Поздравляем!
Поэт, переводчик, филолог, доктор богословия Европейского гуманитарного университета, член попечительского совета Свято-Филаретовского православно-христианского института Ольга Седакова была избрана членом Амвросианской академии, сообщает Информационная служба СФИ.
Звание академика одной из старейших академий в Италии было присвоено Седаковой за ее «Словарь трудных слов из богослужения». Словарь хранится в одной из самых богатых коллекций Италии — Амвросианской библиотеке в Милане, где расположена и Амвросианская академия. О присвоении ей звания академика Ольгу Седакову лично известил директор класса славистики Амвросианской академии, профессор, академик дон Франческо Браски:
— Летом он приезжал ко мне в деревню, чтобы сообщить об этом факте. Мы не были знакомы прежде. Дон Франческо Браски — человек старинной католической учености, которая теперь уже редко встречается. Он занимается восточным христианством, знает много языков: древнеармянский, коптский, грузинский, не говоря уж о греческом, — и в последние годы стал заниматься славянским. И ему попался мой словарь паронимов. Он был поражен и сказал, что автор достоин быть академиком, хотя в то время он ничего обо мне не знал, а о других моих сочинениях узнал позже, — рассказала Информационной службе СФИ Ольга Седакова.
Торжественная инаугурация новых членов Амвросианской академии состоится в следующем году.
И, конечно, в этом смысле советская литература отличалась от русской тем, что ее авторы совсем не были гуманитарно подготовлены. И это заметно для меня. Те поэты XX века, которые успели окончить хотя бы гимназию, как, например, Арсений Тарковский, совсем другие. Особенно заметно, что советские писатели в отличие от русских не знали языков. Потому что у человека, знающего другие языки, — не обязательно блестяще, но во всяком случае читающего на них, как все наши классики, — другой русский, он более свободен в своем языке. Не говоря уже о том, что церковнославянского языка, который понимали все русские писатели, советские совсем не знали. Они не знали ни русского, ни церковнославянского.
И я думаю, значение образования должно быть таким для любого автора, если он надеется создать что-то серьезное. Как восстановить эту связь у нас, я не представляю, потому что это должно быть требованием общества. Есть такое несчастье, что общество всерьез больше не требует творчества. В качестве искусства оно принимает акции, перформансы, для которых чем меньше образования, тем, наверное, лучше. Так что никаких путей к этому я не знаю. Наверное, только большее присутствие того, что относится к классической литературе. Важно, чтобы она не уходила из внимания и создавала меру, с которой автор себя соотносит, — чтобы он мог соотноситься не со своими ровесниками и окружением, а с этой широкой традицией.
