Новости из Хамовнического суда. День седьмой
Судья Хамовнического суда Марина Сырова, ведущая процесс по делу Pussy Riot, изучила доказательства (насколько это можно так назвать), допросила свидетелей и выслушала показания подсудимых. 7 августа посвящено прениям сторон. Сторона обвинения должна назвать срок наказания для Надежды Толоконниковой, Марии Алехиной и Екатерины Самуцевич, обвиняемых в хулиганстве в храме Христа Спасителя. Днем ранее Самуцевич заявила на суде, что ее буквально вынесли из храма еще до того, как акция Pussy Riot началась.
Сонм артистов, выступивших в поддержку обвиняемых, пополнился певицей Мадонной, приехавшей в Москву. Православные уже обвинили ее в оказании давления на суд.
6 августа заседание посетила депутат британского парламента Кэрри Маккарти. Она отметила, что суд отклоняет все ходатайства защиты. Маккарти сомневается, как в таких условиях адвокаты вообще могут защищать подсудимых. Она пришла и 7 августа, хотя собиралась улетать домой, передает «Интерфакс». 6 августа судья, в частности, отказалась допросить соавтора экспертизы, на которой строится обвинение, Игоря Понкина, а также свидетеля защиты, фотографа Дмитрия Алешковского.
Обвинитель Александр Никифоров в начале заседания объявил, что считает доказанным факт совершения обвиняемыми хулиганства, которое заслуживает уголовного наказания. Их действия имели провокационный характер, выражали ненависть и вражду, передает «Интерфакс» текст обвинительного заключения. Бранные слова, по мнению прокуратуры, являлись хулой на Бога (подтверждает ли таким образом прокуратура свою приверженность христианской вере?) и проявлением ненависти и вражды. Обвиняемые, «несмотря на попытки удалить их от священного и намоленного места» (это все юридические термины?), «вульгарно, вызывающе, цинично перемещались». По мнению прокуратуры, правила поведения в храме очевидны. «Они посягнули на равноправие РПЦ, имеющей большое значение для разных наций и народов», — цитирует прокурора «Новая газета». Здесь, видимо, перевод потребуется не только Кэрри Маккарти.
При этом заявления о политическом мотиве акции прокурор считает несостоятельными. Мотивируется это тем, что, как цитирует «Интерфакс», «в храме не была упомянута фамилия ни одного из политиков, а строчка «Богородица, Путина прогони» — посторонний фрагмент, выбивающийся из контекста всей песни. Фамилия президента употреблена лишь с целью позиционирования этой акции как оппозиционной». Здесь требуется, во-первых, пояснение, судят ли обвиняемых только за выступление в храме или за смонтированный ролик, выложенный в интернете, тоже, а во-вторых, интерпретация заявления Никифорова с точки зрения формальной логики. Можно напомнить также, что песню допеть участницам акции не дали.
Обвинение указывает также на то, что подсудимые привлекли внимание общественных масс, тем самым расширив охват преступления, что, по всей видимости, является отягчающим обстоятельством.
Никифоров осудил первую и вторую экспертизы действий обвиняемых (в которых отрицался факт возбуждения ненависти) и похвалил третью (в которой оный факт подтверждался): в первой и второй якобы не был проведен анализ текстов песен, не была дана оценка месту совершения преступления, а вывод эксперты сделали противоположный показаниям потерпевших (непонятно, собственно говоря, почему вывод экспертов должен соответствовать показаниям потерпевших).
Для пущего этого самого равноправия, точнее — равноудаленности прокурор Никифоров попросил суд учесть, что «и с точки зрения канонов ислама, такие действия недопустимы и требуют публичных извинений». Он также упомянул, что, по мнению ключаря храма, действия Pussy Riot напоминают пародийные молебны «союза безбожников» 1920-х и 1930-х годов, которые чуть не привели к уничтожению Русской православной церкви.
В финале выступления обвинитель попросил суд дать каждой из подсудимых по три года колонии общего режима.
Адвокат потерпевших Лариса Павлова заявила, что поддерживает точку зрения обвинителя. Она отметила, что обвиняемые имеют смелость заявлять, что имели право на свою акцию. Павлову возмутило также, что обвиняемые задавали в суде вопросы, как креститься и какой длины нужно платье. Это, по ее мнению, говорит « об абсурдности и о том, что они не раскаялись», цитирует адвоката «Интерфакс». Павлова указала также, что двое участников акции до сих пор не установлены, но посчитала это отягчающим обстоятельством вины подсудимых. Зачем-то было упомянуто, что один из потерпевших, охранник Станислав Шилин, является кандидатом технических наук, занимался ракетами, знает два языка, а с прихожанами разговаривает на шести. (Здесь уже требуется разъяснение не только с логической, но и с лингвистической точки зрения.)
Как отмечает «Новая газета», адвокат потерпевших несколько раз назвала потерпевшими подсудимых. Попутно адвокат «потерпевших» была уличена в том, что перечислила восемь Вселенских соборов, в то время как их всего семь (здесь Павлова, пожалуй, ближе к истине, хотя разночтения существуют; кроме того, непонятно, какое это, равно как и образование, опыт работы и способностями к языкам охранника Шилина, имеет отношение к делу; непонятно также, зачем Павлова упомянула о запрете на преследование в связи со взглядами на религию — Pussy Riot вроде как никого не преследовали, это скорее уж их преследуют в связи с их взглядами если не на религию, то на поведение церкви как института). Еще один сомнительный аргумент злокозненности и враждебности к православию со стороны обвиняемых — «некрасивое в русском языке» название Pussy Riot.
Что касается упоминания Путина, то здесь, похоже, мнение адвоката Павловой не совпадает с мнением прокурора Никифорова. «На видеоролик наложена церковная музыка для привлечения внимания, оскорбительные для верующих тексты, в том числе — оскорбление президента РФ Владимира Владимировича Путина», — приводит ее слова «Новая газета». Несколько замечаний: во-первых, когда ролик был выложен в сеть, Путин возглавлял правительство; во-вторых, судя по словам Павловой, переданных «Новой», оскорбление Путина (или президента) у нас теперь является оскорбительным для верующих (как это по части отделения церкви от государства?); в-третьих, непонятно, как это заявление сочетается со словами прокурора о том, что упоминание Путина было неестественным образом вставлено в ролик, с текстом песни никак не связано и поэтому не может считаться свидетельством того, что у акции был политический мотив?
Между тем адвокат Павлова признала, что положительные характеристики на «потерпевших» (то есть подсудимых) и наличие малолетних детей суть формальные основания для смягчения наказания. Однако она считает, что не все характеристики действительны. Павлова напомнила об участии Толоконниковой в акции в Тимирязевском музее, «где она беременной в обнаженном виде совершала непристойные вещи», цитирует адвоката «Интерфакс». А еще положительные характеристики могли дать подсудимым потому, что свои акции они проводили, скрывая лица, так что «не были узнаны окружающими». Павлова отметила, что подсудимых явно не тому учили: у Алехиной в вузе было всего 40 часов на постижение отечественной истории, 60 на журналистику, зато целых 100 часов для некоей подозрительной истории неких подозрительных тайных учений в культуре (а на четвертом курсе — уже 120!). «Может, этот предмет сформировал негативное отношение к нормам морали и нравственности?» — транслирует агентство подозрение юриста. Да еще и вуз у Алехиной был без госаккредитации. Адвокат попросила суд вынести частное определение в адрес заведений, где учились Толоконникова и Алехина: «Чтобы студенты не пускали в Интернет ролики. Чтобы руководство вузов приняло меры, которые будут предотвращать совершение подобных преступлений». Ученость — вот причина, собрать весь Интернет и сжечь. Павлова напомнила также, что «следствие при возбуждении данного уголовного дела отрабатывало версии, и в том числе рассматривало и совершение экстремистских действий. Впоследствии материалы по экстремизму были выделены в отдельное производство и направлены в прокуратуру, потому что преступления по 282 ст. УК РФ расследуются там». Павлова отметила также, что оскорбленный обвиняемыми Патриарх — не просто лицо, у него есть, мол, признаки сакральности. (Хорошо было бы добиться от нее ответа на вопрос, как это соотносится с Уголовным кодексом.)
Следом за Павловой выступил адвокат потерпевших Алексей Таратухин. Он заявил, что когда люди «понимают, что делают другим людям больно, но все равно продолжают», это называется не иначе как ненавистью. Попутно Таратухин осудил деятелей культуры, опубликовавших письмо в поддержку Pussy Riot. Ну, конечно, суд же у нас неподкупный: «Нас хотят вернуть во времена телефонного права? Чтобы Егорова должна была дать указания? Или Лебедев?» — цитирует адвоката «Интерфакс» (речь о председателе Мосгорсуда Ольге Егоровой и председателе Верховного суда Вячеславе Лебедеве). Говоря о наказании, он привел мнения двух своих доверителей: один посчитал, что вопрос о наказании должен оставаться на усмотрении суда, другой попросил дать обвиняемым два года условно, чтобы матери вернулись к детям.
Еще один адвокат потерпевших, Лев Лялин, напротив, заявил, что его доверители требуют реального наказания для обвиняемых. Правда, позднее он уточнил, что один просит два года условно, а другие «надеются, что суд будет беспристрастным и милосердным в рамках тех обстоятельств, которые имеются в деле», приводит его слова «Новая газета». Лялин начал выступление с того, что когда он вступил в это дело, в его сознании наступил гражданский перелом и он понял, что такое гражданская война.
После перерыва обвиняемые, которым предложили выступить в прениях, передали право начать адвокатам. Первой взяла слово Виолетта Волкова. После перерыва не была возобновлена видеотрансляция. Волкова указала, что слова «кощунство», «святотатство», «богохульство», а также «похабные песни» и «вульгарно задранные ноги» не найдешь в кодексе. Она заметила также, что в уставе храма Христа Спасителя нет религиозной деятельности и что верхний храм является имитацией культового сооружения. Она заявила, что об экспертизах ее подзащитным сообщали поздно, когда те уже не могли задавать вопросы, и что следствие так и не выяснило, кто монтировал ролик. Она напомнила, что у обвиняемых и защиты фактически не было времени для ознакомления с материалами дела, а вещественные доказательства вообще не предъявлялись, адвокатам не дали ни одного конфиденциального свидания с подзащитными. «За две недели мы стали свидетелями пыток, — цитирует адвоката «Новая газета». — не давали спать — процесс шел более чем 10 часов в день. Не обеспечивали горячим питанием. Их унижали. И это найдет оценку в ЕСПЧ. Обвинение переходило на личности адвокатов, оскорбляло нас. Суд не допусткал в зал свидетелей, экспертов, специалистов. Суд занимался обеспечением их недопуска, и этому есть доказательство. Шло системное нарушение норм УПК».
По мнению Волковой, именно власть, а не обвиняемые нанесли удар по православной церкви и духовным нормам. Волкова настаивает, что дело лежит не в криминальной сфере, как пытается убедить суд сторона обвинения: обвиняемых «судят не за яркие платья и неправильное крестное знамение — их судят за молитву, и молитва это политическая».
Следом выступил адвокат Марк Фейгин. Он признал, что акция Pussy Riot была эпатажной. Однако он настаивает, что это не уголовное преступление, а административное правонарушение. Фейгин отметил, что участники акции не применяли насилия. Он напомнил также, что охранники храма не сделали ничего, чтобы задержать девушек. Правда, объясняет он это не пренебрежением обязанностями, а тем, что не было никакого преступления. Фейгин напомнил, что один из потерпевших, охранник Владимир Потанькин, заявил сначала, что действия обвиняемых его никак не задели, но потом, однако, изменил свои показания. Адвокат указал, что третья экспертиза, на которую ссылается обвинение, отвечала на вопрос о мотиве, что является нарушением закона. Кроме того, в экспертизе участвовал юрист, что также запрещено, да еще «со связями с адвокатом потерпевших», цитирует адвоката «Новая газета».
Фейгин, вторя Волковой, указал на то, что обвиняемым нельзя инкриминировать богохульство и кощунство: «Почему Россия не теократическое государство? Если бы мы в Конситуции допустили наличие Бога, то тогда бы мы допустили проникновение канонических норм в Уголовный кодекс. Но нет такого состава — богохульство! Нет такого состава — кощунство!» — приводит его слова «Интерфакс». Фейгин указал также на то, что мотив нельзя определить по высказываниями потерпевших, хотя обвинение говорит об обратном.
Далее выступил адвокат Николай Полозов. Он отметил, что является верующим и тоже был оскорблен действиями своих подзащитных в храме. Но он, как и его коллеги, подчеркнул, что уголовным преступлением это оскорбление не является. Полозов указал также, что сторона обвинения зря апеллирует к Трульскому и Лаодикийскому соборам, поскольку это древние нормы права, не коррелиующие с Уголовным кодексом и Конституцией.
Полозов, отталкиваясь от заявления Павловой, что храм Христа Спасителя является памятником падшим воинам, сообщил, что на стене храма написано имя его предка, военачальника, князя Михаила Труцкого. Однако банкеты и корпоративы, проводимые в храме, адвоката оскорбляют больше, чем песня на амвоне. «Почему выступление Pussy Riot мы разбираем в суде, а группа Boney M, поющая на корпортативе в десяти метрах от алтаря, в суд не привлечена? Ах, они про Путина не пели?» — приводит слова адвоката «Новая газета».
После небольшого перерыва слово было предоставлено обвиняемым. Толоконникова в очередной раз заявила, что у участников акции не было мотива ненависти. Она посетовала, что в суд не вызвали экспертов, которые могли бы рассказать «о форме акционизма, панка», приводит ее слова «Новая газета». Толоконникова заметила, что следователи не нашли мотивов ненависти в материалах, содержавшихся на компьютерах, изъятых у обвиняемых. Она отметила, что в представленные суду платье и шапки не был одет никто ни на одном выступлении Pussy Riot, равно как и листок с текстом «В жопу культуру — идем в прокуратуру!» не принадлежит никому из участниц группы. Толоконникова напомнила, что следователь Артем Ранченков обвинял их в нарушении неких мыслимых и немыслимых правил, и попросила объяснить, что значит «немыслимые правила». По ее мнению, показания свидетелей обвинения были написаны самим Ранченковым — доказательством тому повторяющиеся опечатки.
За Толоконниковой выступила Мария Алехина. Она рассказала, что еще до судебного разбирательства сотрудники Центра по борьбе с экстремизмом и следователь Ранченков говорили обвиняемым, к какому сроку их приговорят, если те не захотят раскаяться. Алехина рассказала также о давлении, которое оказывалось на обвиняемых, ей, в частности, не дали позвонить сыну — следователь утверждал, что потерял прошение.
И Толоконникова, и Алехина отметили, что как минимум одна из свидетельниц сообщила, что пришла давать показания по распоряжению епархии.
Последней выступила Екатерина Самуцевич. Она говорила недолго, упомянула о том, что доказательств ненависти в их действиях никто не нашел, об участии главы Синодального отдела Московского патриархата по взаимоотношениям Церкви и общества Всеволода Чаплина в различных законодательных инициативах, а также усомнилась в том, что «маленький «комбик» и неподключенная электрогитара» группы могли вызвать шоковое состояние в огромном пространстве храма. Впрочем, она допустила, что шок мог быть спровоцирован неожиданностью.
Прокурор отказался от права выступить с репликой.
Следующее заседание состоится 8 августа. На нем обвиняемым будет предоставлена возможность сказать последнее слово.
