Война и мир. Ответ А. Рыклину
Уважаемый Александр!
Вы считаете, что есть журналисты идеально честные — Вы и Ваши друзья. Такова, видимо, Ваша самооценка – «борцы с чекистским режимом, рыцари Революции без страха и упрека».
Моя самооценка много ниже. Я себя не считаю абсолютно честным, и те коллеги, с которыми я знаком, тоже, с моей точки зрения, таковыми не являются.
Впрочем, может быть, мы по-разному понимаем слово «честность»?
Вы – если я Вас правильно понял – видите два вида бесчестности: брать деньги за «заказные материалы» и не испытывать ненависти к режиму Путина. По обоим этим критериям Вы чисты, чем и горды.
Я считаю, что брать деньги за заказные материалы не слишком хорошо (а со мной такие грехи бывали), хотя это ничем принципиально не отличается от того, чтобы получать высокое жалование, гранты и т.д. и выполнять приказы начальства. Начальство, в зависимости от своих житейских обстоятельств, бывает то «за» власть, то «против» власти.
Но куда более неприятный, с моей точки зрения, вид бесчестности совсем другой, о чем я много раз написал в своей статье, а Вы как-то не заметили. Оголтелость. Я не люблю оголтелых журналистов – хотя и здесь грешен, сам в начале карьеры отдал дань этому самому легкому, самому популярному жанру. Жанр конечно же легкий: чтобы привлечь к себе внимание, надо или придумать что-то умное, или выругаться матом. Согласитесь, второе немного легче – хотя для тех, кто не любит ругаться, может, и труднее…
Причем, с моей точки зрения, платят за оголтелость или же человек беснуется ради моральных стимулов – не имеет никакого значения. Из другой оперы: бывают «корыстные фанатики», а бывают «бескорыстные». По мне, так они друг друга стоят.
Точно так же друг друга стоят, с моей точки зрения, оголтелость «за» и «против» власти.
Валерия Новодворская сказала, что у нас «идет война». Такая тихая-мирная, но зато священная гражданская война против режима Путина. На войне – как на войне: есть «свои», есть «враги», есть «предатели», есть «дезертиры», есть «перебежчики». Нейтральных на войне не бывает. Придерживаясь этой точки зрения, меня Вы считаете «предателем» демократического фронта. О чем, собственно, и пишете.
Я же, со своей стороны, считаю людей, которые всерьез вбивают себе и другим в голову, что они сегодня «воюют» против власти – людьми неадекватными, хотя и довольно ловкими.
Почему «неадекватными»? Потому что никаких признаков «войны» я не вижу, кроме боевых криков Леонтьевых – с одной стороны, Вас и ваших «однополчан» – с другой. Слава Богу, в реальной, не виртуальной жизни никого не арестовывают, не выгоняют с работы по политическим мотивам. Обычная вялотекущая политическая каша-размазня, с моей точки зрения, войной не является, ни в каком смысле. Эту кашу неплохо подсолить крепким журналистским «речекряком», но даже пересоленная каша так кашей и останется. Критерий войны один – опасность. Сегодня те журналисты, кто воюет против Путина, ничем не рискуют – вот только на ОРТ их не пускают.
Зато можно щедро выписывать самим себе «боевые надбавки», моральные ордена и нашивки за бескровные ранения, за такой вот комфортабельный героизм.
Да, в жизни бывает Абсолютное зло, когда психологическая (и не только) война с ним необходима, а мир и компромисс действительно есть «предательство», и приходится или к штыку приравнять перо, или не писать, или быть действительно пишущим подлецом, пособником бандитов. Но такое Абсолютное зло, к счастью, в жизни встречается крайне редко (Гитлер, Сталин), зато люди его видят очень часто, по весьма ничтожным поводам. Например, ни Путина, ни Ходорковского я абсолютным злом/добром не считаю.
Далее, по-моему, в мирное время критерий «демократической журналистики» — не «беспощадность к врагам демократии». Это критерий партийно-большевистской стойкости. Критерий «демократической журналистики» — способность сомневаться, искать нечто рациональное и в обидных доводах другой стороны (например, в Ваших – правда, пока что с этой задачей я не справился), способность увидеть нечто нелепое/комичное в своих доводах (это у меня иногда получается).
Вы считаете мою позицию («двух станов не боец») очень выгодной. Я не понял, в чем выгода – не входя ни в вашу, ни в «наших» тусовку, ты остаешься в одиночестве. Согласен, это приятно, но в каком смысле выгодно? Но, выгодная она или невыгодная, мне эта позиция органична. Так же, как Вам органична Ваша, тусовочная, оголтелая и непримиримая позиция. Что ж – каждому свое, всегда есть большевики и меньшевики.
Может быть, Вы правы, а я – слеп. Может быть, режим Путина мутирует в фашистский (Веймарский вариант), тогда непримиримая психологическая война с ним оправдана. Может быть… Все может быть. Пока что я этого не вижу.
Обсудить "Война и мир. Ответ А. Рыклину" на форумеВы считаете, что есть журналисты идеально честные — Вы и Ваши друзья. Такова, видимо, Ваша самооценка – «борцы с чекистским режимом, рыцари Революции без страха и упрека».
Моя самооценка много ниже. Я себя не считаю абсолютно честным, и те коллеги, с которыми я знаком, тоже, с моей точки зрения, таковыми не являются.
Впрочем, может быть, мы по-разному понимаем слово «честность»?
Вы – если я Вас правильно понял – видите два вида бесчестности: брать деньги за «заказные материалы» и не испытывать ненависти к режиму Путина. По обоим этим критериям Вы чисты, чем и горды.
Я считаю, что брать деньги за заказные материалы не слишком хорошо (а со мной такие грехи бывали), хотя это ничем принципиально не отличается от того, чтобы получать высокое жалование, гранты и т.д. и выполнять приказы начальства. Начальство, в зависимости от своих житейских обстоятельств, бывает то «за» власть, то «против» власти.
Но куда более неприятный, с моей точки зрения, вид бесчестности совсем другой, о чем я много раз написал в своей статье, а Вы как-то не заметили. Оголтелость. Я не люблю оголтелых журналистов – хотя и здесь грешен, сам в начале карьеры отдал дань этому самому легкому, самому популярному жанру. Жанр конечно же легкий: чтобы привлечь к себе внимание, надо или придумать что-то умное, или выругаться матом. Согласитесь, второе немного легче – хотя для тех, кто не любит ругаться, может, и труднее…
Причем, с моей точки зрения, платят за оголтелость или же человек беснуется ради моральных стимулов – не имеет никакого значения. Из другой оперы: бывают «корыстные фанатики», а бывают «бескорыстные». По мне, так они друг друга стоят.
Точно так же друг друга стоят, с моей точки зрения, оголтелость «за» и «против» власти.
Валерия Новодворская сказала, что у нас «идет война». Такая тихая-мирная, но зато священная гражданская война против режима Путина. На войне – как на войне: есть «свои», есть «враги», есть «предатели», есть «дезертиры», есть «перебежчики». Нейтральных на войне не бывает. Придерживаясь этой точки зрения, меня Вы считаете «предателем» демократического фронта. О чем, собственно, и пишете.
Я же, со своей стороны, считаю людей, которые всерьез вбивают себе и другим в голову, что они сегодня «воюют» против власти – людьми неадекватными, хотя и довольно ловкими.
Почему «неадекватными»? Потому что никаких признаков «войны» я не вижу, кроме боевых криков Леонтьевых – с одной стороны, Вас и ваших «однополчан» – с другой. Слава Богу, в реальной, не виртуальной жизни никого не арестовывают, не выгоняют с работы по политическим мотивам. Обычная вялотекущая политическая каша-размазня, с моей точки зрения, войной не является, ни в каком смысле. Эту кашу неплохо подсолить крепким журналистским «речекряком», но даже пересоленная каша так кашей и останется. Критерий войны один – опасность. Сегодня те журналисты, кто воюет против Путина, ничем не рискуют – вот только на ОРТ их не пускают.
Зато можно щедро выписывать самим себе «боевые надбавки», моральные ордена и нашивки за бескровные ранения, за такой вот комфортабельный героизм.
Да, в жизни бывает Абсолютное зло, когда психологическая (и не только) война с ним необходима, а мир и компромисс действительно есть «предательство», и приходится или к штыку приравнять перо, или не писать, или быть действительно пишущим подлецом, пособником бандитов. Но такое Абсолютное зло, к счастью, в жизни встречается крайне редко (Гитлер, Сталин), зато люди его видят очень часто, по весьма ничтожным поводам. Например, ни Путина, ни Ходорковского я абсолютным злом/добром не считаю.
Далее, по-моему, в мирное время критерий «демократической журналистики» — не «беспощадность к врагам демократии». Это критерий партийно-большевистской стойкости. Критерий «демократической журналистики» — способность сомневаться, искать нечто рациональное и в обидных доводах другой стороны (например, в Ваших – правда, пока что с этой задачей я не справился), способность увидеть нечто нелепое/комичное в своих доводах (это у меня иногда получается).
Вы считаете мою позицию («двух станов не боец») очень выгодной. Я не понял, в чем выгода – не входя ни в вашу, ни в «наших» тусовку, ты остаешься в одиночестве. Согласен, это приятно, но в каком смысле выгодно? Но, выгодная она или невыгодная, мне эта позиция органична. Так же, как Вам органична Ваша, тусовочная, оголтелая и непримиримая позиция. Что ж – каждому свое, всегда есть большевики и меньшевики.
Может быть, Вы правы, а я – слеп. Может быть, режим Путина мутирует в фашистский (Веймарский вариант), тогда непримиримая психологическая война с ним оправдана. Может быть… Все может быть. Пока что я этого не вижу.
