Для чего Баррозу приезжал в Москву
Визит делегации Еврокомиссии в Москву на прошлой неделе интересен, прежде всего, тем, что это была первая встреча руководителей России и ЕС после появления новой российской Концепции внешней политики. Документ этот однозначно зафиксировал, что в официальном российском понимании мира исторический Запад сегодня находится в состоянии стратегического упадка, а центр мировой силы и развития перемещается на Восток, в Азиатско-Тихоокеанский регион. Про ЕС же отдельно и говорить не приходится. Да, Евросоюз остается главным торгово-экономическим партнером России, но его политический статус партнера, когда-то признававшийся «ключевым», низведен до просто «важного» — то есть ниже некуда. В том, что касается региональной проблематики от Арктики до Афганистана, Россия Европейский Союз, что называется, не видит в упор. Даже про НАТО в региональном контексте в документе сказано больше.
Ну, и как по заказу – в простое совпадение, впрочем, как-то не верится – одновременно с главой Еврокомиссии Жозе Мануэлом Баррозу в Москву с государственным визитом прибыл новый председатель КНР Си Цзиньпин. И Концепция заработала на практике. Китайскому лидеру продемонстрировали подчеркнутое уважение, переходящее в подобострастие. В адрес европейцев же прозвучало неприкрытое раздражение, с которым обычно принимают назойливых и надоевших просителей. Кипрский кризис, о котором речь пойдет ниже, понятное дело, был одним из источников негативных эмоций, но явно не единственным. Просто накопилось.
Мог ли Баррозу не знать, что его ожидает в Москве? Вряд ли. Тогда зачем он приезжал? В чем практический смысл подобных двусторонних мероприятий? Ради чего европейцы соглашаются выслушивать нелицеприятные оценки собственных действий, а Москва – хоть временами, но делать заинтересованное лицо? Не ради же подписания «дорожной карты» энергетического сотрудничества до 2050 года. С учетом нынешних революционных тенденций в энергетике можно было бы сразу заглянуть в 2150-й. Точность прогноза и, соответственно, практическая ценность документов была бы примерно одинаковой.
Стороны встречаются и явно не для того, чтобы договориться об отмене виз. Этот разговор давно уже сведен к обсуждению облегчения жизни некоторых категорий российских и западных граждан, у которых и так не было особых проблем. В октябре 2005 г. две бюрократии по принципу «кто что охраняет, тот то и имеет» договорились о безвизовом режиме для дипломатов (решение вступило в силу летом 2007 г.). Сегодня в число избранных войдут еще некоторые владельцы служебных паспортов. Если дело и дальше пойдет такими же темпами, то еще через семь с половиной лет возникнут какие-нибудь служебные паспорта «категории Б», и так до бесконечности. К простым людям все это не имеет никакого отношения. Они как ходили по посольствам и визовым центрам, как зависели от решения конкретного консульского работника, зачастую произвольного, так и зависят.
Москве хорошо известно, что вообще-то ЕС заинтересован не в отмене виз как таковой, а в обеспечении свободы передвижения и соблюдения принципов равноправия для своих граждан. Ему хотелось бы, чтобы была отменена регистрация – пока хотя бы регистрация тех, кто прибывает в Россию с визой – и введена возможность поездок по всей России, многие регионы которой остаются труднодоступными для посещения равно гражданами РФ и иностранцами. (Представим себе, что россияне, имеющие шенгенскую визу, не могли бы, например, поехать на альпийские курорты, потому что они находятся в германо-австро-итало-французском пограничье, или на пляжи юга Испании. А ведь это полный аналог российской погранзоны.) Но ведь этого не будет. И предъявлять претензии к российским дипломатам было бы несправедливо. Это не по их ведомству, как и надежность российских среднеазиатских рубежей. Есть ли тогда смысл морочить голову друг другу и российскому населению?
И не в том смысл, чтобы продвинуться к заключению нового базового соглашения о партнерстве и сотрудничестве взамен ныне действующего, подписанного еще в 1994 г., безнадежно устаревшего и к тому же полностью никогда не выполнявшегося. Диалог по этому вопросу тоже давно заморожен. Как известно, Россия формально передала право вести внешнеторговые переговоры Таможенному Союзу. А Европейская Комиссия свой евразийский аналог в качестве партнера по переговорам не признает. Во-первых, потому что Казахстан и Белоруссия не являются членами ВТО, и в силу этого ЕС по определению не может вступить с ТС в привилегированные отношения. Во-вторых, потому что это означало бы политическую реабилитацию режима Александра Лукашенко через заднюю дверь. Опять-таки, Москве все это хорошо известно, но она не теряет надежды додавить европейцев. Надо сказать, что иногда, сталкиваясь с выбором «уступить или не иметь договоренности вообще», ЕС действительно уступает (так только что случилось с тем же самым безвизовым режимом для обладателей служебных паспортов), но тут, похоже, не тот случай. Жили без нового договора, поживем еще.
Можно ли договориться об облегчении нынешних условий взаимной торговли? В принципе – да, в реальности – нет. Дело в том, что за время, прошедшее с момента вступления России в ВТО, ЕС осознал, что добиться от Москвы выполнения обязательств будет очень сложно. Кстати, не исключено, что Баррозу приезжал именно для того, чтобы произнести всего лишь одну фразу: «Мы, конечно же, понимаем, что важный процесс адаптации внутренних правил необходим России для того, чтобы полностью соответствовать ее обязательствам в ВТО. Но речь идет о том, чтобы двигаться вперед, а не назад. О применении духа и буквы обязательств, а не о нарушении их». Дипломату трудно выразиться яснее. Видимо, в ВТО Россию скоро будет ждать жалоба, подготовленная директоратом Еврокомиссии по торговле. И не похоже, чтобы, в соответствии с российской Концепцией внешней политики, стороны начинали готовиться к созданию единого рынка России и ЕС.
Сказанное нисколько не отрицает успехов в развитии взаимной торговли. Чем выше цена на энергоносители, тем больше объем российского импорта, ко всеобщему удовольствию. Другое дело, что эти результаты могли бы быть гораздо лучшими, если бы экономические механизмы действовали в сочетании с административными и политическими, а не вопреки им.
А тут еще Кипр. Все последствия происходящего понять невозможно, но российскую правящую элиту, очевидно, встряхнуло весьма жестко. В последние годы она привыкла воспринимать Европу как царство неконфликтности и неолиберализма, где ценности декларируют лишь для вида и где на деле заботятся только о деньгах. И вдруг выяснилось, что взгляд этот надо менять, потому что обеспечение общих интересов Евросоюза иногда требует принесения в жертву частных интересов отдельных стран-членов, отдельных граждан ЕС, не говоря уже о внешних игроках. Предупреждения и обвинения Москвы просто не заметили. И началась паника. Звезда российского агитпропа, журналист РТР Дмитрий Киселев в «Вестях недели» провел прямую параллель между нынешним налогом на кипрские депозиты, осуществленном, по его мнению, по настоянию властей Германии, с конфискацией еврейской собственности нацистами – не больше, не меньше. Что, видимо, должно способствовать восстановлению доверия между Кремлем, с одной стороны, и главным российским партнером в ЕС и госпожой Ангелой Меркель лично, с другой.
Собственно, на этом можно было бы и закончить. Но в Брюсселе всегда найдутся люди, которые считают, что если не все получается в двустороннем плане, то Россия и ЕС могут выступить «естественными партнерами» в других регионах мира. Однако и тут незадача. Про Сирию говорить не будем. Москва неоднократно давала Западу понять, что ее сотрудничество с США и европейскими странами в вопросе о Ливии было ошибкой, которая не повторится. В Мали Россию позвали, но у нее нет там интересов. В том, что касается Центральной Азии, Москве явно не кажется, что европейцам вообще должно быть дело до этого региона. А тут еще Украина все время норовит улизнуть в зону свободной торговли с Евросоюзом…
Так что я не знаю, для чего Баррозу приезжал в Россию. Бюрократам иногда нужно просто отчитаться о проделанной работе, и отрицательный результат в этих отчетах на зарплате не отражается.
Но уехать он должен был с четким пониманием того, что у Москвы и Брюсселя сегодня нет и, наверное, не может быть большого общего проекта. Европа в ближайшие годы будет приводить свой дом в порядок. Создавать действительно единую правовую систему. Восстанавливать финансовую дисциплину и повышать прозрачность денежных потоков, заново осознавая истину, что не все деньги – во благо. Защищаться от нецивилизованного лоббизма. Выстраивать конкурентный и демонополизированный энергетический рынок. Решать проблему лидерства, и в этом деле крупные и более сильные страны-члены будут, скорее, сотрудничать с Еврокомиссией, чем подрывать ее роль. Для всего этого нынешний кризис – благоприятная среда, хотя успех, конечно же, не гарантирован.
Официальная Россия же вряд ли захочет согласиться с такой картиной будущего для ЕС и тем более для себя. Она будет двигаться в ином направлении. Критерием успеха на этом пути будет увеличение поставок сырья в Китай по необъявленным, но, видимо, не самым выгодным ценам в оплату китайских же кредитов, но зато осуществляемое в полном соответствии с представлениями об упадке Запада и светлом будущем Востока.
