Приговор по третьему уже «Болотному процессу» оглашен: антифашисту и гражданскому активисту Алексею Гаскарову — 3 года и 6 месяцев, кандидату экономических наук и отцу двоих несовершеннолетних детей Александру Марголину — 3 года и 6 месяцев, студенту Илье Гушину — 2 года и 6 месяцев; всем — колонии общего режима. И только пенсионерке Елене Кохтарёвой, полностью признавшей свою вину по всем пунктам обвинения (в том числе и по участию в мифических «массовых беспорядках»), раскаявшейся в «содеянном» и вдруг ставшей пламенной #крымнашисткой и сторонницей Путина — 3 года и 3 месяца условного срока.

Приговор вполне ожидаемый, разве что срок Александра Марголина оказался нежданно большим: семья и малые дети, для которых он единственный кормилец — теплилась надежда, что его срок будет поменьше. «Зато» Илье Гущину дали ниже нижнего предела — надо было видеть испуганно-счастливое — да-да, именно счастливое! — лицо его мамы, Ольги Игнатович, когда она выходила из дверей суда…

Это страшное «зато» — суд лишил свободы абсолютно невиновных людей!

Это понятное «зато» — а ради чего им снижать сроки, если в день приговора к суду пришло меньше ста человек? Из более чем 50 тысяч, вместе с подсудимыми бывших на Болотной площади 6 мая 2012 года. Или даже из почти пяти тысяч, пришедших на оглашение приговора по «первой волне». Или даже из тех шестисот, что дали показания Общественному расследованию, из которых явствовала полнейшая невиновность осужденных и по прежним делам, и по сегодняшнему, равно как и вина власти, устроившей полицейскую провокацию на Болотной. Что, разве мы смогли предъявить власти серьезные аргументы быть поосмотрительнее (хотя бы в ее, власти, интересах)?

Или все наше «зато» — это #затокрымнаш?

Итак, суд вроде как учел устало-«вегетарианские» настроения властей предержащих в отношении «болотников» и не стал нагнетать и усугублять…

Но в оглашенном сегодня приговоре были свои особенности. Казалось бы, интересные только юристам и знатокам — ценителям процессуального жанра. Но это — увы! — не так: они касаются всех нас, каждого из нас.

Например, особый упор был сделан на обосновании «законности» любых действий полиции. И понятно почему: именно Алексей Гаскаров практически до самого приговора сражался за то, чтобы привлечь к ответственности полицейского, нанесшего ему удар ботинком в лицо. Несколько дней назад тот же Замоскворецкий суд в лице судьи Чепрасовой отказал ему в удовлетворении жалобы на действия Следственного комитета, отказавшегося возбуждать дело против сотрудников полиции. И выслушанный нами сегодня приговор ситуацию «зацементировал». Теперь это развернутое судебное решение приобретает силу преюдиции для любых следующих процессов по делу о событиях 6 мая 2012 года. Казалось бы, стоит ли огород городить: по «болотному делу» остался лишь один фигурант, чье дело еще не рассмотрено — Дмитрий Ишевский, для других процессов означенное решение преюдициальной силы иметь не будет!

Формально, да, у нас не прецедентное право. Но, во-первых, кто возьмется гарантировать, что Ишевский — последняя жертва «Болотки»? Следствие продлено до ноября, и хотя уже очевидно, что оно больше никому не интересно — в том числе (и в первую очередь) власти, но это «власти» вообще, а вот Следственному комитету оно очень даже интересно как способ доказать свою ретивость, нужность, свой аппаратный вес, наконец, как возможность продлить сладостную московскую командировку провинциальным следователям.

Во-вторых, такое судебное решение ставит крест на любых попытках привлечь как рядовых отморозков-полицаев с Болотки к ответственности за избиения граждан, так и их руководство за организацию спланированной провокации или даже за некомпетентные, пусть и не признаваемые злонамеренными действия. Оглашенный сегодня приговор — отпущение уже совершенных грехов. Но он же — и это «в-третьих» — и индульгенция, выданная полиции на будущее, признание ее неприкасаемости. Да, формальным прецедентом это решение не станет, но понятия «судебная практика» никто не отменял. И нынешний приговор с неизбежностью станет своего рода образцом для всех подобных (и не очень подобных, и совсем уже не подобных) случаев.

Второй особенностью, притом тоже пролонгированного, перспективного характера, явилось признание всех экспертиз, сделанных по инициативе стороны защиты, недопустимыми доказательствами. Казалось бы, по сугубо формальным, процессуальным основаниям. Все это могло бы быть и правдой, когда бы не одна маленькая деталь: среди признанных недопустимыми фигурируют и социально-психологическая экспертиза личностей подсудимых, выполненная суперпрофессионалом в этой области Рубашиным. Ее запрашивали те же адвокаты, что в предыдущем «Процессе восьми», ее делал тот же специалист – но вот тогда она была принята и учтена (повлияла ли она на приговор — вопрос второй), а в этот раз вдруг оказалась недостаточно чисто процессуально оформленной и признанной «неприемлемой». Равно как и экспертиза на детекторе лжи: и делал ее неизвестно кто, и оформлял неизвестно как… Ну, вы же понимаете: у нас полиграфов и допущенных к ним специалистов в каждой подворотне как собак нерезанных!

Сегодняшнее непризнание экспертиз, предоставленных защитой, при том что наученные «боданием» за приобщение их к делу в первом «Болотном процессе» адвокаты скрупулезно следовали УПК, есть еще один звонок, сигнал адвокатскому сообществу и вообще всем гражданам: мы с вами больше церемониться не собираемся, ишь, нашлись умники — всякой наукой обороняться! Зарубите себе на носу: вся наука — наша и никакой вашей нет и быть не может!

Пространство для защиты граждан от посягательств государства на их свободу непрерывно сужается. Этот процесс приобрел столь обвальный характер, что стал очевидно заметен уже в рамках одного «болотного дела». Нарушения УПК, послушное указаниям власти толкование закона, выборочное «до наоборот» прочтение заключений экспертиз, представленных обвинением, и отклонение экпертных заключений, выполненных по инициативе защиты, признание судьей Сусиной «недостоверной» схемы митинга, вывешенной на официальном сайте ГУВД по Москве «Петровка-38» (а следовательно, при нужде, и на любом другом официальном сайте государственных ведомств) — и уже абсолютно неважно, что следствие и прокуратура делают свою работу чудовищно плохо, даже не утруждая себя сведением концов с концами, созданием хотя бы видимости доказательности обвинения — суд всё спишет! Стоит ли удивляться тому, что сегодняшние 0,1% оправдательных приговоров оставили в туманной дали даже те невероятные, запредельно ничтожные 3% оправданий эпохи сталинских репрессий?

P.S. Всё это было бы совсем безнадежно, если бы не одно «но». Оно предельно просто и понятно всем, кто учил в школе физику, а не играл в шпионов и разведчиков: герметично закупоренный котёл непременно разорвёт, как только температура повысится. А дровишек в огонь под котлом сама же власть подбрасывает с нездешним усердием. Да еще и глобальное потепление, говорят…

Только я бы не стал так уж уповать на власть и глобальное потепление. Потому что без нас самих все равно ничего не произойдет. Или произойдет так, что всем нам — каждому из нас! — будет уже всё равно, что и почему рвануло.



На первом фото: Россия. Москва. 18 августа 2014 года. Александр Марголин, Илья Гущин, Алексей Гаскаров (слева направо), обвиняемые по делу о беспорядках на Болотной площади 6 мая 2012 года, во время оглашения приговора в Замоскворецком суде. Фото ИТАР-ТАСС/ Зураб Джавахадзе

На втором фото: Россия. Москва. 18 августа 2014 года. Елена Кохтарева, обвиняемая в участии в беспорядках на Болотной площади 6 мая 2012 года, после оглашения приговора в Замоскворецком суде. Фото ИТАР-ТАСС/ Антон Новодережкин