Два вопроса членам Координационного совета
Еще не состоялось второе заседание Координационного совета, а вокруг этого избранного, но пока не вполне определившегося со своими задачами органа практически уже разгорелся скандал. Начался он с гневного ответа члена КС Андрея Пионтковского на инициативы и предложения двух своих коллег по Совету, Сергея Пархоменко и Ксении Собчак, представителей так называемой Группы граждан (ранее она называлась «Гражданской платформой», но сменила название, чтобы ее не путали с недоиспеченной партией Михаила Прохорова). По мнению Пионтковского, идеи и лозунги, предлагаемые группой для ближайшей протестной акции, демонстрируют уход от требований массовых митингов, прошедших в декабре прошлого года — на Болотной площади и проспекте Академика Сахарова, — и представляют собой моральную капитуляцию перед действующей властью. Собчак довольно резко откликнулась на критику, и Пионтковский не остался в долгу. Некоторым коллегам пришлось выступить с чем-то вроде напоминания о том, что всех членов КС объединяют неприятие самих принципов, лежащих в основе нынешнего режима, а также все те же требования массовых митингов.
Разгоревшийся спор побудил «Ежедневный журнал» обратиться к членам Координационного совета с вопросами, ответы на которые помогут лучше понять вектор превалирующих внутри совета настроений.
- 1. В чем вы видите главную задачу КС — в координации усилий гражданского общества, направленных на смену власти и режима, или в попытках влиять на власть с целью ее улучшения?
Дмитрий Быков: Одно другому не мешает.
Гарри Каспаров: Я неоднократно говорил и писал как в статьях, так и в предвыборном эссе, что задача КС, безусловно, в координировании усилий по демонтажу путинского режима.
Михаил Гельфанд: Не вижу здесь противоречия. До тех пор, пока можно пытаться влиять с целью улучшения, надо влиять с целью улучшения. Если вдруг каким-то чудом власть улучшится до того, что ее не надо будет сменять, значит, не надо будет сменять, если не улучшится, то надо. Это противопоставление кажется мне немного надуманным, хотя многие сейчас именно так ставят вопрос. Реалистично понимать, что подтасовки подтасовками, но большинство все-таки проголосовало за Путина, и никуда это большинство не делось. Поэтому разговоры о том, что давайте мы немедленно все поменяем, немного падают в пустоту. Но, с другой стороны, подтасовки все-таки были и власть не является демократической, поэтому как стратегическая цель смена всей системы власти вполне разумна. У меня возникают смутные воспоминания из университетской истории партии про ликвидаторов и отзовистов, про которых, если мне не изменяет память, было написано, что оба неправы. Вот тут у меня, скорее, обратное впечатление — что оба правы. Если мы полностью откажемся от тактических действий и будем ждать, пока власть сменится, мы можем прождать очень долго. А лозунг из той же истории партии «Чем хуже, тем лучше» мне совсем не близок.
Евгения Чирикова: Мне кажется, Координационный совет — это необходимая нам всем, хотя и не единственная попытка разумных действий по самоорганизации, чтобы хоть что-то противопоставить силе, которая очень хорошо организована и не менее организованно поглощает наши природные ресурсы в целях личного обогащения, этой огромной машине, которая просто хочет кушать. Дело не в Путине и не в Медведеве, не в каких-то отдельных личностях политиков или олигархов. Если мы хотим, чтобы наша страна не превратилась в Руанду, мы должны что-то этой силе противопоставить. Сама попытка самоорганизации уже дорогого стоит.
Владимир Ашурков: Мы хотим добиться — то есть конкретно я, говорю за себя — политических изменений. Координационный совет как попытка нахождения общей платформы для различных сил в оппозиции — это то, чем мы занимаемся. Если мы сможем сделать пусть дальше чуть лучшую массовую акцию, чем раньше, если мы сможем координировать процесс помощи политзаключенным лучше, чем раньше, если мы сможем договориться о каких-то общих событиях и акциях, то это как раз то, что нужно.
Дмитрий Гудков: Реформы необходимы, их надо добиваться. Либо это будет переговорный процесс, либо мирное принуждение к этим переговорам. Это наша основная конечная стратегическая цель.
Сергей Пархоменко: Ни в том, ни в другом. Мне эта дихотомия кажется вполне абсурдной, имеющей мало отношения к реальности.
Геннадий Гудков: Рассматриваются оба варианта, причем на сегодняшний день предпочтительным является второй вариант, то есть понудить власть к диалогу с массовым движением, с тем чтобы добиться реформ и позитивных политических изменений в России. Этот вариант сегодня актуален, но актуален он до того момента, пока это возможно и пока есть какое-то движение в этом направлении. Если Координационный совет убедится в том, что это невозможно и что власть абсолютно неадекватно оценивает ситуацию в стране, тогда может идти речь совершенно о других вариантах борьбы, о других задачах и целях. Пока, на сегодняшний день, главная задача, которую ставит перед собой Координационный совет, это оказать мощный общественный нажим на власть — абсолютно мирный, подчеркиваю, — с тем чтобы добиться не просто диалога, а серьезных политических уступок, способных изменить политическую ситуацию в стране.
Любовь Соболь: Я считаю, что между этими вариантами выбрать нельзя. Это все равно как выбирать между проведением митингов и работой на выборах. Мы должны использовать все альтернативы. Естественно, главная наша цель, о которой я писала в эссе, получившем поддержку практически большинства избирателей и занявшем второе место, — это добиться реальной сменяемости власти и развития гражданского общества, гражданских институтов. Поэтому Координационный совет должен работать на реальную смену власти. Естественно, одной из задач является координация протестных действий. Но влиять на власть тоже обязательно нужно. Это можно осуществлять разными путями. Влиять на власть можно посредством как публикации какой-то информации в блоге, так и, например, выходом на одиночные пикеты.
Борис Немцов: В первом.
Ольга Романова: Я не верю ни в сотрудничество с властью, ни в ее улучшение. Я верю в смену эпох.
Олег Кашин: Первое. Если вы намекаете на спор между Собчак и Пионтковским, то я за Пионтковского скорее.
Андрей Илларионов: Мне такая дихотомия не очень нравится, поскольку предложенные варианты не охватывают, на мой взгляд, задач КС. Но если уж выбирать из предложенного, то, конечно, это не второй вариант.
Владимир Кара-Мурза: Пытаться «влиять» на авторитарную и нелегитимную власть в лучшем случае бессмысленно (в худшем — это коллаборационизм). Подобные попытки в прошлом приводили лишь к укреплению диктаторских режимов. Яркие примеры — либерал Саландра в фашистской администрации Муссолини и экс-лидер Демократической партии Шахт в нацистском правительстве Гитлера. А вот сотни тысяч протестующих в Белграде в 2000 году и в Киеве в 2004-м не пытались «влиять» на власть — они ее сменили. Если мы не хотим, чтобы Координационный совет превратился во второе издание ИНСОРа, курс на смену власти — единственно возможный.
Рустем Адагамов: В нынешней ситуации я могу только говорить о том, что Координационный совет может как-то повлиять на власть, увеличивая свое влияние в обществе, создавая почву. Нужно людям рассказывать о том, что происходит, как мы видим наше общество в целом. А требовать сейчас немедленной отставки, конечно, можно, но этим оппозиция занимается уже добрые десять лет, и толку от этого никакого.
Александр Винокуров: А почему только такие два варианта? Если бы я голосовал, я воздержался бы или указал иной вариант. Мне не нравится ни один вариант. Я мог бы порассуждать на эту тему, но, думаю, мы на Совете еще успеем об этом поговорить. Надеюсь, что разговор о задачах будет несколько иной. Чтобы влиять на власть, необязательно собираться в совет. И чтобы добиваться смены власти, ничего координировать не нужно — пожалуйста, добивайтесь. Есть некоторые вещи, которые нас могут объединить, которые мы можем координировать. Какие — обсудим вместе и, наверное, решим. У меня есть какие-то предположения, но я думаю, что что-то услышу от коллег, и мы найдем общие задачи и цели.
Максим Кац: Мне кажется, возможно и то, и другое, я не могу выбрать.
Сурен Газарян: Эти проблемы взаимосвязаны. Конечно, надо добиваться смены оккупационного режима, но важнее добиваться поддержки общества. Очевидно, что Координационный совет не может сменить режим вооруженным путем. С другой стороны, с режимом все равно приходится вести диалог.
Георгий Албуров: Мы уже скоро год как усиленно влияем на власть с целью ее улучшить. Пока власть никак не улучшается, и мы видим только репрессии, направленные против гражданского общества, появляются все новые и новые политзаключенные. Поэтому и я, и, наверно, очень многие уже разуверились в возможности улучшить власть. Я считаю, что Координационный совет должен заниматься помощью и координацией усилий гражданского общества по смене власти. Каким образом это будет происходить, посредством выборов или ненасильственного сопротивления, это уже как получится.
Олег Шеин: Я бы из предложенного выбирать не стал, а сказал бы о другом, а именно: о содействии в организации гражданского общества. Понятно, что от замены шила на мыло мы результата иметь не будем, а такая замена исключается только при том условии, что у нас будет общество свободных самостоятельно мыслящих людей. В первую очередь необходимо помогать формированию социальных организаций и социальных сетей — не в интернетном, а в классическом смысле.
Владислав Наганов: Первое.
Сергей Давидис: Я, вне сомнения, считаю, что окончательная, стратегическая задача КС — смена режима, содействие установлению в России устойчивой демократии. Но на уровне практических задач сегодняшнего дня я не считаю нужным заострять разногласия на эту тему, поскольку они не формируют различных планов действий. Нельзя просто кричать «Долой!» и ругаться, не предлагая конкретных инструментов изменений. А такие предложения в реально существующих условиях, по крайней мере, номинально адресованы действующей власти и могут быть поняты как попытка ее «улучшения». В то же время нельзя всерьез предлагать этой власти отказаться от контроля за судами или от нечестных выборов вне цели устранения этой власти. Она стоит на этом и на самоубийство не пойдет, как ни заклинай ее. Однако в данный момент, когда речь не идет о последнем и решительном натиске ради сокрушения режима, а задачей нашей является его осада, конечная цель и частные требования в отдельных сферах соотносятся как цель и средства. Противопоставлять их бессмысленно.
Андрей Пивоваров: Когда избирался Координационный совет, одним из важных для всех условий была поддержка требований Болотной площади. В их число входят перевыборы и свобода политзаключенным. Поэтому я бы склонялся к варианту координации усилий оппозиции и, как следствие, проведения новых выборов и смены власти. В то же время я не исключаю варианта диалога, но не с позиции прошений, а как минимум равноценного диалога.
Анна Каретникова: Полагаю, что, конечно, для достижения каких-то результатов власть в идеале должна быть сменена.
Петр Царьков: Задача Координационного совета — эффективная деятельность по организации и координации кампаний и протестных действий для осуществления мирного демонтажа существующей коррумпированной и авторитарной системы власти.
Алексей Гаскаров: Первое.
Аким Палчаев: Смена власти.
Константин Крылов: Почему «или»? Это взаимосвязанные задачи, поскольку усилия, направленные на смену режима, уже сами по себе влияют на власть, оказывают на нее давление, заставляют реагировать. Однако я считаю, что ограничивать деятельность КС исключительно этими двумя задачами и вообще зацикливаться на власти — это серьезная ошибка. Гораздо более важными и продуктивными мне видятся усилия, направленные на само российское общество. Именно создание общества граждан, ответственно относящихся к тому, что происходит в стране и со страной, готовых к совместным действиям, должно стать целью работы КС.
Владимир Тор: Ложная дихотомия.
- 2. Какие лозунги, на Ваш взгляд, могут способствовать мобилизации протестных настроений?
- Дмитрий Быков: Эти лозунги нельзя генерировать, их можно только расслышать — этим я сейчас и занимаюсь.
- Гарри Каспаров: Мне кажется, протестные настроения не нарастают не из-за того, что выбраны какие-то неправильные лозунги. Напротив, лозунги должны отражать рост протеста. И судя по сегодняшним настроениям, конечно, лозунги должны развивать темы, которые были определены митингами на Болотной и Сахарова. Совершенно очевидно, что главное требование к этой власти, если не единственное — это что она должна уйти и позволить гражданам России создать органы власти, которые будут легитимными. Разговоры о том, какими должны быть новые органы власти, уже относятся к постпутинской России. Но это, кстати, тоже задача КС — формулировать образ этого будущего и убеждать граждан России в том, что мы не просто выходим с лозунгами демонтажа режима, но и предлагаем свою схему конструирования новой политической реальности, гораздо более демократичной и эффективной. Но ясно, что никакого отступления от требований, которые выдвигались на массовых митингах с декабря по март и подтверждались в июне и сентябре, КС допустить не может.
- Михаил Гельфанд: Лозунг «За честный суд!», который, на мой взгляд, покрывает очень много проблем. Например, обвинения в махинациях на выборах купировались словами «идите в суд». Если суд будет честный, то туда действительно будет иметь смысл ходить, чтобы с этими махинациями разобраться. Преследование политзаключенных — точно так же: если суд честный, то этих преследований и не будет. Пытки в полицейских участках и тюрьмах — тоже: если суд честный, они становятся бессмысленными, поскольку показания, вытянутые под пытками, не будут этим судом признаваться, а те, кто эти пытки применяет, сами сядут в тюрьму. То есть в этот лозунг вытягиваются все самые острые проблемы, по-моему. Поэтому, как мне кажется, он способен мобилизовать людей, которые недовольны ситуацией, но не настолько радикальны, чтобы требовать немедленной смены власти. Поэтому он может служить способом расширения социальной базы протестного движения — он затрагивает очень многих, а потенциально — всех.
Евгения Чирикова: Я не считаю, что протестные настроения — это какая-то правильная история. Самые правильные лозунги сейчас — «Долой ресурсную экономику! Даешь экономику человеческого капитала!». Потому что самое страшное, что у нас есть сейчас в нашей стране, это именно ресурсная экономика. В странах с ресурсной экономикой никогда не бывает ничего хорошего в принципе: ни научного прогресса, ни демократии, ни честных выборов и прочих прелестей. У нас плохая экономическая система, именно из-за нее у нас проблемы с Аршановским разрезом в Хакасии, из-за нее уничтожается лесозащитный пояс Москвы, в том числе Химкинский лес, уничтожается Байкал. Все это и многие другие проблемы — это последствия неправильной экономической системы, в ней корень проблем, поэтому лозунги должны быть связаны именно с ней, а не с Путиным и не с Медведевым.
Владимир Ашурков: Я не очень верю в то, что лозунги могут чему-то способствовать. Люди, которые являются активными деятелями оппозиции, будь то члены КС или другие лидеры, отдельные личности — это верхушка айсберга. Процессы происходят в обществе. Мы сейчас делаем партию «Народный альянс», наш лозунг — «Россия — европейская страна»: нужно не искать самобытный путь, а побыстрее вливаться в европейскую цивилизацию, все равно мы там не потеряемся. Мы сами принадлежим к среднему классу и хотим делать партию, которая выражает идеи среднего класса. Если говорить грубо, то это либеральная экономика, но довольно серьезный уровень социальной защиты.
Дмитрий Гудков: Совершенно очевидно, что социальные лозунги могут быть наиболее востребованы и популярны. Но я бы их вводил очень осторожно, поскольку в Координационном совете есть представители разных течений, и любые неполитические лозунги — социальные или касающиеся национальных вопросов — могут нас расколоть. Поэтому здесь мы должны быть предельно аккуратны. Но я абсолютно согласен с большинством, которое выступает за проведение серьезной судебной реформы в нашей стране. Поэтому я бы добавил лозунги, связанные с реформированием судебной ветви власти. Хотя это невозможно без конституционной реформы.
Сергей Пархоменко: Я бы сказал, лозунги должны быть, прежде всего, содержательными и практически осуществимыми. Они касаются изменения российского законодательства. С другой стороны, они, несомненно, должны относиться к наиболее конфликтным процессам, которые сейчас происходят, то есть прежде всего к политическим заключенным и к репрессиям, которые в России, собственно, уже начались. Думаю, что самое сложное — сочетать две эти вещи: с одной стороны, требование прекращения силового давления, а с другой, требование содержательных позитивных реформ. Собственно, в последние несколько недель я вместе с «Группой граждан» много говорил и писал об этом. Мне кажется, что наиболее содержательная сторона дела сегодня находится в области реформ суда и требования обеспечения контроля над ним и его независимости.
Геннадий Гудков: Я считаю, что нужны те лозунги, которые направлены на полное изменение избирательного законодательства, проведение честных перевыборов парламента как минимум. Это лозунги, требующие справедливых решений в работе судебной системы и системы правоохранительных органов, деполитизации других силовых структур, например, следствия, безусловно, отказа от политических репрессий как формы борьбы с оппозицией, освобождения политических заключенных — они у нас уже, к сожалению, появились, — пересмотра законодательства в отношении митингов, шествий и манифестаций в сторону либерализации. Это то, что приходит в голову сходу. И политических реформ, которые должны привести к демократизации государства.
Любовь Соболь: Думаю, что сейчас главный лозунг, который должен выдвигаться на протестных акциях, будет касаться поддержки политзаключенных. Но для того, чтобы мобилизовать протестные настроения в обществе, нельзя отрицать никакие лозунги, которые существуют, в том числе социальной направленности, касающиеся преобразований в пенсионной сфере, в образовательной сфере.
Борис Немцов: «За новые выборы!» и «Против репрессий!».
Ольга Романова: «За свободную Россию без мракобесия и репрессий!».
Олег Кашин: Я не верю в магию лозунга, не верю, что можно придумать какую-то формулировку, которая поведет за собой людей. Я считаю, что сегодня единственная, наверное, животрепещуща проблема — это политзаключенные и несправедливые политические дела. В принципе, только этим и стоит заниматься, как мне кажется, а именно «Болотным делом» и делом «Анатомии протеста», прежде всего.
Андрей Илларионов: Эти лозунги должны быть производными от того, что КС ставит своей основной целью, и пока я бы воздержался от того, чтобы озвучивать какие-то конкретные лозунги, по крайней мере, до следующего заседания.
Владимир Кара-Мурза: Изобретать велосипед необязательно: практически все мирные демократические революции (Сербия, Грузия, Украина, Молдавия) начинались с массового гражданского протеста против фальсифицированных выборов. Для меня очевидно, что, если бы не парламентские «выборы» 2011 года, на Болотную и Сахарова вряд ли вышли бы по 100 тысяч человек. Лозунг «За честные выборы!» привел к наибольшей общественной мобилизации в России за последние двадцать лет. При этом очевидно, что этот лозунг работает не на ровном месте: необходимым условием является, собственно, массовая кража голосов на «выборах». Поэтому оппозиция должна уже сейчас готовиться к выборам Московской городской думы, Государственной думы и президента (кстати, нет никакой уверенности в том, что они пройдут по ныне установленному графику).
Разумеется, это не значит, что мы должны бездействовать в период между выборами. Нарастающие репрессии («Болотное дело», законы об «иностранных агентах» и митингах, расширение понятия «государственная измена» и др.), марионеточные суды и давно перешедшая все разумные пределы (если так можно выразиться) коррупция — не последние факторы в резком падении рейтингов власти. Стоить напомнить: по данным октябрьского опроса «Левада-центра», лишь 34% российских граждан хотят видеть Путина президентом еще на один срок.
Рустем Адагамов: Я предложил к митингу 8 или 9 декабря лозунг «За честный суд!». Я считаю, что проблема отсутствия правосудия в стране касается буквально каждого, потому что речь не только о политических делах, но и о уголовных судах. Все это находится на чрезвычайно низком уровне, и говорить о том, что у нас есть честный независимый суд, мы не можем. Объединять людей под этим лозунгом — вполне насущная задача.
Максим Кац: Лозунги должны быть наименее эмоциональными и наиболее рациональными. То есть не «Банду Путина под суд!», а рациональные предложения, связанные с реальностью, с самыми разными областями, например, требование честных судов или свободы слова.
Сурен Газарян: К сожалению, лозунга, который бы мобилизовал всех, не существует. Я шел в совет не потому, что считаю, что он способен вывести людей на улицы. Мне кажется, требования должны касаться в первую очередь прекращения репрессий. Мы должны также заявить о том, что не признаем прошедших выборов.
Георгий Албуров: Выбор лозунгов зависит от того, как будут развиваться события. Всегда актуальный лозунг — это требование честности и справедливости. Его надо постоянно на митингах выдвигать. Если говорить о чем-то новом, то следует подождать, что будет происходить. После выборов появился лозунг «За честные выборы!», он продолжает быть актуальным. Если дальше будут происходить другие события с подобным резонансом, появятся новые лозунги.
Олег Шеин: Социальные лозунги. Конечно, и политические тоже — я имею в виду лозунги, касающиеся свободы СМИ, свободных выборов и т.д. Но сейчас некоторое послабление по части выборов снимает напряженность, а кроме того, пока нет крупных федеральных кампаний, эти темы не являются актуализированными. Крупные федеральные кампании будут, скорее всего, в 2014 году, но до 2014 года надо еще дожить. Соответственно, на данный период очевидно, что наиболее обсуждаемыми, наиболее болезненными для людей являются именно антисоциальные действия наших органов власти, связанные с сокращением ассигнований на образование и медицину, то есть коммерциализации части этих услуг и закрытия школ, детских садов и больниц. Актуальна тема ЖКХ — неудивительно, почему на ура были приняты действия Навального в этой области. Так что наиболее востребованы сейчас лозунги, связанные с социальным блоком.
Владислав Наганов: Прежде всего, естественно, отставка Путина, отставка Государственной думы, роспуск Центризбиркома, перевыборы в Думу, отмена 282-й статьи, освобождение всех политзаключенных, которые сейчас содержатся в местах лишения свободы и изоляторах временного содержания, отмена законов, принятых Думой за последние полгода, резко ограничивающих права и свободы — ужесточающих нормы в отношении некоммерческих организаций, возвращающих статью о клевете в Уголовный кодекс и так далее.
Сергей Давидис: Не думаю, что вопрос мобилизации протестных настроений сводится к тому или иному набору лозунгов. Первичны вообще объективные процессы развития общественных настроений, имеющие свою логику, повлиять на которые КС или кто-то еще может в весьма малой степени. Но в той, в какой все же может, КС не должен сводить свою активность к одним лишь лозунгам. Разработка и пропаганда законов о выборах, суде, партиях, свободе СМИ, вообще конкретизация абстрактных требований протеста, создание линий противостояния общества и власти, инициативы референдумов, выстраивание общей стратегии на выборах, поддержка общества в локальных конфликтах с властью, массовая агитационно-просветительская работа среди колеблющегося пока большинства общества должны дополнять друг друга. Таким же образом должны дополнять друг друга частные и общие, тактические и стратегические лозунги.
Андрей Пивоваров: Вопрос о лозунгах вызывает споры, из-за которых членов КС разделяют на так называемых адаптантов и революционеров. Мне кажется неправильным делить людей. Я сейчас стараюсь не вмешиваться в спор. Мне кажется, что на общий суд должны быть вынесены все лозунги, которые предлагаются членами совета. Должен быть широкий спектр, который не разъединял бы нас, а отделял от нас власть. Если вы поддерживаете перемены, быстрые или медленные, вы с нами. Если вы за реакцию и считаете, что в России все стабильно и хорошо, вы с «Единой Россией». Поэтому я старался бы не выделять ничьих лозунгов, но в любом случае приоритетными должны оставаться требования Болотной площади.
Анна Каретникова: Лозунгов полным-полно, вопрос — с какой тщательностью они будут проработаны, насколько они реалистичны. Я как правозащитник во главу угла ставлю лозунг о прекращении репрессий и об освобождении политзаключенных.
Алексей Гаскаров: Мне кажется, что Кремль использовал противоречия между элитной Москвой, креативным классом и остальной Россией, которая живет в других условиях. Нормальной темой для объединения было бы использование социальных лозунгов: с одной стороны, грубо говоря, несмотря на огромное расслоение в обществе, эти люди во власти все равно воруют, они отнимают последние деньги у пенсионеров, поэтому социальные лозунги могут быть поддержаны людьми как из регионов, так и в Москве. Сейчас, мне кажется, время сместить акцент в эту сторону.
Аким Палчаев: Основной лозунг, который я предлагал на выборах в Координационный совет, это перевыборы в Госдуму. Мы знаем, что нынешний состав заседает незаконно, имели место подтасовки. Нужны настоящие выборы в Думу, а после них и президентские. Без этого ничего не будет, мы видим, как сейчас все сыплется.
Константин Крылов: Лозунги, которые привели к прошлой мобилизации, до сих пор актуальны, и требования создания демократической системы в стране, честных выборов, освобождения политзаключенных по-прежнему разделяет активная часть общества. Сейчас, правда, ожидания несколько сместились. И если раньше основным предметом недовольства была законодательная власть, то теперь все больше претензий к исполнительной, особенно к правоохранительным органам. Прокуратура, полиция, тюрьма — эти понятия сегодня оцениваются однозначно негативно, причем далеко не только в среде интеллигенции, но и в самых широких слоях населения. Это слабое место нынешней власти, и надо в это слабое место бить.
С другой стороны, нужно бороться и с последними законодательными инициативами в области миграционной политики. Теми, что предлагают открыть дорогу в страну всем мигрантам без исключения. Думаю, что даже самые либерально настроенные граждане едва ли обрадуются завозу в страну миллионов людей, которые станут послушным электоратом «Единой России», а ничем иным эти мигранты стать не могут.
Владимир Тор: Лозунги национальной и социальной справедливости. Например, «Хватит кормить Кавказ!», «Долой власть жуликов и воров!».
Фотография ИТАР-ТАСС/ Антон Новодережкин
