Явилась на свет Русская Доктрина – творчество большого авторского коллектива, в составе коего, правда, не замечены ни интеллектуалы, ни профессионалы. Рождалась доктрина долго и мучительно. Место рождения – один из греческих островов, что, вообще-то говоря, несколько странно: неужели столь любящие Россию граждане не нашли для вдохновенья ни один из уголков нашей необъятной Родины? Вот, скажем, город Краснокаменск Читинской области – прекрасное место, презентовали бы доктрину там, а не на Корфу… Средиземноморский воздух, очевидно, весьма способствовал возгреванию патриотических чувств, но, увы, отрицательно сказался на смысле документа. Перед нами текст объёмом чуть ли не в 800 страниц. В нём сообщается urbi et orbi весьма свежая мысль, что у России особый путь; заключается он в том, что «Россия – это система стропил, поддерживающих свод над всеми народами мира, дарующая мировому целому равновесие и стабильность» (в медицине такое умонастроение квалифицируется вообще-то как mania grandioso). Также заявлено и о том, что у России своя цель; но что именно это за цель – отчётливо не говорится. Это, впрочем, понятно: авторы самозабвенно любят всё советское (до перестройки), опричнину и монастыри времён преподобного Сергия Радонежского. Если бы они прямо сказали, что цель России – управляемый «сетевой смыслократией» и охраняемый державными опричниками ГУЛАГ, в котором для всех граждан обязательна ежедневная трёхразовая молитва, то с «Русской доктриной» было бы всё предельно ясно. Туманность же здесь «на руку»: вряд ли кто осилит хотя бы часть текста, ибо читать документ невозможно; а название, согласитесь, величественное. Может быть, именно на это авторы и рассчитывали.
Общественное значение «Русской доктрины», на мой взгляд, – нулевое (впрочем, авторы изо всех сил стараются создать обратное впечатление). К кому она обращена? К власти? Но власть и без всякой «Русской доктрины» успешно справляется с построением в нашем отечестве прочного и добротного феодализма. К народу? Не думаю, что россиянам, каких бы взглядов они ни придерживались, понравилось бы практическое осуществление доктрины. Впрочем, в этом авторы могут (и должны, наверное) показать всем пример: пересесть на отечественные автомобили, перестать ездить отдыхать за враждебную границу (уж не говоря о деловых контактах с нею или об обучении там своих детей); кто курит, перейти на отечественную «Приму», выкинуть из дома всю иноземную бытовую технику и т.п.
В наше относительно свободное время на свет может появиться любая писанина. Какие угодно доктрины (разумеется, не противоречащие «генеральной линии партии») могут ваять политики и общественные деятели, либералы, консерваторы, националисты, космополиты, коммунисты, антилибералы, антикоммунисты, коллективы авторов, группы граждан, вплоть до пациентов больницы им. Алексеева, а также многочисленные и разнообразные частные лица. «Русская доктрина» – не более чем выспреннее словоблудие. Ни практического смысла, ни политического значения она не имеет. Я опасаюсь лишь того, что в её «сферу» окажется втянута Русская Церковь. В тех условиях, когда для части сегодняшних православных важнее не Евангелие Христово, а политиканствующее околоцерковное «идеологическое строительство», вполне может произойти «признание» «Русской доктрины» (или чего-нибудь вроде неё) выражением «церковного отношения» к тем вопросам, на освещение которых доктрина претендует. Но Церковь в «Основах социальной концепции» уже выразила свой, взвешенный и именно церковный, взгляд на многие вопросы этого рода. Кроме того, в этой области существуют и основополагающие книги, в которых давно всё сказано – например, «Оправдание добра» великого русского философа Владимира Соловьёва. Творцам доктрины, а также православным христианам, всерьёз её воспринимающим, я дерзну порекомендовать внимательно изучить эту книгу. От этого уж явно будет больше пользы, чем от чтения «Русской доктрины»…
Игумен Петр – сотрудник Патриаршего молодежного центра при Даниловом монастыре
