы, а не интересы всего сообщества, пока они не осознают себя единым целым, имеющим количественное и интеллектуальное преимущество перед управленцем — их голос останется неучтённым. Условно говоря, на закрытие тамбовского вуза массовыми выступлениями должны отвечать студенты из Питера и Казани, на урезание выплат московским преподавателям должны реагировать пензенские и саратовские студенты. Москва по традиции — хедлайнер; уверен, если столичная активная молодёжь первой поддержит иногородних единомышленников и вынесет на широкое интернет-обсуждение программу совместных действий, которая составит альтернативу министерским реформам, то через какое-то время мы получим студенческую среду, прошитую горизонтальными связями и готовую к быстрым скоординированным действиям.

Сегодня этой среды нет. Сегодня есть племена и анклавы.

Сложно ожидать поддержки уличных и интернет-протестов от педагогов, профсоюзов и администрации учебных заведений. Одни просто не вникают в суть реформ и поддерживают всё, что исходит от министерства. У других ещё свежа память о митингах начала 90-х, обернувшихся новым маразмом и разочарованием: нет, говорят, не хотим, довольно, куда мы теперь пойдём, только не мы, не мы. Третьи немы, потому что боятся массовых репрессий и предпочитают помалкивать, делая в своём закутке своё небольшое, но нужное дело.

В январе прошлого года со мной случилась такая история. Везде обсуждался проект стандарта образования, предусматривающий сохранение четырёх обязательных предметов для изучения в старших классах. И мне пришла в голову идея разместить в интернете открытое письмо, содержащее критику стандарта и предложения по его улучшению. Чтобы письмо прозвучало, нужна была цеховая поддержка. Я обратился в один крупный московский университет и обсудил свой замысел со знакомым куратором. Куратор мягко намекнул, что такими вещами министерство не проймёшь, а если проявить настырность, вуз может заработать крупные неприятности (речь об одном из крупнейших педагогических вузов страны). Меня предупредили: декан, с которым я связывал определённые надежды на сотрудничество, наверняка откажет. О ректоре и речи быть не могло. Я, тем не менее, позвонил декану и попросил поддержать идею. После непродолжительного диалога мне объяснили: если я появлюсь с письмом протеста на пороге университета, охрана удалит меня и вызовет милицию. На этом разговор был кончен. Через несколько дней после этой беседы в Сети появилось знаменитое открытое письмо учителя школы № 57 Сергея Волкова, подписанное несколькими десятками тысяч неравнодушных (идея носилась в воздухе). Как и следовало ожидать, ни с Волковым, ни со школой ничего не произошло. Закрыть школу проще, чем институт; выступая от имени камерной школы, педагог больше подставляется — однако никаких гонений и массовых увольнений не последовало, наоборот, чиновники хрустнули челюстью и согласились рассмотреть все предложения. Модернизацией стандарта средняя школа обязана Волкову. Стандарт по-прежнему несовершенен и требует серьёзной доработки, об этом уже говорилось выше, но без такого пустяка, как небольшой текст в интернете, нашедший поддержку в профессиональной и интеллигентской среде, мы не имели бы даже этого.

Это правило действует во всём мире: «слушать не хочется, но придётся». Не стоит обольщаться и полагать, что любая выходка против госинициативы закончится как в Квебеке — отставкой министра образования и досрочными парламентскими выборами. С сентября этого года в Англии вступила в силу реформа высшего образования, голосование по которой состоялось в декабре 2010 г. и сопровождалось уличными беспорядками в Лондоне и десятке других городов. Молодёжь протестовала против повышения годовой платы за обучение с 3 до 9 тыс. фунтов стерлингов. Реформу протолкнули, ссылаясь на тяжёлую экономическую ситуацию в стране, однако поспешили добавить, что прежние гарантии беднякам и система образовательного кредита сохранятся. Эта система позволяет студенту возвращать деньги вузу после выпуска. Обязанность платить за обучение снимается, если зарплата выпускника ниже 21 тыс. фунтов в год.

10 сентября 2012 г. в Чикаго началась забастовка учителей, выступавших за повышение зарплаты и против новой системы оценки труда. В протестных акциях приняли участие 30 тыс. педагогов, в результате работа школ была парализована, открытыми остались только 144 школы, но и те работали с перебоями. Забастовка продлилась восемь дней, прервавшись после достижения компромисса между профсоюзом учителей и мэром города. Мэр обещал сперва добиться судебного запрета стачки, но видя, на чьей стороне перевес, пошёл на уступки.

Решающим в забастовках такого рода обычно оказывается то, насколько организованы и последовательны участники. Их действия обычно координируют профсоюзы или (реже) возникающий на волне массовых выступлений спонтанный лидер.

Протестные мероприятия регулярно проходят в Италии. В октябре 2012 г. в Милане студенты бастовали против коммерциализации образования: как и другие кризисные страны, Италия вводит меры жёсткой экономии, требующие сокращения бюджетных расходов. Эти же меры порождают протест в Греции: 9 октября около 80 тыс. студентов и сторонников оппозиционных левых партий выступили против приезда Ангелы Меркель, требующей от премьера Антониса Самараса продолжения жёсткой социальной политики.

Борьба борьбе рознь:  не всякая защита бюджетников хороша сама по себе. В 2007 г. президент Венесуэлы Уго Чавес отменил вступительные экзамены в университеты, что вызвало бурное ликование молодёжи. Ту же идею давно вынашивает Владимир Жириновский. Понятно, что рассчитана она не столько на неимущие слои населения, сколько на обнищавшего барчука, которому все должны — и барство это прививается вульгарными социалистами вроде Чавеса.

Бесплатное высшее образование — благо, когда государство может себе это позволить (а России, которая в мирное время тратит огромные деньги на вооружение, — может). Но бесплатное — не значит общедоступное. Любой компетентный педагог знает, что для учащихся с разным уровнем подготовки требуются разные программы. Попадая в среду талантливых детей, неспособный ребёнок рискует ещё больше скатиться: для него нужен иной темп, иногда — иной стиль преподавания. Отмена вступительных экзаменов в вузы ничем не отличается от запрета на отбор в особых школах: зачем учиться, когда и так примут. Венесуэльское образование несравнимо дальше от социальной справедливости, чем поголовно платные университеты в Штатах, Англии и Сингапуре. И качество обучения говорит там само за себя.

Российская реформа образования ударит в первую очередь не по кошельку родителей, а по любознательности детей. По мотивации тех детей, которые могут и хотят учиться. Бесплатные школьные 37 часов в неделю заставляют умного подростка в буквальном смысле слова расплачиваться за интерес — инициатива наказуема. Обгоняешь сверстников, рвёшься на дополнительные занятия — сам виноват, плати. При этом забота о способном — такая же норма, как забота о слабом и неуспешном. Но инерция в обществе сильнее, поэтому сильный «пусть сам выкарабкивается», а слабость нужно пестовать и усугублять.

На фото: Великобритания. Лондон. 24 ноябоя. Участники акции протеста против повышения платы за обучение на Трафальгарской площади /ИТАР-ТАСС/ EPA/ HORACIO VILLALOBOS