Сергей Пархоменко, журналист, общественный деятель:

После задержания я испытал кучу совершенно новых для себя чувств, приобрёл новый опыт и очень большое количество информации о том, как устроена вся эта индустрия запугивания и дискредитации людей. Абсолютно убеждён, что речь идёт именно о конвейере, о промышленном производстве, где есть свои специалисты и своё разделение труда. Совершенно очевидно, что среди задействованных полицейских просматривается несколько разныхамплуа. Есть люди, которые умеют задерживать, если люди, которые умеют возить, есть люди, которые умеют составлять протоколы и документы, есть люди, которые умеют потом засвидетельствовать что нужно в суде, — и всё это разные люди, каждый из которых исполняет свои обязанности. Иногда они пропускают человека через все этапы этого конвейера, и именно это объясняет, почему полицейские, участвующие в массовых задержаниях, действуют анонимно. На них нет никаких опознавательных знаков, нет номерных жетонов, они никогда не показывают документы, никогда не называют своих имён, никогда не произносят никаких слов, никогда не дают никаких пояснений, в том числе своим действиям. Это делается потому, что они не отвечают за соседний участок конвейера, и им важно не помешать коллеге. Вот он наговорит чего-нибудь, а другому потом будет сложнее лжесвидетельствовать в суде.

При этом всё делается с совершенно намеренной, демонстративной жестокостью, которая абсолютно ничем не мотивирована и не нужна ни для чего, кроме того, чтобы произвести впечатление на людей, которые попадают в это мясорубку, и на тех, кто смотрит на неё со стороны. Жестокость, грубость, наглость и бесчеловечность того, что они проделывают, является частью операции. Дело не просто в невоспитанности или плохой подготовке — это совершенно намеренные действия.

Понятно, что этому нужно противодействовать, и я намерен из этой истории сделать важный прецедент. Необходимо дать отпор этим людям. Потому что мы, например, видим, что они абсолютно нагло, по шаблону, создают ложные обвинения. Против меня были возбуждены два дела по двум разным статьям за одно задержание. Удивительным образом в двух делах одно и то же задержание было описано двумя разными способами и было предъявлено два разных обвинения. В одном случае меня задержали за то, что у меня в руках якобы был плакат совершенно невообразимого религиозного содержания, я даже не берусь воспроизвести эти слова, в той фразе нет никакого смысла, но почему-то она носит религиозно-фанатический характер. Легко представить себе, до какой степени мне это свойственно. А во втором случае я выкрикивал какие-то антиправительственные лозунги.

В обоих случаях обвинение представляло из себя шаблон, распечатанный на принтере, с заранее заготовленным текстом, в котором было указано всё: и содержание лозунгов, и содержание религиозно-фанатического плаката, и действия, которые я совершал, попытки оборвать жетоны, погоны, шевроны и что-то там ещё с формы полицейских. Всё было изложено там заранее, только были оставлены маленькие дырочки, куда от руки вставили мою фамилию. Мы не знаем, каким тиражом был распечатан этот шаблон, может быть, десять тысяч экземпляров, и возможно, сейчас по судам будут бродить тысячи обвиняемых, которые якобы все держали этот идиотский плакат, выкрикивали один и тот же лозунг и одному и тому же сотруднику обрывали один и тот же шеврон. Только фамилии и даты будут меняться. Этот материал есть у меня в руках, я знаю теперь, как это выглядит, и знаю, как это подписывают. Подписывают, между прочим, люди в погонах, с воинскими званиями, служащие в так называемых правоохранительных органах. Всё это делается открыто, нагло, демонстративно.

К сожалению, пока моё дело не доведено до конца, оно прервано и продолжится 21 марта. Так случилось из-за того, что эти люди на своём конвейере не учли, что возможны неожиданности, а именно, что я являюсь членом участковой избирательной комиссии с правом решающего голоса. По закону о гарантии избирательных прав граждан, член участковой избирательной комиссии не может быть задержан или наказан судом без санкции прокурора субъекта Федерации, в данном случае города Москвы. Это обстоятельство всплыло только на суде, и не потому, что я просил что-то остановить, а потому, что адвокат, защищавший мои интересы, посчитал нужным сообщить об этом как о чём-то, меня характеризующем. Мол, подсудимый помимо того, что работает там-то и там-то, также является членом участковой избирательной комиссии, что, я думаю, действительно характеризует меня как человека политически активного. Узнав об этом, судья немедленно объявила перерыв, несколько минут отсутствовала, вероятно, с кем-то советовалась, и вынесла решение, что суд будет запрашивать санкцию прокурора.

Знающие люди с большим судебным опытом говорят, что это очень редкий случай, и обычно, если выясняется такое обстоятельство, что тоже случается не часто, то дело на этом прекращается в связи с тем, что была нарушена процедура и те, кто совершил задержание, не имели права этого делать. Сейчас создаётся прецедент запроса у прокурора Москвы, и возможно, это будет важным шагом в выработке процедуры уничтожения этого маленького иммунитета.

Но я со своей стороны также считают, что дело обязательно должно быть продолжено, потому что мне хотелось бы довести до конца исследование этого механизма конвейерных обвинений. В частности, я хотел бы вызвать в суд и каким-то образом допросить людей, которые делали эту работу: тех, кто лжесвидетельствовал в моих протоколах, оформлял их с нарушением закона и использовал эти шаблоны, не предусмотренные никакой процедурой и создающие условия для работы такого бесчеловечного политического механизма. Надеюсь, что после 21 числа процесс продлится и мы сможем понаблюдать, как он развивается дальше.