Сталин умер, но еще не остыл
В России исследование, посвященное восприятию Сталина, проводилось Левада-Центром; в трех странах Закавказья, чьи граждане впервые отвечали на подобные вопросы, — Кавказским центром исследовательских ресурсов (Caucasus Research and Resource Centers). На презентации выступили главный редактор журнала Pro et Contra Мария Липман и директор Левада-Центра Лев Гудков, а также социолог Левада-Центра Борис Дубин, председатель правления Международного общества «Мемориал» Арсений Рогинский, редактор отдела «Комментарии» газеты «Ведомости» Максим Трудолюбов.
Открыло встречу выступление Марии Липман, которая рассказала, что идея исследования принадлежит вашингтонским коллегам фонда, в частности эксперту по Южному Кавказу Томасу де Ваалу, который убедил будущих участников, что, несмотря на избитость темы, интересно будет провести именно сравнительный анализ по странам. И действительно выводы получились впечатляющие. Во всех четырех странах Сталин остается важной символической фигурой, причем наличие знания о массовых репрессиях против невинных граждан не обязательно исключает восхищения Сталиным как "мудрым руководителем". Тем не менее большинство людей повсюду заявляют, что не хотели бы жить и работать при таком руководителе, и считают, что жертвы, которые понес советский народ в сталинскую эпоху, невозможно оправдать. Для многих, впрочем, победа в Великой Отечественной войне под руководством Сталина перевешивает его ответственность за гибель миллионов людей.
Один из самых неожиданных результатов опроса — отношение к Сталину в Азербайджане: 22% опрошенных не знают, кто такой Сталин (в России всего 1%); среди молодых таких "незнающих" — 39%. Мария Липман не исключила, что феномен связан не только с тем, что Азербайджан дальше других отдрейфовал от советского прошлого, но и с переходом на латинский алфавит — тексты на кириллице просто недоступны нынешней молодежи. Самый высокий уровень положительного отношения — в Грузии, но там Сталин воспринимается в первую очередь как самый знаменитый в мире грузин. В России за постсоветские годы Сталин постепенно дорос до статуса самого выдающегося общественного деятеля (42% против 37%, отдавших пальму первенства Ленину, тогда как в 1989 году за Ленина отдали голос 72%, а за Сталина 12%). Сталин по-прежнему является символом государственности и величия державы, и власть, ориентирующаяся на традиционно российскую модель — безусловное доминирование государства над обществом, — с готовностью этот символ эксплуатирует. Для молодых, однако, отметила Мария Липман, Сталин постепенно утрачивает символическую нагрузку и становится просто персонажем из далекого прошлого, не имеющим никакого отношения к их жизни.
Лев Гудков в своем докладе коснулся не только результатов исследования, но и нового, на его взгляд, смыслового наполнения сталинского мифа. Образ "отца" и "учителя" поворачивается к нам новой стороной. Это связано с нехваткой у власти символических ресурсов и оснований для национальной гордости — не на чем строить национальную идентичность. Поэтому Сталин сегодня — это полностью мифологическая конструкция, поддерживаемая ненавязчивой пропагандой. Образ важен, поскольку он снимает тему ответственности власти перед обществом как таковую. Центральный символ — победа в войне — задним числом оправдывает все, что происходило до этого. Систематически общество потчуют передачами, которые показывают, как Сталин пытается сохранить великую державу. Телепропаганда дрессирует массовое сознание, создавая образ мудрой власти на страже величия страны. Равнодушие общества к Сталину, тем не менее, потихоньку растет: в 2001 году 12% населения относилось к нему безразлично, в 2012-м — уже 33%. Однако если сравнить Сталина, например, с Марксом, который почти полностью забыт, то Сталин, наоборот, набирает ресурсы. Он превращается в пустую модель исторического лидера, теряя свое былое наполнение: например, конструкт "лес рубят — щепки летят" уже не работает. Завершающий тезис Гудкова: Сталин уходит из актуальности, фактически не будучи подвергнут анализу как символ, поскольку ни властные элиты, ни общество в целом не способны занять позицию по отношению к прошлому. Собственно этот результат и был целью путинской технологии господства: отстутствие моральной ясности и массовая апатия, ставшие основой авторитарного режима.
Борис Дубин согласился с тем, что Сталин до сих пор "не расколдован". Что мешает этому процессу? То, что Сталин — центральная скрепа всех представлений о советском, как на стигматическом, так и на героическом уровне. Его образ соединен с образом победы, и других позитивных представлений о советском прошлом нет. Поэтому сталинский миф практически не разрушим. Значимые составляющие его образа — это сила, зло и страх, однако насильственность, репрессивные структуры как основа советскости не подлежат обсуждению. То, что это была победа без свободы, замалчивается. В 1991 году победивший режим рухнул в одночасье, и его никто не защищал — этот факт проходит мимо общественного сознания. В этой связи чрезвычайно важна тема интеллигенции, подчеркнул Дубин. Мифы о Сталине создавали люди не от сохи. Двусмысленность существования интеллигенции питает двусмысленность образа Сталина. Механизмы поддержания мифа — слабо исследованная сфера, а они должны стать достоянием всего общества. Какое место ты занимаешь в этой системе? — этот вопрос должен задать себе каждый.
Максим Трудолюбов, отметив, что результаты исследования дают обширный материал для понимания, почему сталинский миф так нужен власти, предложил сосредоточиться на описании образов и стратегий сопротивления — это, как ему кажется, будет эффективно работать на десталинизацию.
В ответ Арсений Рогинский сказал, что "Мемориал" занимался этим почти 20 лет, и что же, теперь ему остается признать, что он потерпел сокрушительное поражение, все было зазря? Очевидно, что в наше время появляется новый сталинизм, который раньше и представить себе было невозможно: в середине 50-х годов неприлично было человеку заявить себя сталинистом, а сегодня многие говорят об этом с гордостью, более того, сталинизм в моде, Кургинян — модная фигура.
Рогинского попытались успокоить: без работы "Мемориала" ситуация была бы еще хуже. "Мемориал" не получил доступа к двум важным вещам, отметил Лев Гудков, к СМИ и школе, поэтому подобного рода рефлексия не получила системного выражения. Присутствующие сошлись на том, что кроме образов сопротивления для десталинизации необходимо разгосударствление общественного сознания — нужно, чтобы люди научились представлять свою частную жизнь вне государства, и для этого необходимо, в частности, умножать области свободы.
