Активное меньшинство
В Московском центре Карнеги вчера состоялся первый в этом году семинар в рамках программы «Религия, общество и безопасность», которые всегда с нетерпением ждет экспертное сообщество. Знание конфессиональной ситуации чрезвычайно важно для правильной оценки этнополитического развития страны. И семинары Центра Карнеги помогают специалистам, занимающимся, как правило, каждый своей узкой темой, ориентироваться в религиозных процессах, а обществу — лучше понимать происходящее вокруг.
Доклад ведущего научного сотрудника Института Европы РАН и президента Гильдии экспертов по религии и праву Романа Лункина был посвящен теме "Христианское меньшинство в обществе традиционных религий".
Несмотря на то, что с началом перестройки такие протестантские деноминации, как евангельские христиане, пятидесятники, баптисты и пр., получили свободу в отправлении культа и социальной деятельности, отношение к ним общества, отметил исследователь, во многом осталось на уровне атеистических 30-40-х годов — неприязненным, если не враждебным. Примерно так же воспринимает их и политический истеблишмент. Результат — нетерпимость к "другим христианам" буквально разлита в публичном пространстве. Особенно это ощутимо на местном уровне, где власть пытается контролировать деятельность современных протестантских движений или даже подавлять ее.
Хотя закон "О свободе совести и о религиозных организациях" 1997 года в своей преамбуле уже ввел разделение на "религии, составляющие неотъемлемую часть исторического наследия народов России" (а именно: православие, ислам, буддизм и иудаизм) и "другие", однако до конца 2000-х годов государство не ставило перед собой задачи контроля за религиозной деятельностью. В немалой степени этот процесс подстегнул известный "сектовед" Александр Дворкин, развернувший при поддержке Московской патриархии антисектантскую кампанию и вскоре ставший главой экспертного совета Минюста по религиоведческой экспертизе.
С 2006 года один за другим посыпались документы, ограничивающие деятельность так называемых нетрадиционных конфессий. В самой серьезной степени ограничительные усилия государства затронули Свидетелей Иеговы и пятидесятников (в советское время тоже больше всего страдали пятидесятники, напомнил Лункин). Причем как зло их воспринимает не только консервативная политическая элита, но часто и либеральная, считая последователей этих движений представителями иностранных церквей.
Между тем, появившись в России в начале ХХ века, к 90-м годам, когда случился религиозный расцвет, евангельские общины были уже прочно укоренены в стране — с тем лишь отличием от других, что они в большей степени привержены демократическим ценностям (голосуют в основном за "Яблоко") и социальной работе.
Проекты по поддержке семьи, семей с приемными детьми, служение в домах престарелых и реабилитация наркозависимых (по свидетельству главы социального отдела РПЦ епископа Пантелеймона, в РПЦ 30 реабилитационных центров, у протестантов — около 400, и многие из них сетевые) — вот лишь некоторые направления их работы. Они прочно интегрированы в российское общество и оказывают влияние на все стороны его жизнедеятельности. И политику, поскольку представлены в местных органах власти (несмотря на острейшую обличительную кампанию во время выборов, мэрами таких городов, как Тольятти и Николаев, стали протестанты), и бизнес — в Красноярске, например, многими автозаправками, стоянками, кафе владеют баптисты, и верующиме получают там скидки.
В последние годы, развиваясь вместе со всем российским обществом, протестанты стали критичнее относится к Западу. Их лидеры, как более демократически, так и более традиционалистски настроенные, лояльны к авторитарной власти и не поддерживают "оранжевые революции". Однако, на фоне кризиса исторических институтов, протестантские церкви питает расцвет религиозного чувства, которое требует преобразования общества на основе евангельских ценностей, а именно: раскрытия и высвобождения потенциала свободных и ответственных граждан. То есть в России уже существует значительная часть общества, которая готова сознательно участвовать в модернизации, заключил Роман Лункин.
