В минувшую пятницу, в 40-й день кончины Павла Адельгейма, в Псков приехало много людей из разных уголков страны, чтобы встретиться с его прихожанами и родными и помолиться на его могиле.

В тот день погода в Пскове выдалась теплая и безоблачная, очень непривычная после затянувшихся московских дождей. Как будто лето вернулось.

Я долго смотрела на белые старинные храмы на фоне ярко-солнечного неба, на зеркальное отражение древних стен псковского кремля в ровных синих водах  реки Великой. Затем, перейдя через мост, довольно быстро нашла Мироносицкое кладбище.

Небольшой храм Жен-мироносиц, памятник архитектуры XVI века, вскоре после революции был отнят у верующих и разорен. Отец Павел восстанавливал его из руин.

Старинные своды, лаконичная иконопись, ничего лишнего. Расписывал церковь архимандрит Зинон, тоже жестоко пострадавший от церковного начальства. Храм отделан  изнутри с чутким вниманием к стилю и духу древнего Пскова. Небольшой, вряд ли больше 50 человек уместятся под его сводами. Я недоумеваю, как же не постыдились церковные власти отнять у отца Павла даже этот храм, созданный его усилиями и трудами, с приходской жизнью, сложившейся годами, со школой.

В храме идет служба. Настоятель сообщает, что на могиле отца Павла в 11 утра будет отслужена лития. И все. Даже самой краткой проповеди, даже нескольких теплых слов в память об отце Павле не произносит. А ведь вместе служили в алтаре…

Подхожу к могиле. Некуда уже положить цветы. Нахожу свободное место в широких банках с цветами, стоящих вдоль ограды, зажигаю свечу в стеклянном фонарике, ставлю рядом с другими свечами, уже горящими. Пока стою, подходят другие, тоже с цветами, со свечами. Некоторые женщины плачут, другие тихо молятся. Доброе, улыбающееся лицо отца Павла смотрит с фотографии на кресте светло и открыто. Как не улыбнуться в ответ, как не заплакать…

Слева — стена храма, в котором так много лет служил отец Павел. В ограду заходят священники, из них только двое местные: отец Владимир Попов из Никольского храма и дьякон Сергий Завьялов. А где же остальные?  Ведь 37 лет прослужил отец Павел в Пскове… Нынешний настоятель храма Жен-мироносиц скромно стоит за оградой, почти не участвуя в панихиде. Остальные священники и дьяконы — приезжие: кто из Москвы, кто из Питера. Они в белых облачениях, час назад отслужили литургию «на крови», на месте убиения отца Павла. Теперь служат полный чин панихиды. Поет хор. Солнечные лучи льются сквозь ветви деревьев. Ветра нет, и свечи в руках у людей не гаснут.

В конце панихиды отец Владимир просит всех прочесть (не спеть) «Отче наш». Общая молитва дает ощущение сплоченности и тихой радости. Хор поет стихиры Пасхи, как и полагается на похоронах священников. Звучат пронзительные слова о победе над смертью, о неизбежности воскресения.

Панихида окончена, но люди не расходятся. Подходят к матушке Вере Михайловне выразить соболезнование, сказать слова поддержки.

Потом мы собираемся в центре города, где в частной картинной галерее разместилась в  этот день фотовыставка, посвященная отцу Павлу. В здании школы у храма, построенной отцом Павлом, места для этой выставки в день его сороковин не нашлось.

Мероприятие открыл Виктор Яковлев, актер псковского драмтеатра, верный помощник отца Павла, председатель приходского совета храма Жен-мироносиц до 2010 года. Он прочел стихотворение Осипа Мандельштама: «Вот дароносица, как солнце золотое, повисла в воздухе — великолепный миг…», и рассказал, что отец Павел иногда читал во время богослужения стихи. Это стихотворение он прочел на литургии, держа чашу в руках, незадолго до смерти.

Виктор Яковлев напомнил, что и отец Павел был поэтом. И прочел его стихотворение, написанное в ответ на стихи Ленура Ибраимова, активиста Движения крымских татар, с которым они сидели вместе в лагере. Ленур в стихах выразил сочувствие отцу Павлу в связи с подло подстроенной травмой и ампутацией ноги. Отец Павел ответил стихотворением в поддержку крымских татар.

Память в сердце, как нож вонзим —

Ярким солнцем охваченный Крым.

Слезы нашей общей беды

В горькой чаше морской воды…

Максим Якубсон, режиссер-документалист, автор фильма «Один день отца Павла»,  показал хронику,  над которым  работает сейчас. Отец Павел говорит с экрана неторопливо и спокойно, так что не сразу понимаешь, что все это невозможно произносить спокойно, без отчаяния и боли…

Психиатрическая больница в Богданове. В 1992 году отец Павел впервые приехал сюда с приходским детским хором и порадовал малолетних узников психиатрических палат, а затем регулярно посещал детей, привозил еду и одежду. Он брал на весь день человек по 10 голодных полураздетых детишек, кормил, занимался до вечера, отвозил обратно, наутро брал следующих. Самых обездоленных, часто из неблагополучных семей, нередко сирот. Дети в этом общении оттаивали, желающие принимали крещение. Позже детей отпускать перестали, посещение ограничили, и отец Павел задумал выстроить храм рядом с больницей. И выстроил: деревянный храм, красивый, из добротных бревен. С деньгами помогли баптисты из Голландии. Срубить деревья, очистить, перевезти, засыпать глубокую впадину, где выделили место для стройки, — все это делал отец Павел с прихожанами. Бревна дети шкурили вручную – им очень хотелось, чтобы рядом была церковь. «Ребятки были внимательные, интересующиеся, живые. Были и с уголовным прошлым, но они исповедовались, все понимали…» Отец Павел посещал больницу с иностранцами, «после общения с ребятами они всегда выходили со слезами на глазах, это — место скорби, и чтобы сердце не очерствело, такие места посещать необходимо…»

И что же? Как только церковь была построена, архиепископ Евсевий забрал у отца Павла ключи от храма и потребовал, чтобы больше он здесь не появлялся. Мол, не можешь служить сразу в нескольких храмах.

Сколько лет прошло с тех пор, как отец Павел вынужденно покинул это место?

«Вот, деревья уже поднялись… А тогда это маленькие кустики были… Жаль, что церковь совсем не работает на больницу…»

Кто служит сейчас в этой деревянной церкви, созданной руками отца Павла? Неизвестно. Отца Павла сюда не пускали. Задача, ради которой он ее строил, не выполняется.

А вот еще один храм, старинная архитектура, село Писковичи. Отец Павел был здесь настоятелем с 1981 года. Приходская жизнь, множество прихожан, привыкших исповедоваться у отца Павла, и что же? Епископ Евсевий ставит ультиматум: или храм Жен-мироносиц, или Писковичи. В двух храмах — нельзя.

Прошлось выбрать Жен-мироносиц — там общеобразовательная школы при храме.  Нельзя бросать детей.

Но в 2008 году у отца Павла отнял и этот приход. И школу отняли. Директора школы  — сына о. Павла — с должности сместили. 

И что же сейчас со школой? Ежегодной аттестации пять лет уже нет. Отец Павел содержал школу на приходские доходы, которыми новый настоятель распоряжается по-своему, и будет ли школа существовать дальше — неизвестно.

Где же тот человек, который целенаправленно разрушал все то, что отец Павел создавал тяжелым трудом? А он и сегодня — правящий архиерей во Пскове.

Но имел ли он хоть какое-то право так поступать с людьми, с церковью?

Вот с этим и пытался отец Павел разобраться в суде.

В декабре 2008 года он написал стихотворение «Юридический опыт», такое понятное всем сегодня.

Мне кажется, что смысла нет

Стоять за правду там, где судят.

От них всегда один ответ:

«Живи, как власть велит, а нет —

Закон защитою не будет».

В суде не светит правды свет:

Чадит сосновая лучина,

Смешавши цели и причины.

И гаснет тлеющий маяк,

Сознанье погружая в мрак.

В бесплодных поисках дороги,

Споткнувшись, поломаешь ноги,

Вняв к удивленью своему,

Что ты не нужен никому.

Но не скорби, уйми тревогу:

Ты не один. Ты нужен Богу.

Вдоль стен галереи — фотографии отца Павла разных лет, от детства и до последних дней. Прекрасные лица родителей: отец будет расстрелян, мать арестована. Вот отец Павел совсем молодой, послушник Киево-Печерской лавры. А вот уже седоволосый, с детьми из школы. Вот выступает на конференции. А вот в Лондоне, с митрополитом Антонием Сурожским…

Разные бывают митрополиты. Как-то в живом журнале зашла речь о Леониде, митрополите Рижском. Я написала, что в юности запомнила его в пустыньке под Ригой у отца Тавриона — он ходил без облачения, держался очень скромно, на службе всем видом  показывал, что не он здесь главный… Но таких, наверно, уже не бывает. Мне отец Павел ответил в комментариях, что раньше подобных архиереев было много, это сейчас они перевелись.

Смотрю на стенды с фотографиями. Вот митрополит Варфоломей Гарцев. Вот архиепископ Ермоген Голубев. Карагандинский старец Севастиан — первый духовный наставник отца Павла. А вот митрополит Варфоломей, «незабвенный праведник», как писал о нем отец Павел. Вдохновенные лица, добрейшие глаза, скромный вид, печать несгибаемости и самоотверженности… Многие из них прошли через гонения, а некоторые через тюрьмы и лагеря.

Я отхожу от стендов, оглядываюсь вокруг. Вот отец Сергий из Королева, приехавший в Псков на сороковины отца Павла на костылях, несмотря на плохое самочувствие. А вот прихожане отца Павла. Многие видят друг друга впервые, но общность уже чувствуют, объединенные отцом Павлом. Как братья и сестры.

Вот это и есть настоящая церковь.

Православие — это не патриарх Кирилл. И не симфония Кирилла с Путиным, Ирода с Каиафой. И, разумеется, не те отступники от Христа, что окропляют святой водой смертоносное оружие или призывают власть к репрессиям.

Нет, православие — это Павел Адельгейм, Александр Мень, Антоний Сурожский, Иоанн Шаховской, Александр Шмеман, Георгий Чистяков, Иоанн Привалов.

Это матушка Вера, с уст которой не сходит улыбка приветствия, несмотря на невообразимое горе — просто потому, что она не умеет не улыбаться людям.

«Не будем оставлять храм. Ведь отец Павел не оставил его, когда лишился прихода, продолжал служить», — сказал кто-то из псковских духовных чад отца Павла.

Верно сказал…