Игра с сакральным

Церковь заполняет собой идеологический вакуум. Это утверждение, по-разному обыгранное, давно уже стало общим местом политиков. Вот и Илья Яшин недавно начал с него свое видеообращение, выступив при этом против жесткой антиклерикальной риторики. Мол, не все так безнадежно внутри церковной ограды. Но мало кто акцентирует внимание на том, что РПЦ заполняет собой также и культурный вакуум. Да, да, несмотря на ожесточенные бои с актуальным искусством и варварским порой отношением к памятникам старины, на конфликты с музейными работниками и деятелями сцены.

Недавно Владимир Путин объявил 2014 год годом культуры и подписал соответствующий указ. Культуры действительно с каждым днем становится все меньше. Современные игры и симулякры мало способствуют, как говаривали раньше, тесанию «дикого камня» сердца человеческого, выстраиванию аксиологической вертикали. И год культуры, разумеется, ничего не изменит, разве что порадует сердца чиновников соответствующих ведомств.

А вот что действительно существует и не исчезает, так это христианский культурный код.

Протодиакон Андрей Кураев, хоть и слывет скандалистом, иногда попадает в точку. Конечно, его замечание о том, что бостонский теракт братьев Царнаевых связан с исламской идентичностью, звучит неполиткорректно. Мог он, наверное, как-то аккуратнее выразиться, не разжигая ненужные страсти. Но по сути-то клирик прав. Религии задают определенные поведенческие стратегии. И негатив порождают свой. К примеру, пьяный монах на спорткаре, подаренном сановным любовником, — наше, русско-православное. Можно наверняка обойтись без этого негатива. Но если он появляется у людей с определенными религиозными идентичностями, то в известных формах.

Православие с его реальными культурными запросами, с одной стороны, сужает человека. С другой — структурирует его определенным образом. Уже само присутствие на литургии, с ее антифонным пением, витиеватой риторикой, торжественными входами и выходами возвращает нас в Византию, в культовый театр, вводит в определенное культурологическое пространство.

Люди посторонние, к слову, связь между театром и храмом прекрасно улавливали. Советские чиновники, уполномоченные Совета по делам религий, например, которые смотрели на Церковь не только сквозь призму идеологии, но и культуры. Они ничтоже сумняшеся сравнивали в своих отчетах церковную кружку с доходами от зрелищных мероприятий. И очень ревниво относились к тому, что певцы филармоний и художники участвовали в церковном строительстве. Не должно быть никакой конкуренции — и точка!

Театральные жесты сегодня стали неотъемлемой частью образа некоторых клириков. Особенно тех из них, кто стал медиаперсоной, кто постоянно общается с прессой и vip-публикой. Достаточно посмотреть на ток-шоу с участием человека в рясе. Он подчинен закону жанра, он — игрок. И если будет вести себя как-то иначе, то окажется проигравшим.

Медийная среда порой диктует свои правила даже иерархам. Помню, как после одного из приемов покойный патриарх Алексий II шел и беседовал с высокопоставленным чиновником. В какой-то момент он заметил, что на него устремлено множество объективов. Святейший сделал паузу, задержался, даже на секунду прервал разговор. И после вспышек снова его продолжил.

Театральных сценок современная церковная жизнь преподносит немало. Возьмем, допустим, архиерейскую хиротонию архимандрита Пантелеимона (Шатова) на Соловках. Первоначально хиротонию о. Пантелеимона предполагалось совершить в начале августа 2010 года в московском Новодевичьем монастыре. Однако в те дни столица была охвачена дымом лесных пожаров, и решено было отменить богослужение, чтобы избежать большого стечения народа и не подвергать опасности здоровье людей. Патриарх Кирилл позвонил отцу Пантелеимону и сообщил, что хиротония переносится. «Он мне смиренно говорит в ответ: "А может, вообще ее отменить?" — рассказал предстоятель РПЦ уже после возведения Шатова на Соловках в сан епископа. Как расценить эти слова главы одного из Синодальных отделов? Знак смирения или игра в смирение? Ведь все уже было решено, и произносить их, чтобы действительно развернуть ситуацию, следовало гораздо раньше. Наверное, все-таки, игра. И игра убедительная: патриарху понравились слова Шатова — «они мне душу согрели».

Вокруг Божественной литургии выстраивается очень многое. Поэтому так болезненно реагируют православные на всякую игру с сакральным. В  недавнем выступлении одесского митрополита Агафангела против театрализованной постановки распятия Иисуса Христа в Одессе на Страстной неделе ничего неожиданного нет, это вполне ожидаемая реакция.

Но если деятели культуры слишком не зарываются, то найти общий язык с представителями «православной общественности» все же можно. Вот и в Санкт-Петербурге казаки на выставке Icons (на фото) Марата Гельмана не нашли ничего криминального. Звучит, конечно, анекдотично: казаки пришли на выставку со своей инспекцией, но такова реальность.

Если уж мы заговорили о художественных экспозициях, то невозможно пройти мимо открывшейся 24 апреля в Третьяковской галерее на Крымском валу выставки Михаила Нестерова  (на фото вверху). Это христианство уже в своем полете: иди и смотри.

Нестеров — это вершина, и на пустом месте он не появляется. Сегодня во взаимоотношениях церкви и культуры остается немало печальных моментов, не дающих надежду на появление нового Нестерова. Того Нестерова, который не унывал бы от текущей церковности.

Церковь ненавязчиво выгребает музейные запасники, утаскивает подальше  от культурного сообщества иконы. История с Торопецкой иконой Божьей Матери показывает со всей наглядностью технологии таких уводов.

Выдавливает из сакральных мест музеи. Недавний наезд на руководство Рублевского музея связан, вероятно, с этим.

Да, внутри церковной ограды происходит немало варварских, антикультурных действий. И в то же время благодаря церковным структурам возродились из руин тысячи храмов и монастырей. Благодаря Церкви рождается — каждый день рождается — связанная с вертикальными интуициями человека поэзия, живопись, риторика. Несмотря на плачевное состояние церковного сообщества, Церковь занимается культурным строительством. Этого тоже не отнимешь.

Фото ИТАР-ТАСС/ Валерий Шарифулин  и EPA/ИТАР-ТАСС / ANATOLY MALTSEV