Болотное дело. Признались невиновными
Судебное заседание 25 июня приняло совершенно неожиданный оборот. Судья Наталья Никишина надеялась быстро закончить подготовительную стадию процесса и перейти к чтению обвинительного заключения. Подсудимые и их адвокаты немного изменили этот сценарий.
Все началось с очередного заявления Артема Савелова о необходимости создать подсудимым нормальные условия в судебном процессе. Он просил дать им возможность делать по ходу процесса записи, сидя за нормальным столом, а не на коленках или на стеклянных стенках «аквариума». Он просил дать им возможность конфиденциально консультироваться с адвокатами. Он объяснил судье, что в стеклянном стакане им тесно, не хватает воздуха и света. Защищаться в таких условиях очень трудно. Его поддержали другие подсудимые. Все защитники поддержали требования своих доверителей.
Судья Никишина сначала пыталась игнорировать заявления подсудимых и адвокатов, отказываясь даже обсуждать их. Вопрос этот, по ее мнению, не процессуальный и вне ее компетенции. Однако защита была настолько убедительна, последовательна и настойчива, что судье пришлось смириться и выслушать все заявления. Она даже решила спросить мнения всех подсудимых и адвокатов по поводу заявленных ходатайств и поданных заявлений. В результате ей пришлось выслушать всю аргументацию еще раз. Реагировала она на выступления представителей защиты странно: улыбалась, подпирала подбородок обеими руками, ерзала по своему судейскому стулу и вела себя жеманно.
Прокурор никого не удивила, заявив, что, по ее мнению, продолжению судебного процесса ничто не мешает. Час длились попытки убедить судью в необходимости вести суд в цивилизованных условиях и не издеваться над подсудимыми. Судья лишь глупо улыбалась, а выслушав все мнения сторон, с определенно издевательскими нотками в голосе постановила, что никаких оснований для удовлетворения заявленных требований она не находит.
Затем перешли к чтению обвинительного заключения. Оно опубликовано и всем доступно. Однако слушать его было все же удивительно. Прокурор тщательно перечисляла, какое полицейское оборудование каким подразделением утрачено, а затем переходила к выводу, что, таким образом, подсудимые виновны в том, в чем их обвиняют. Некоторых подсудимых, например, Белоусова и Акименкова, она обвинила в том, что они скандировали антиправительственные лозунги, но не пояснила, в чем же состоит их преступление. Не меньшее недоумение вызвало и утверждение прокурора, что потерпевшими оказались неустановленные следствием полицейские. Кто-то из адвокатов возразил: если следствие не смогло установить эти лица, то откуда известно, что они полицейские?
Примерно через час дошло до сакраментального вопроса суда к подсудимым: «Признаете ли себя виновным?» Виновным себя никто не признал. Все подсудимые заявили, что им непонятно предъявленное обвинение. Многие сказали, что не все расслышали. Сергей Кривов заявил, что считает потерпевшим себя, поскольку это его полицейский избивал резиновой дубинкой по голове, а не наоборот. Николай Кавказский сказал, что ничего не может ответить на вопрос о своей виновности, поскольку ему непонятно содержание обвинения. И Кривов, и Кавказский обратили внимание суда на ссылки обвинения на большое количество неустановленных лиц, совершивших преступные действия. Получается, что некие «неустановленные лица» совершили преступления, а отвечают за это «установленные лица», которые ничего не совершали. Денис Луцкевич назвал обвинение сфабрикованным. Мария Баронова оценила обвинительное заключение как художественное произведение, не имеющее отношения к реальности.
Адвокаты были единодушны со своими подзащитными в оценке предъявленных обвинений. Многие говорили о низком профессионализме следователей и прокуроров, о неконкретности и противоречивости обвинений. Адвокат Вадим Клювгант обратил внимание суда на отсутствие в обвинительном заключении индивидуализации вины. Все обвинения действительно будто написаны под копирку.
По поведению судьи Никишиной было понятно, что никакие аргументы подсудимых или их защитников не имеют в этом процессе никакого значения. Она даже не скрывала, что слушает их вполуха и терпит выступления подсудимых с большим трудом.
Николай Кавказский в своем ответе судье на ее вопрос о признании вины сослался на Александра Солженицына. В книге «Архипелаг ГУЛАГ» он писал о появлении в послесталинском Уголовном кодексе статьи о массовых беспорядках как о новом способе подавления массовых протестов. «Сейчас используются методы, принятые на вооружение еще тем режимом», — констатировал Кавказский.
Это действительно так. Ход предварительного следствия и стилистика проходящего судебного процесса не оставляют в этом никаких сомнений.
